книги2 / 261

перемены во внешнем виде, нестабильные вмелочах, французы были непоколебимы в главном: их политические убеждения были неизменны, ав личных отношениях они доверяли друг другу и редко предавали.

Когда ат-­Тахтави вернулся в Египет, он некоторое время работал переводчиком в новых специализированных школах, а в 1836 г. был назначен руководителем Школы иностранных языков, созданной для подготовки учеников к профессиональным учебным заведениям, а также для обучения чиновников и переводчиков. Одновременно ат-­Тахтави работал инспектором школ, экзаменатором, членом комиссий по вопросам образования

иредактором официальной газеты «ал-­Ва║āʼи‘ ал-ми╕риййа». Но самой важной его работой была деятельность в качестве переводчика. В 1841 г. при Школе было учреждено бюро переводов, которое возглавил ат-­Тахтави; ряд переводчиков трудились под его редакцией. В этот период ат-­Тахтави лично перевел около двадцати работ, большинство из которых — книги​ по географии, истории и военному делу, но сочинений, которые он отбирал для перевода или работой над которыми руководил, было гораздо больше. Среди них — ​книги по истории Древнего мира, Средневековья и королей Франции; труды Вольтера по истории Российской империи Петра Великого

иШвеции Карла XII; историческое сочинение Робертсона об императоре Карле V; книга о греческих философах и работа Монтескье «Размышления

опричинах величия и падения римлян». В этом списке видно направление его собственных интересов, а также интересов его наставника. Правитель Египта проявлял личный интерес к переводческой работе и любил, когда ему читали о жизни великих правителей и солдат, чью карьеру можно было бы сравнить с его или на чьем примере он мог бы ­чему-нибудь научиться. Но выбор в пользу Монтескье, по-видимому, был сделан самим ат-­Тахтави,

ион показывает, что ат-­Тахтави всю жизнь был озабочен вопросом о величии и упадке государств, и ответ, который он дал бы на него, следующий: «политической добродетелью вреспублике» была «любовь кродине» 6; римляне отличались этим, но «они смешивали неясное религиозное чувство

слюбовью к своей родине» 7.

Благосклонность, оказанная ат-­Тахтави его наставником, исчезла, когда Мухаммад ‘Али умер. Его избранный преемник Ибрагим умер до него; за ним последовал его внук ‘Аббас. В1850 г. ат-­Тахтави был направлен на открытие

6  De Montesquieu Ch. De lʼEsprit des lois. Предисловие.

7  De Montesquieu Ch. Considérations sur les causes de la grandeur des Romains et de leur decadence / Jullien C. (ed.) Paris, 1918. P. 103. [Рус. пер.: Монтескье Ш. Л. Персид-

ские письма. Размышления о причинах величия и падения римлян / пер. с фр., вступ. ст. и коммент. Н. М. Саркитова. М., 2002. С. 309. — ​Примеч. пер.].

школы в Хартуме, а на следующий год его Школа иностранных языков была закрыта. Он, похоже, попал внемилость кновому правителю ипотому считал четыре года, проведенные вХартуме, годами ссылки. Вэто время ат-­Тахтави занимался переводом «Приключений Телемака» Фенелона; последующая смена правителей принесла удачу, и когда Са‘ид сменил ‘Аббаса в 1854 г., ат-­ Тахтави разрешили вернуться в Каир. Он вновь возглавил Школу, к которой был прикреплен переводческий кабинет. Когда Исма‘ил сменил Са‘ида на посту правителя, ат-­Тахтави остался встороне идействительно был одним из тех, кто разрабатывал новую систему образования. Он был членом нескольких комиссий, но все же нашел время для своей научной работы. Он призывал правительственную прессу в Булаке публиковать арабскую классику; к ней была отнесена, в частности, работа Ибн Халдуна, и это тоже свидетельствует о его умонастроениях. Ат-­Тахтави также продолжал руководить бюро переводов, основной задачей которого в то время стал перевод на арабский язык французских правовых кодексов. С 1870 г. до своей смерти он редактировал периодическое издание для Министерства образования и написал для него ряд оригинальных статей. Он также написал несколько более крупных работ: первые два тома сочинения, которое должно было стать полной историей Египта, книга об образовании «ал-­Муршид ал-амӣн ли-л-банāт ва-л- банӣн» (примерный перевод: «Руководящие истины для девушек июношей») и общий труд о египетском обществе «Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа» (примерный перевод: «Пути египетских сердец в наслаждении современными науками и искусствами»).

Больше всего нас интересует именно последняя работа, так как она содержит наиболее полное изложение взглядов ат-­Тахтави на тот путь, который должен пройти Египет. По форме это восновном трактат об экономической деятельности (манāфи‘ ‘умӯмиййа): что она собой представляет, вкаком виде существовала в Египте прошлого и как была утрачена, как страна может ее восстановить. Но вкниге сказано гораздо больше этого. Указанная книга, как и все, что написал в то время ат-­Тахтави, была задумана как назидательное чтение для учеников новых школ. Она написана в старомодном сбивчивом стиле, с отступлениями и длинными историями, доказывающими суждения; из того, что говорит ат-­Тахтави, можно вывести теорию политики, а также природы и судьбы Египта. Эта теория заслуживает внимания, потому что в ней сформулированы идеи, актуальные среди новой правящей элиты Египта и лежащие в основе реформ эпохи Исма‘ила.

Идеи ат-­Тахтави, касающиеся общества и государства, не являются ни простым повторением традиционных взглядов, ни отражением идей, почерпнутых в Париже. Его формулировка идей в целом традиционна: он постоянно обращается кпримеру Пророка иего сподвижников, а его представления

о политической власти находятся врусле консервативной исламской мысли, однако в какой­ -то момент автор придает им новый и важный поворот.

Несмотря на то что ат-­Тахтави увидел вПариже, его взгляд на государство не является взглядом либерала XIХ в. Он придерживался обычной исламской точки зрения: правитель обладает абсолютной исполнительной властью, но ее применение должно сдерживаться уважением к закону и к тем, кто его хранит. Правительство вруках «народа»—идея​ , знакомая ат-­Тахтави из чтения иопыта жизни во Франции: он был свидетелем революции 1830г. и привел ее длинное описание в своей книге о Париже. Но это не было, по его мнению, идеей, имеющей отношение к проблемам Египта. Его страной управлял мусульманский самодержец, и единственной надеждой на эффективные реформы было правильное использование власти автократом. Взлеты ипадения его собственной карьеры показали, какое значение может иметь характер и намерения правителя. Ат-­Тахтави чувствовал огромную благодарность Мухаммаду ‘Али, который послал его в Париж и после возвращения следил за его карьерой с несомненным личным интересом; ат-Тахтави также восхищался им как человеком, который освободил Египет от хватки мамлюков и направил его на путь прогресса 8. Ат-­Тахтави назвал его вторым Александром Македонским; Мухаммад ‘Али знал об этой параллели свыдающимся полководцем, за чтением биографии которого он с удовольствием проводил время 9. Позднее ат-­Тахтави писал оСа‘иде иИсма‘иле со сдержанной и общепринятой лестью, но его отношение к‘Аббасу было, естественно, недружелюбным. Возможно, не только красота стиля Фенелона, но иинтерес к этой истории заставили его провести годы изгнания втруде над переводом «Путешествия Телемака». Будучи написанной как нравственное наставление для ученика Фенелона, герцога Бургундского, эта книга содержит имплицитную критику неконтролируемого деспотизма Людовика XIV — ​урок морали для самодержцев, который вполне может быть предъявлен ‘Аббасу. Воспоминание о преуспевании и красоте Египта при Сесострисе, по-видимому, пришлось по нраву ат-­Тахтави, который горячо любил свою страну, но оно должно было также послужить напоминанием ‘Аббасу ожизни Египетского государства при его предшественнике:

«Поминутно представлялись взорам по берегам то города, один другого великолепнейшие, то сельские дома на прелестных местах, то поля, одетые тучной жатвой, то луга с бесчисленными стадами,

8  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб

ал-‘а╕риййа. Каир, 1912. С. 206. 9  Там же. С. 212, 214.

то земледельцы с несметным богатством даров неистощимой природы, пастухи, которых веселые песни со звуками свирелей откликались в окрестностях… Счастлив народ, управляемый мудрым государем! <…> Люби народ, как детей своих… Цари, сильные страхом, жезлом железным пасущие подданных, чтобы они под ярмом были покорнее, — бичи​ рода смертных: они достигают своей цели, страшны, но и проклинаемы, и ненавидимы» 10.

Впредупреждении отом, что даже хорошие правители склонны выбирать плохих советников, льстецов, которые не боятся предавать, и при этом склонны удалять свое доверие от «мудрых идобродетельных, страшных нам добродетелью» 11, можно услышать отголосок­каких-то личных интриг, которые привели к изгнанию ат-­Тахтави. С другой стороны, советы Фенелона о том, как править, могли показаться ат-­Тахтави применимыми к Египту того времени: правители должны иметь полное инепосредственное знание своей страны, они должны поощрять торговлю исельское хозяйство, уделять достаточное внимание образованию, производить оружие, необходимое для обороны, и,что важнее всего, уважать принципы умеренности и справедливости 12.

Хотя ат-­Тахтави принимал власть правителя, он все же делал акцент на ограничениях, налагаемых на него нравственными нормами. Чтобы объяснить исламскую идею шариата, стоящего над правителем, он ссылается на введенное Монтескье различие «трех властей» 13, а идея ограничения абсолютной власти монарха, безусловно, была усилена тем, что он видел во Франции: в комментариях к истории революции 1830 г. он дает четкое определение ограниченной монархии и республики. Но в «Манāхидж» его аргумент в пользу ограничений на осуществление власти начинается с традиционной идеи разделения общества на «порядки» или «сословия», каждое из которых имеет определенную функцию и статус. Следуя давно установленному принципу, ат-­Тахтави выделил четыре сословия: правитель, люди религии и права, солдаты и те, кто занимается экономическим производством 14. Особое внимание он уделяет второму из них и его роли

10  Fénelon. Les adventures dе Télémaque, fils d’Ulysse. Paris, 1828. II. P. 26, 27. [Рус.

пер.: Фенелон Ф. Телемак / пер. сфр. Ф. Лубяновского. М., 2011. С.26. — Примеч​ . пер.].

11  Ibid. X. P. 286. Там же. С. 166.

12  Ibid. P. 298 и далее. Там же. С. 197 и далее.

13  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа. С. 349.

14  Там же. С. 348.

вгосударстве. Правитель должен уважать и почитать улемов; он должен относиться кним как ксвоим помощникам врешении управленческих задач. Это общая тема для мусульманских правоведов: возможно, для ат-­Тахтави, как и для них, она имела «националистический» подтекст, ибо при Мухаммаде ‘Али, как и при мамлюках и османах, власть находилась в руках турок или кавказцев, и группа улемов представляла собой единственный институт, через который коренное население Египта могло принимать активное участие в государственных делах. Однако кэтому времени появилась новая образованная прослойка, и, осмысляя эту ситуацию, ат-­Тахтави по-новому разворачивает идею ‘уламˉа’. По его мнению, они не просто являются хранителями закрепившейся и устоявшейся традиции. Сам ат-­Тахтави хорошо разбирался в религиозном праве; будучи шафиитом, он считал необходимым адаптировать шариат к новым обстоятельствам и был убежден

вправомерности такого шага. «Врата иджтихада», согласно традиционной формуле, были закрыты, и открыть их было суждено более позднему поколению, однако ат-­Тахтави сделал первый шаг в этом направлении. По его мнению, между принципами исламского права и теми принципами «естественного права», на которых основаны кодексы современной Европы, нет большой разницы 15. Подразумевалось, что исламское право можно переосмыслить в соответствии с современными потребностями, и ат-­Тахтави предложил принцип, который можно было бы использовать для оправдания этого: верующий в определенных обстоятельствах вправе принять толкование закона, выведенное из иного, нежели его собственный, свода законов 16. Это предложение, взятое на вооружение более поздними авторами, использовалось при создании современной единой системы исламского права в Египте и других странах.

Если улемы должны толковать шариат в свете современных потребностей, то они обязаны знать, что такое современный мир. Они должны изучать науки, созданные человеческим разумом. Ат-­Тахтави приводит цитаты из интеллектуальной автобиографии некоего шейха, которые показывают, что традиция философии и рациональных наук была жива в мусульманском мире до недавнего времени 17; но она умерла, и ал-­Азхар в современную эпоху не принял новых наук, которые были необходимы для благополучия нации. Улемы должны признать необходимость в обучении нового

15  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Ал-­Муршид ал-амӣн ли-л-банāт ва-л-банӣн. Каир, 1291 [1874– 1875]. С. 124.

16  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб

ал-‘а╕риййа. С. 387–391. 17  Там же. С. 372.

типа, а специалисты в этой области должны занять такое же социальное положение, как и улемы. Врачи, инженеры и вообще все, кто овладел науками, полезными для государства, должны пользоваться уважением, ис ними должен консультироваться правитель 18. Другими словами, традиционная идея партнерства между правителем и улемами вновь была актуализирована, а концепция ‘уламāʼ — ​переосмыслена с точки зрения идеи «жречества» ученых, выдвинутой Сен-­Симоном.

Кроме правителей и улемов, есть еще кое-что: социум в целом. Для ат-­ Тахтави, как и для других мусульманских мыслителей, существовало четкое различие между функцией управления и функцией подчинения. Правитель был представителем Бога, ответственным только перед Богом, помимо Бога его единственным судьей являлась собственная совесть; его подданные должны были демонстрировать ему абсолютную покорность 19. Однако при реализации своих функций правители и управляемые были тесно связаны друг с другом правами и обязанностями. Управляемый должен подчиняться, но правитель должен стараться угождать своим подданным в пределах, наложенных на него его послушанием Богу. Страх перед Богом мог побудить правителя к добрым делам, но тот же эффект могло иметь и давление общественного мнения 20; в современном мире общественное мнение играет активную роль в жизни государства. В прошлом правление было тайной деятельностью правителя, но в современную эпоху оно должно основываться на «добрых отношениях между правителями и подчиненными» 21. Поэтому необходимо всеобщее политическое и управленческое образование. Должностные лица должны быть надлежащим образом обучены, ибо даже для того, чтобы быть старостой деревни, необходимо пройти обучение 22; обыкновенный гражданин, не служащий государству напрямую, тем не менее должен понимать его законы и знать свои права и обязанности.

Когда ат-­Тахтави подчеркивает, что улемы должны иметь современное образование, а все граждане обязаны получать политическое образование, он подразумевает, что природа общества и функции правительства стали отличаться от тех, что были в прошлом. Он, несомненно, согласился бы в принципе с исламской идеей политической стабильности, т. е. с тем, что

18  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа. С. 370.

19  Там же. С. 354 и 368. 20  Там же. С. 354.

21  Там же. С. 352.

22  Там же. С. 365.

функция правительства заключается в регулировании различных порядков в обществе и сдерживании их в рамках шариата. Но мы видим, как на него давит новая идея — о​ переменах как принципе социальной жизни и о правительстве как необходимом инструменте перемен. В своей книге о Париже ат-­Тахтави фиксирует в качестве одного из странных аспектов французского характера желание каждого человека пойти дальше своих предков: «Каждый, кто является мастером своего ремесла, хочет изобрести что­ -то, чего раньше не было, или закончить то, что уже было изобретено…» 23 Точно так же «Манāхидж» начинается спредположения о том, что у общества есть две цели: не только исполнять волю Бога, но и добиваться благополучия в этом мире. Вроде бы ничего нового; но что здесь действительно ново, так это значение, придаваемое благополучию. Оно отождествляется с прогрессом, как его восприняла Европа XIX в., и в этом смысле благосостояние имеет две основы: первая — ​это «воспитание характера с опорой на религиозные и человеческие добродетели», а вторая — экономическая​ деятельность, ведущая к богатству, улучшению условий жизни и достижению довольства людей в целом 24.

В «Манāхидж» ат-­Тахтави в основном касается второй из этих основ,

апоскольку он пишет о Египте, то, говоря об экономических изменениях, имеет в виду прежде всего прогресс всельском хозяйстве. ВЕгипте, как ему хорошо известно, природа экономической жизни и,следовательно, состояние общественного благоустройства зависят от типа правительства; добрые правители Египта всегда были внимательны к ирригации. Ат-­Тахтави дает подробное описание политики Мухаммада ‘Али, атакже взятый из работы европейского автора анализ экономических возможностей страны, которые велики

имогут быть в полной мере реализованы в течение короткого времени 25. Однако особенностью его идеи является акцент на том, что националь-

ное богатство — ​это продукт добродетели. Когда социальные добродетели были сильными, Египет процветал; ключом же к добродетели является образование. Бо́льшую часть своей жизни ат-­Тахтави был учителем и администратором учебных заведений и имел четкое представление о том, что нужно делать. Свои идеи он изложил вкниге об образовании. Обучение, по его мнению, должно быть связано с природой и проблемами общества; оно должно быть направлено на то, чтобы «питать всердцах молодых людей те

23  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Тахлӣ╕ ал-ибрӣз илā талхӣ╕ Бāрӣз. С. 60.

24  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа. С. 7.

25  Там же. С. 225 и 285.

субъекта признавать власть, а на активной роли гражданина в построении по-настоящему цивилизованного общества; это уже взаимные обязательства не только членов исламской уммы, но и всех тех, кто живет в одной стране. Таким образом, ╝убб ал-ва╙ан приобретает конкретное значение территориального патриотизма в современном смысле, а родная страна —​ la Patrie — ​оказывается точкой фокусировки тех обязанностей, которые, по мнению мусульманских правоведов, связывают членов уммы тем естественным чувством, которое для Ибн Халдуна существовало между людьми, объединенными кровной родственной связью.

Переход к новому образу мышления можно увидеть вотрывке из «Манā- хидж». Ат-­Тахтави говорит о братстве в религии, цитирует хадис: «Мусульманин — ​брат мусульманину», — ​а затем добавляет:

«И все, что связывает верующего по отношению ксвоим собратьям по вере, также связывает членов одного итого же ва╙ан в их взаимных правах. Ибо между ними существует национальное братство, которое сверх и выше братства по религии. На тех, кто разделяет одно и то же, лежит моральный долг работать вместе над его улучшением и совершенствованием его организации во всем, что касается его чести, величия и богатства» 29.

Что это за естественное сообщество, ва╙ан, на которое ссылается ат-­ Тахтави? Это понятие «египетского», а не «арабского». В его мысли действительно есть какая­ -то теневая идея арабизма, но она принадлежит старому, а не новому ее элементу. Он восхваляет и защищает ту роль, которую играли арабы в истории ислама 30; но когда он говорит о патриотизме, он имеет в виду не то чувство, которое разделяют все, кто говорит по-арабски, а то, которое разделяют те, кто живет на земле Египта. Египет для него —​ это нечто особенное, а также нечто исторически непрерывное. Современный Египет является законным потомком земли фараонов. Воображение ат-­Тахтави действительно было преисполнено славой Древнего Египта, впервые увиденного, как это ни парадоксально, в годы его пребывания во Франции. Он писал стихи впохвалу фараонам; отличительная черта его стиля заключалась в том, что, например, когда он писал о порочности праздности, должен был сначала процитировать хадис и другие исламские тексты, а затем рассказать о том, как ленивые люди изображались в искусстве

29  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа. С. 99.

30  Там же. С. 120.

Древнего Египта 31. Но Древний Египет был для ат-­Тахтави чем­ -то бо́льшим, нежели предметом гордости; в нем были и составные элементы цивилизации, и социальная нравственность, и экономическое процветание 32; то, чем обладало это государство, современный Египет может вернуть себе, ибо «физическое сложение народа наших времен такое же, как устройство народов прошлых времен, и их склонности одинаковы» 33.

Если это так, то необходимо объяснить, как получилось, что Египет утратил добродетели и процветание прежних времен. Так вышло, утверждает ат-­Тахтави, из-за исторической случайности в виде иноземного владычества: правления мамлюков в позднем Средневековье, а затем, после краткого возрождения при ранних османских султанах, — длительного​ плохого управления черкесов. Говоря об этом, он повторял прокламации Бонапарта и проложил линию мысли, которая должна была стать общепринятой уболее поздних египетских писателей и в конце концов — применима​ к правящей семье, которой служил ат-­Тахтави.

Среди произведений, написанных им впоздние годы, уже упоминались два тома по истории Египта. Они были задуманы как первые из серии, которую закончил сын ат-­Тахтави после его смерти, и должны были послужить народному образованию, стать кратким изложением того, что современный египтянин должен знать о своем ва╙ан. В этой работе он также прибегает ксвоему оригинальному стилю: первый том представляет собой историю Древнего Египта, изложенную на основании современных европейских источников, а второй — ​биографию Пророка, почерпнутую из традиционных мусульманских источников, используемых осмысленно и с критикой. В соответствии с принятой на Западе периодизацией он разделяет историю на две основные категории: древнюю и современную; но как мусульманин проводит разделительную линию не вэпоху падения Римской империи, авпериод возвышения ислама. Он считает это важнейшим событием вистории, но все же полагает доисламскую историю достойной изучения. Египет является частью исламской уммы, однако он всегда был отдельной уммой ив этом качестве выступает отдельным объектом исторической мысли 34. Несмотря на то что сейчас

31  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа. С. 120.

32  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Анвāр тавфӣ║ ал-джалӣл фӣ ахбāр Ми╕р ва тавсӣ║ Банӣ Исма‘ӣл.

Каир, 1285 [1868–1869]. С. 99.

33  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Манāхидж ал-албāб ал-ми╕риййа фӣ мабāхидж ал-āдāб ал-‘а╕риййа. С. 187.

34  А╙-╚ах╙āвӣ Р. Р. Анвāр тавфӣ║ ал-джалӣл фӣ ахбāр Ми╕р ва тавсӣ║ Банӣ Исма‘ӣл. С. 8–10.