Gotfrid_P_Strannaya_smert_marxizma_2009

Глава 4. Постмарксистские левые

воспитания неудивительны, если учесть страсть американцев использовать социальные науки для прививки «демократических» установок. И среди самых ярых сторонников принудительного перевоспитания немцев были такие потомки старых «белых англосаксонских протестантских» семей, как генерал-майор Макклюр (1896—1973), поэт Арчибальд Маклейш, политолог Гарольд Лассуэлл, юристы Роберт Г. Джексон и Телфорд Тейлор, философ Джон Дьюи и потомок семьи прогрессистов из Висконсина Чарльз Лафоллетт. Хотя эти деятели были по большей части сторонниками социальных реформ Рузвельта, зато к Советам относились в основном не особо дружественно. Но при этом они верили, что, закладывая фундамент прогрессивной, благожелательно управляемой корпоративно-бюрократической демократии, американцы своей «суровой любовью» делают для немцев то же, что сделали для самих себя62.

Когда в октябре 1946 года сенатор Роберт А. Тафт, выступая в Кеньон-колледже, выразил сожаление о том, что Нюрнбергские процессы «нарушают фундаментальный принцип американского права, в соответствии с которым человека нельзя судить по закону,

62 Подразделение Службы военной администрации в Гер - мании, отвечавшее за образование и культуру, воспринимало свою деятельность по «переориентации» немецкого народа как нечто, подобное «труду христианских миссионеров», и заботилось о том, чтобы эти труды продолжились и после того, как немцам позволят управлять страной самостоятельно. См.: Gimbel,

American Occupation, p. 251—252. Напротив, глава военной администрации Люциус Д. Клей посвящает программе перевоспитания всего двадцать пять страниц своих мемуаров (Lucius D. Clay, Decision in Germany (New York: Doubleday, 1950)), причем его описание по большей части довольно формально. Давно назревшее исследование оккупации Германии союзниками после формального восстановления самоуправления в Германии в сентябре 1949 года см. в: Helmut Vogt,

Wachter der Bonner Republik: Die Allierten Hohen Кот - missare, 1949 — 1955 (Paderborn, Germany: Ferdinand Schoningh, 2004).

Странная смерть марксизма

которому придана обратная сила», и что такое поведение победившей стороны есть проявление "духа мстительности", выдающийся американский политик попал под град разъяренных нападок»63. Конгресс производственных профсоюзов (КПП), New York Times, лидер демократического большинства в Сенате и полсотни язвительных юристов, бывших видными фигурами его собственной партии, осудили Тафта за недостаточную приверженность антифашизму. Тафт выразил свою озабоченность правовыми и моральными аспектами прецедента, когда поверженных врагов судят за «преступления против человечности» и за «заговор против мира», т.е. за преступления, которых не существовало до тех пор, пока победитель не объявил их таковыми для наказания поверженного врага. Он также заявил, что одиннадцать приговоренных к смерти нацистов, несомненно, заслуживают осуждения, но он протестует против того, что судили их на основании закона, принятого ex post facto*,

ав ряде случаев их судили за злодеяния, в которых

всоюзе с нацистами участвовали и Советы, заседающие теперь в суде над немцами.

То, что приверженность Тафта своему пониманию принципов англосаксонского права, вызвала бурю гнева, красноречивее всяких слов говорит о том духе, который сопутствовал «крестовому походу Эйзенхауэра в Европу». Хотя электорат Республиканской партии тогда, как и теперь, состоял из протестантов основных деноминаций, Тафт, этот патриций, был потрясен реакцией белых англосаксонских протестантов на принципиальную позицию, которую они, по его мнению, должны были встретить аплодисментами. Вопреки наблюдению Карла Шмитта, заметившего, что в конституционной республике «законность есть источник легитимности», Тафт столкнулся с пря -

63 См.: James Т. Patterson, Mr. Republican: A Biography of Robert A. Tap (Boston: Houghton and Mifflin, 1972),

pp.326 - 328, 4 0 1 - 4 1 0 .

кЗадним числом, на основе нормы, имеющей обратную силу (лат.). — Прим. ред.

Глава 4. Постмарксистские левые

мо противоположным. Когда нью-йоркский республиканец Томас Дьюи публично заявил, что «нацистам, конечно, воздали справедливый суд», по сути он говорил о том, что не стоит тревожиться о правовых тонкостях, когда обвиняемые как-либо связаны

64

с нацистами .

Этой позиции придерживались не только немецкие эмигранты и сторонники коммунистов. К концу праведного крестового похода она получила широкое распространение среди американцев. Такое наблюдение сделал консервативный националист и критик нацистов Эрнст фон Саломон (1902—1972), который вместе со своей женой-еврейкой провел в американском плену пятнадцать месяцев, с июня 1945 до сентября 1946 года. Хотя во времена нацистов Саломон воздерживался от сотрудничества с правительст - вом и был занят тем, что прятал свою жену от нацистов, обоих американцы бросили в лагерь для интернированных, где, как утверждает Саломон, и он и она подвергались избиениям и всяческим унижениям. Одной из худших особенностей американской оккупации были псевдонаучные анкеты, на которые приходилось отвечать ему и другим немцам. Саломон, которого отнесли в категорию «реакционных противников» нацистов, подвергался такому же обращению, как любой бывший охранник концентрационного лагеря, и ему приходилось заполнять бесконечное число анкет, разработанных «подготовленными профессионалами». В 1951 году, после отмены американской цензуры, Саломон издал свой бестселлер «Анкета» (Der Fragebogen), в котором подробно рассматривает роль анкет в перевоспитании немцев. Он пришел к выводу, что это безличное вмешательство в жизнь человека порождает сильнейшее раздражение, которое и превратило его лично в убежденного противника американского влияния и присутствия

64Цит. по: William J. Bosch, Judgment in Nuremberg: Attitudes toward Major German War Crimes Trials (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1970), p. 30.

Глава 4. Постмарксистские левые

ло явление, которое Шренк-Нотцинг характеризует как подкрепленный интеллектуально крестовый поход против тоталитаризма. Эта кампания опиралась на довоенные традиции европейского буржуазного либерализма, а ее участники, зачастую принадлежавшие к академической среде, выбрали главной мишенью совпадение нацистских и коммунистических мето - дов. Целью, которую избрали борцы с тоталитаризмом, была защита конституционалистской традиции, отражавшей нравственное учение христианства и укреплявшей сферы личной и корпоративной ответственности, устанавливающей ограничения для централизованного государства. Этот либерально-консерватив- ный консенсус преобладал среди сторонников первого послевоенного канцлера Германии, патриархального католика из Рейнской области Конрада Аденауэра (1876—1967). В его окружении и среди правоцентристских членов немецкого парламента можно было найти представителей широкого спектра антикоммунистических и конституционалистских позиций — от либертарианцев до регионалистов и религиозных традиционалистов. Примечательно, что Аденауэр, которого во время войны можно было отнести к реакционным противникам нацизма, сделал все возможное, чтобы подчинить надежды немцев на объединение страны общим целям западных союзников, сплотившихся в противостоянии Советам. Аденауэр верил, что быть на стороне американцев в борьбе против советского коммунизма важнее, чем добиться объединения Германии, если последнее предполагает подчинение советским хозяевам Восточной Германии. В то время как атлантистская позиция Аденауэра позволила ему добиться немалых выгод, в том числе интегриро - вать Западную Германию в НАТО в качестве полно - правного и вооруженного члена военной коалиции, он отвергал советские инициативы, которые могли бы если не уничтожить разделение двух Германий, то смягчить его режим. Трудно избежать впечатления, что немецкий лидер действительно верил, что у его нацистских и советских врагов общего было куда больше, чем раз-

Странная смерть марксизма

личий. И, если говорить об их действиях, в этом он, несомненно, был прав57.

Начиная с 1950-х годов немецкие правоведы

иполитологи, поддерживаемые прессой христианских демократов и христианских социалистов, отстаивали ту точку зрения, что Западная Германия является конституционным христианским обществом, противостоящим двум пагубным силам XX века — нацизму

икоммунизму. Вплоть до 1980 -х годов такие видные ученые, как Иоахим Риттер, Одо Марквард, Роберт Спаеманн, Герман Аюббе и Мартин Криле продолжали интерпретировать Основной закон Германии в рамках этой консервативно-либеральной традиции и противопоставляли вспышкам протестов и насилия со стороны новых левых детально проработанную защиту упорядоченной свободы, основанной на конституции68. Но сторонники такого апологетического подхода не учли возможности приспособить Основной закон для преследования радикальных целей. В конце концов роль защитников этого закона досталась людям, не слишком приверженным ценностям буржуазной цивилизации, и впервые эта тенденция проявилась в 1950-х годах в провинции Гессен, где к власти пришли «антифашистские» соци- ал-демократы, возобновившие преследование тех, кто не являлся настоящими антинацистами по канонам радикальных левых69.

(Stuttgart: Cotta'sche Buchhandlung, 1977).

69 Schrenck-Notzing, Charakterwasche, p. 274—275.

Странная смерть марксизма

Эти антинационалистические настроения всячески поддерживала вставшая на радикальные позиции немецкая пресса во главе с журналом Spiegel. Она загоняла в угол таких правых немецких политиков, как министр по делам беженцев Теодор Оберлендер, которого обвинили (по большей части облыжно) в связях с нацистами. Тем временем журналисты, чтобы выбить из седла антикоммунистическое руководство страны, поспешили опубликовать секретную оборонную информацию. Принятое в 1962 году министром обороны ФРГ (и бесстрашным патриотом Германии) Францем Иозефом Штраусом решение выказать недовольство журналом Spiegel в связи с утечкой секретной информации путем ареста тиража и нескольких редакторов, возымело ужасающие последствия. Правительство христианских демократов стало выглядеть авторитарным, что подтверждало мнение левой оппозиции о том, что стране так и не удалось порвать с недемократическим прошлым.

Шестидесятые годы стали свидетелями попытки преодолеть прошлое Германии, представив донацистскую Германию как прелюдию к Третьему рейху. Примером этого тевтонофобского ревизионизма может служить публикация в 1964 году книги Фрица Фишера «Ставка на великодержавность» (Griff nach der Weltmacht). Подробнейшим образом рассматривая идеологическую преемственность между Второй империей и нацистским периодом, Фишер основывает свою аргументацию на двух кардинальных ключевых доводах: во-первых, геополитические цели Гитлера на востоке могут быть возведены к идеям правительства Вильгельма II и его канцлера военного времени Теобальда фон Бетман-Гольве- га (ошибочно считающегося сторонником мира); вовторых, Первая мировая война была делом немецких и австрийских экспансионистов, чрезвычайно активных в общественной жизни и сознательно раздувавших конфликт в Европе. Ответ на работу Фишера был идеологически предопределен: представители немецких центристов и правоцентристов категорически отказались от «признания двойной немецкой вины