Gotfrid_P_Strannaya_smert_marxizma_2009

Странная смерть марксизма

та во Франции, Португалии, Канаде, Африке и на Дальнем Востоке) Иммануил Валлерстайн (род. в 1930 году)*. Везде, от первой опубликованной им в 1961 году книги «Африка: политика независимости» до обобщающих исследований современной капиталистической экономики, Валлерстайн описывал взаимозависимую мировую экономическую систему как политически зависящую от Америки и преимущественно направляемую американскими интересами. Его вклад в историческую компаративистику заключался в истолковании своего предмета с точки зрения мировой экономики, но с выраженными марксистскими лейтмотивами. Так, он преподносит следующий закон современных исторических изменений: «Ключевой фактор, который следует отметить, состоит в том, что в рамках мировой капиталистической экономики все государства просто по определению не могут "развиваться" совместно, так как для функционирования системы необходимо сохранение "неравных" центральных и периферийных регионов. Более того, внутри мировой экономики государственные структуры работают как инструменты, посредством которых отдельные группы могут влиять на рынок и искажать его функционирование. Чем сильнее государственный механизм, тем больше его способность искажающим образом воздействовать на мировой рынок в пользу представляемых им интересов. Государственные механизмы в главных государствах сильнее, чем в периферийных»36.

Здесь обнаруживается новая формулировка той марксистско-ленинской идеи, что государственный аппарат развитых капиталистических обществ нацелен на эксплуатацию природных ресурсов и дешевого труда там, где это возможно. Подобная практика порождает

к Сам Валлерстайн позиционирует себя не как социалиста, но как социолога, который признает некоторые идеи Маркса чрезвычайно актуальными. — Прим. науч. ред.

36Immanuel Wallerstein, "World Inequality", The Present State of the Debate on World Inequality, ed. Immanuel Wallerstein (Montreal: Black Rose Book, 1975), p. 23.

Глава 2. Послевоенный коммунизм

империалистические отношения, типичные для позднего капитализма, и, хотя развитый регион, выигрывающий от подобного экономического развития, может продолжать расширяться, бедные неизбежно становятся беднее и сохраняется создаваемая «поляризацией» перспектива революционного взрыва. По крайней мере некоторые из этих идей, хоть и в сглаженном виде, присутствуют в работе «Империя» (2000), популярном исследовании американского неоимпериализма, авторы которого — Антонио Негри, итальянский марксист (и создатель «Красных бригад»), и МайклХардт, профессор литературы в университете Дьюк. Евро- пейско-американская пресса, типичными примерами которой служат Time, New York Times, Frankfurter Allgemeine Zeitung, Wall Street Journal, Le Monde, Le Nouvel Observateur, английская Sunday Times и американская Washington Post, оглушительными аплодисментами встретила эту «критику глобализации», которая «поднимает дискуссию о предмете на новый уровень»37. (Эти восторги не помешали ни одному из этих изданий по другим поводам одобрительно отзываться об экономической глобализации как о ледоколе, торящем путь новому политическому порядку.)

Негри и Хардт утверждают, что всемирно-капи- талистический империализм США качественно отличается от предшествовавшего ему европейского империализма XIX века. В отличие от империалистов прежних времен, американские капиталисты и политики заинтересованы не столько в прямом контроле над территориями, сколько в формировании «биожизни» тех, кого они порабощают. Поэтому они стремятся утвердить свое влияние на рынки и культуру, не отягощая себя оккупацией подвластных им народов. Поскольку капитализм окончательно и необратимо вышел за рамки системы национальных государств, новые империалисты используют язык глобальных

"См. рецензии на Empire на сайте ephost@epnet.com, и в особенности замечания Даниэля Бенсайда [Daniel Bensaid] в: Le Monde, 22 марта 2001 г., а также: Emily Eakin,

"What Is the Next Idea?" New York Times. July 7, 2001.

Глава 2. Послевоенный коммунизм

ционных попыток дать старт развитию приписываются «мировой капиталистической экономике» или временным трудностям, создаваемым «необъятными пространствами Африки».

В своей первой книге об Африке Валлерстайн предсказывает то, что ему хотелось бы увидеть в будущем, а не то, что вероятнее всего произойдет, а именно, что «независимые африканские государства движутся в направлении [конституционного правления], причем выбирают пути, не столь отличные от тех, которыми шли другие государства в сопоставимые периоды процесса построения государств-наций». Для Хардта и Негри «третий мир» существует как форма ложного сознания, созданная «колониализмом

иимпериализмом национальных государств», но обреченная на разрушение, «когда на всей онтологической территории глобализации весь мир голодных

ирабов становится самой могущественной сущностью». В возникающем мире «номадизма и смешения народов» исчезнет империя и сопутствующие ей принадлежности «к нации, к идентичности, к народу», а вместе с тем исчезнет и гнетущая фикция «третьего мира». Каким-то образом получается, что варварский стиль обращения африканских правительств со своими народами влияет на их судьбы меньше, чем эпистемологическая неразбериха, порождаемая поздним капитализмом, а «кочующие толпы» — это вовсе не люди, бегущие из плохо управляемых стран, а историческая сила, осуществляющая «этическую задачу» сокрушения империи зла40.

При всем уважении к критикам американского капиталистического империализма, им вовсе не удалось доказать, что американская внешняя политика может быть целиком объяснена экономическим интересом. Вполне правдоподобным является пред-

10 Immanuel Wallerstein, Africa: The Politics of Independence: An Interpretation of Modern African History (New York: Vintage Books, 1961), p. 167; Hardt, Negri, Empire, pp. 361, 362, 363. [Хардт M., Негри А. Империя. M.: Праксис, 2004. С. 236, 337, 338].

Странная смерть марксизма

положение, что правительство США в своей внешней политике не всегда руководствуется материальной выгодой или стремлением к монопольным экономическим преимуществам. Нежелание учитывать такую возможность в рамках более широкой картины иллюстрирует то, что Карл Поппер назвал «нефальсифицируемостью». Пока Негри не сможет привести пример того, как американская внешняя политика хоть иногда не руководствуется логикой выгоды или капиталистического кризиса, его каузальная теория останется чисто механистическим, а потому крайне сомнительным построением. С этим связана еще одна логическая проблема — вывод о наличии причинной зависимости делается на основании обстоятельств, совпадающих во времени. Так, для объяснения недавнего вторжения в Ирак едва ли достаточно таких фактов, как растянувшееся на несколько десятилетий уменьшение доли США в мировом ВНП, неблагоприятный внешнеторговый баланс и потребность США в ископаемых энергоносителях, которыми избыточно наделен Ирак. В то время, когда составлялись планы вторжения в Ирак, в американском обществе, и прежде всего в правительственных кругах, повидимому, были широко распространены опасения, что Ирак разрабатывает оружие массового поражения и поддерживает международный терроризм. Можно спорить о том, насколько политически мудрым было решение оккупировать Ирак, но нет никаких однозначных доказательств того, что решение применить военную силу было принято исключительно в результате причинного воздействия капиталистической экономической динамики41.

41 Работы, доказывающие, что американская военная политика ослабляет экономический рост и подрывает экономическую свободу, см. в сборнике: Arms, Politics, and the Economy: Historical and Contemporary Perspectives, ed. Robert Higgs (San Francisco: Independent Institute, 1999); а также: Robert Higgs, "How Does the War Party Get Away with It? " San Francisco Chronicle,

September 14, 2003.

Глава 2. Послевоенный коммунизм

Последним новшеством в марксистской критике американского империализма стало требование глобалистских решений как единственно приемлемых. Так, Хардт и Негри полагают, что «демократия» возможна только в рамках мирового общества, когда исчезнут нации-государства, эти пережитки авторитарного прошлого. На вопрос немецкого журналиста, могут ли демократы пожелать жить в нации-государ- стве, Хардт ответил, что не может вообразить, чтобы настоящие демократы сделали такой выбор. Он заявил, что любое правительство, кроме мирового социалистического, будет страдать от «дефицита демократии»4 2 . Заметьте, что для марксиста Валлерстайна, писавшего в середине 1970-х годов, «продолжающееся сохранение национализма» было проблемой не

вменьшей степени, чем для либерала, выступающего за развитие. Классическая марксистская модель не

всилах объяснить и преодолеть растущую мощь этнического национализма в левом революционном лагере. Несмотря на все призывы к международной солидарности трудящихся, в Азии, Африке и Латинской Америке националистическое и левое движения идут рука об руку43. Однако в конце XX века марксистские критики американского империализма предсказывали закат национальных идентичностей и восход муль - тикультурного будущего.

Отсюда и двойственность отношения левых европейских интеллектуалов к американскому неоконсервативному публицисту Фрэнсису Фукуяме, который в 1989 году выдвинул идею, что мир в настоящее время приближается к «концу истории». Называющий себя гегельянцем, который верит в то, что в наш век

42Интервью Хардта в: Junge Freiheit, 5 сентября 2003 г., р.7; Alexander Stille, "Apocalypse Now", New York Review of Books, November 7, 2000, p. 47—48.

43Wallerstein, "World Inequality", p. 22 — 23; Immanuel Wallerstein, Africa: The Politics of Unity (NewYork: Random House, 1967); а также: Immanuel Wallerstein, After Liberalism (NewYork: New Press, 1995), p. 49. [Валлерстайн И. После либерализма. М.: Едиториал УРСС. М.: 2003].

Странная смерть марксизма

наступает финал политического развития человечества, Фукуяма приветствовал крах советской империи как свидетельство повсеместного торжества западных «либерально-демократических» идей. Сочетание мирного торгового обмена, заботы о правах человека и демократического правления по американскому образцу вскоре приведет к исчезновению международных конфликтов. В этом новом мире демократические граждане будут накапливать потребительские блага и пользоваться благами политического равенства. Хотя левый французский критик американского империализма Эммануэль Тодд посвятил опровержению этой «диснеевской мировой перспективы» целую книгу под названием «Экономическая иллюзия» (1998) и первый раздел книги «После империи» (2002), его критика свидетельствует о его идейной близости к предмету своих нападок44.

Подобно Хардту и Негри, Тодд мечтает о мировом обществе, где не будет материального неравенства, воинствующего расизма и антисемитизма, которые он связывает с США и американскими правыми религиозными фундаменталистами. Он полон оптимизма по поводу того, что поднимающиеся азиатские и африканские общества, в которых стабилизировалась рождаемость и преодолена массовая неграмотность, окажут сопротивление американскому империализму и бесцеремонному американскому «привилегированному классу». Наконец, в его вульгаризированной версии гегельянства, которую он предлагает вмес-

44См.: Francis Fukuyama, "End of History? " p. 4 [Фукуяма

Ф.Конец истории? // Философия истории. Антология. М.: Аспект Пресс, 1995. С. 291]; Francis Fukuyama,

The End of History and the Last Man (New York: Free Press, 1992) [Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: ACT, Ермак, 2004]; Emmanuel Todd, Apres I'empire: Essai sur la decomposition du systeme americain (Paris: Gallimard, 2002), p. 19. [Тодд Э. После империи. Pax Americana — начало конца. M.: Международные отношения, 2004. С. 16—21]; а также: Emmanuel Todd, L'illusion economique: Essai sur la stagnation des societes developees (Paris: Gallimard, 1997).

Глава 2. Послевоенный коммунизм

то варианта Фукуямы, история, какой мы ее знаем, завершится «сворачиванием американской империи», которое, по мнению Тодда, уже началось. Американская «олигархия» отступает под тяжестью социальной несправедливости, необузданного капитализма и перенапряжения военных сил. Тодд умоляет европейцев не вмешиваться и заниматься собственными социальными проблемами, позволить «современной Америке, если она этого желает, расходовать остающуюся у нее энергию в «борьбе против терроризма — эрзаце борьбы за поддержание гегемонии, которой уже больше и не существует. Если она будет упорствовать в желании демонстрировать свое всемогущество, то она закончит лишь тем, что покажет всему миру свое бессилие»45.

Поразительный аспект этой антиимпериалистической полемики, присутствующий и у Хардта с Негри, заключается в предрекаемом марксистскими антиимпериалистами социалистическом видении глобализма, в котором отсутствует острая поляризация. Новые антиимпериалисты подставили на место марксистской модели, предполагающей глобальный революционный конфликт, то, что Валлерстайн метко назвал «либеральной моделью развития». Возможно, лучше было бы назвать ее не «либеральной», а «модернизационной», но именно эту первую модель Валлерстайна приняли и приспособили к своим нуждам Тодд, Фукуяма и Негри. Глобализация, устранение национальных различий и идеал равенства обречены на триумф независимо от того, должна перед этим рухнуть американская империя или нет. В то время как Фукуяма выступает в качестве американского глобального демократа, превозносящего «капиталистическое государство благосостояния», его социалистические оппоненты настаивают на том, что предварительным условием их глобалистского и эгалитарного конца истории является крах американ-

45Todd, Apres Г empire, pp. 130 -139, 232 - 233 . [Тодд

Э.После империи. Pax Americana — начало конца. М.: Международные отношения, 2004. С. 143—153, 231].