Создание Московского общедоступного художественного театра

17 июня 1897 года известный драматург, критик и театральный педагог Владимир Иванович Немирович-Данченко писал актеру и режиссеру из Общества искусства и литературы Константину Сергеевичу Станиславскому: «Говорят, Вы будете в Москве завтра, в среду. Я буду в час в Славянском базаре – не увидимся ли?»

Обычное приглашение, но – с него началась история нового театра.

На конверте от записки рукой Станиславского сделана запись: «Знаменитое первое свидание – свидание с Немировичем-Данченко. Первый момент основания театра».

Это знаменитое свидание состоялось 22 июня 1897 года. Оно началось в ресторане «Славянский базар» и закончилось на даче. Оно продолжалось без перерыва восемнадцать часов. В течение этого времени было не только решено организовать новый театр, но и выработаны его принципы – организационные, эстетические, этические; составлена труппа и определен репертуар.

Потом начались организационные дела – поиски пайщиков, помещения, приглашение актеров, поездки в экспедиции за сбором исторического материала.

И наконец – репетиции. Они проходили на даче у одного из участников Общества искусства и литературы под Пушкино. Участники работы поселились рядом, под репетиции был отведен большой сарай. В процессе работы не только готовились спектакли, но и создавался новый коллектив.

Открывать театр решили трагедией А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович», которая так ни разу со времени написания не появилась на сцене и была для зрителя нова, На центральную роль было назначено несколько исполнителей. Рекомендованный Немировичем-Данченко Иван Москвин Станиславскому не понравился, он начал работать с другим актером, а Немирович готовил с Москвиным роль отдельно. Они занимались в сторожке. Когда работа была закончена, ее показали Станиславскому. Он был поражен. Москвин остался единственным исполнителем роли царя Федора.

Среди пьес, намеченных к постановке в первом сезоне, была и чеховская «Чайка». Ее включили тоже по настоянию Немировича, Станиславский пьесу не понял и не очень оценил поначалу. Провал в Александринском театре налагал на новый коллектив огромную, ответственность за судьбу «Чайки», за судьбу Чехова. Немирович-Данченко делал подробные разработки, отсылал их Станиславскому и тот писал режиссерский план. Так шла работа. Все создавалось общими усилиями.

День 14 октября 1898 года – исторический. В этот день не только открылся новый театр. В этот день началась новая эра в истории театрального искусства. «Царь Федор Иоаннович» поразил зрителей – обстоятельностью проработки каждого характера, даже в массовках; неожиданной простотой актерской игры, особенно речи на сцене; обстоятельностью и исторической точностью оформления и костюмов; четкостью решения массовых сцен. А главное – подчиненностью всех частностей, всех мелочей единому режиссерскому замыслу. Как говорили в то время, на другое утро после премьеры Москвин проснулся знаменитым.

О новом театре спорили, у него сразу появились горячие поклонники и столь же горячие противники. Одни восхищались правдой исполнения, слаженностью ансамбля, другим не хватало в новом спектакле «премьеров», Москвин хоть и был великолепен, но воспринимался не как «солист», а в общем ансамбле.

Но главное испытание было впереди – «Чайка»! Премьера ее была намечена на 17 декабря 1898 года Спектакль весь построен на настроении, на едва заметных но внешнем выраженных душевных движениях, необычные образы, которые нельзя было показать, изобразить, с ними надо было слиться, их надо было прожить. Да к тому же Станиславский придумал мизансцены, которых никогда в театре не было. Усугубляли волнение и известия из Ялты: Чехов серьезно болен, у него обострился туберкулез, новый провал «Чайки» может убить его.

Актеры вышли на сцену, как выходят на поединок, в котором не может быть благополучного исхода. Станиславский так описывает этот спектакль: «Как мы играли – не помню. Первый акт кончился при гробовом молчании зрительного зала. Одна из артисток упала в обморок, я сам едва держался на ногах от отчаяния. Но вдруг, после долгой паузы, в публике поднялся рев, треск, бешеные аплодисменты. Занавес пошел... раздвинулся... опять задвинулся, а мы стояли, как обалделые. Потом снова рев... и снова занавес... Мы все стояли неподвижно, не соображая, что нам надо раскланиваться. Наконец мы почувствовали успех и, неимоверно взволнованные, стали обнимать друг друга, как обнимаются в пасхальную ночь... Успех рос с каждым актом и окончился триумфом. Чехову была послана подробная телеграмма».

Так родился новый театр – театр режиссерский, которому принадлежит ХХ век.