Gotfrid_P_Strannaya_smert_marxizma_2009

Глава 5. Постмарксистское левое движение как политическая религия

Феномен, который обычно принимают за секудяризм, существенно отличается от просто устранения всяческих религиозных доктрин. Он существует во взаимосвязи с постхристианской политической религией, заимствующей у того, что она замещает. Порой субститут выглядит близким подобием действительного религиозного догмата и постепенно, незаметно занимает его место. Кароса и Винелли показывают последствия такого замещения, происшедшего в итальянском католицизме. Зачастую аморфное чувство вины за прошлые акты нетерпимости и материальное неравенство, отождествление культур и религий «третьего мира» с «страдающими праведниками», сведение сущности христианства к равенству и всеобщности, а также ожидание жизни в некоем мультикультурном конце времен — все это вдохновило католическую церковь на кампанию за открытость для всех. Так, в манифесте католической филантропической организации Caritas, выпущенном в 1996 году, мы читаем: «Иммиграция — это признак цивилизации, призванной свести воедино своеобразие и всеобщность, различия и равенство. Разнообразие культур, этносов и вер — источник жизненной силы общества, и все европейцы должны одобрить это многообразие и воспользоваться им, так как оно обогащает наши жизни, наши идеи, наши творческие силы и наш политический мир»'31. Аналогичным образом миланский архиепископ Мартини в 1990 году объяснил, что «процесс миграции с бедного Юга на богатый Север есть огромный шанс на обновление нравственной и общественной жизни, на обращение вспять процесса упадка, к которому ведет западноевропейский консьюмеризм. Запад должен превратить процесс приема этих иммигрантов в процесс расовой, культурной и религиозной интеграции, которая будет способствовать возникновению в Европе мультирасового имультикультурного общества». Председатель Ватиканского политического совета за мир и справедливость кардинал Роже Эчегаре в выражении своего вооду-

31 Avvenire, 19 ноября 1996 г., р. 1.

203

Странная смерть марксизма

шевления по поводу переселения жителей «третьего мира» на его континент идет даже дальше Мартини: « Сегодня, когда Европейское сообщество намеревает - ся открыть свои границы, было бы глупостью превращаться в комфортабельную крепость, закрытую для беженцев и иммигрантов, напирающих на нас с Юга и Востока». Предоставляется удобный случай осуществить перераспределение дохода и обратить «шок от столкновения и смешения культур» в «эпохальную возможность наступления на противоречия, сковывающие все наше общество»32. Монсиньора Джованни Кели, председателя Папского совета по пасторскому попечению о мигрантах и странствующих, радует другой аспект этого смешения. В конце концов оно приведет нас в «общество, которое будет менее националистическим и в котором каждый индивид будет иметь права». Иммиграция увенчается «восстановлением дружественных связей между некогда разделенными людьми», которые смогут встретиться. Или, как выразилась в духе эсхатологической надежды Всемирная ватиканская конференция по иммиграции 1991 года: «Иммиграция предоставляет наилучшие условия для признания и развития человеческой солидарности » 3 3 .

Полезно сформулировать и рассмотреть два возражения против вышеприведенных критических замечаний. Можно сказать, что, приветствуя рост иммиграции из «третьего мира» в Италию, куда ежегодно прибывает около 250 ООО одних только легальных иммигрантов, церковные деятели покоряются неизбежному. Как бы то ни было, некоторые епископы могут проявлять интерес к «евангелизации» иммигрантов, из чего следует, что они не столь привержены идее религиозного разнообразия, как вытекает из

12 С.М. Martini, Relazione al terzo convegno del Pontificio Consiglio dei Migranti (Rome: n.p., 1991), p. 8; Roger Etchegaray, "Solidarite pour les nouvelles migrations", ibid., p. 7.

Avvenire, 28 сентября 1991 г., p. 1; 5 октября 1991 г., p. 1.

204

Глава 5. Постмарксистское левое движение как политическая религия

высказываний Винелли и Кароса. Но проблема в том, что католические лидеры и организации, и особенно Caritas, находятся в авангарде сил, выступающих

вподдержку иммиграции34. Они не ведомые, а ведущие. Поддерживая превращение Западной Европы

вмультикультурное общество, они тем самым высказываются и за обогащение опытом незападных религий. Это означает открытое ликование по поводу того, что в их страну едут мусульмане, многие из которых вовсе не желают вестернизироваться, если этот термин еще сохраняет какой бы то ни было определенный смысл. Более того, многие католические и социалистические политики позаботились о том, чтобы в Италии и остальной Европе мусульмане достигли паритета с христианами. Они выделяли средства на потребности мусульманских общин в итальянских городах, и эти деньги были взяты из фондов, первоначально предназначенных католикам.

Явовсе не собираюсь осуждать акты помощи чужестранцам, т.е. похвальную иудеохристианскую добродетель. И я вовсе не против того, чтобы разрешать квалифицированным работникам пересекать национальные границы, да и целые континенты, чтобы делать то, с чем отдельные страны не справляются при имеющихся у них трудовых ресурсах. Я всего лишь подчеркиваю яростное стремление заселить Запад иммигрантами из других частей света, часть которых настроена явно враждебно, а также склонность превозносить незападное в качестве замены морально и духовно обветшавшим устоям Запада. Те, кто воображает, что претерпел внутреннее преображение, считают эту задачу настолько жизненно важ-

34 См.: Carosa, Vignelli, L'invasione silenciosa, p. 128 — 156; Marzio Barbagli, Immigrazione e criminalita in Italia (Bologna: II Mulino, 1998); Comunita di Sant'Egidio,

Stranieri nostri fratelli: Verso una societa multirazziale

(Brescia: Morcelliana, 1989); а также обширное интервью с политическим теоретиком и ветераном социалдемократической партии Джованни Сартори (Giovanni Sartori) на первой странице газеты П Giorno от 15 сентября 2000 г.

205

Странная смерть марксизма

ной, что никакое противодействие ей нельзя терпеть. Организованы комитеты бдительности, а в Германии и массовые демонстрации антифашистского «Бунта порядочных», чтобы публично разоблачить и изолировать тех, кто выдвигает возражения против денационализации собственной страны.

В эффектном акте презрительного отказа от своих биологических предков антифашистские активисты во главе с членами группы, назвавшей себnAntideutsche*, выразили шумное одобрение бомбардировкам, обрушенным авиацией союзников на Франкфурт и другие немецкие города во время Второй мировой войны. Пока другие немцы оплакивали людей, погибших при разрушении Франкфурта 22 марта 1944 года, самозваные голоса немецкой совести скандировали: «Ихвсех нужно было убить!»3 5 Этот антинациональный крестовый поход будто бы должен продолжаться до тех пор, пока все немцы не исполнятся безразличия к своему прошлому. Тот же ритуал очищения вошел в моду и в других странах Европы, хоть и не приобрел подобного мазохистского размаха. Хотя, согласно кардиналу Мартини, «культурный шок» и есть будущее Европы, он тем или иным образом завершится счастливым финалом, как только из жестокой судороги смешения народов и рас возникнет новая раса и но - вое общество. При этом следующие катастрофические сценарии оказываются закрытыми для рассмотрения: обустроившись в западном мире, чей образ жизни им ненавистен, исламисты ввергнут его в политический хаос; другие, незападные культуры и их носители, обладающие более глубоким чувством идентичности, чем люди Запада, в конечном итоге навяжут обществу свои ценности; в Европе продолжится эскалация насилия, навязанного ей пришельцами из «третьего мира». И понятно, почему эти сценарии не подлежат рассмотрению. Для мультикультуралистов, одержи-

кБукв.: антинемец, германофоб (нем.). — Прим. ред.

35 См. заметку Вернера Оллеса (Werner Olles) о демонстрации против поминовения погибших при бомбардировке Франкфурта в: Junge Freiheit, 2 апреля 2004 г., р. 6.

206

Глава 5. Постмарксистское левое движение как политическая религия

мых постхристианской верой в свою миссию — довести до конца дело слияния народов, — такого рода опасения непозволительны.

Последнее наблюдение касается привлекательности коммунизма для постмарксистских левых — не как абстрактной цели человечества, а того, как коммунизм работал на практике. При всех различиях между европейскими коммунистическими правительствами и европейскими мультикультуралистами, европейские левые успешно скрывают преступления коммунистов, а тех, кто об этом говорит, клеймят как апологетов крайне правых. Зададимся вопросом, чего ради они так старательно защищают кровавое наследие, от которого легко могли бы освободиться? Среди прочих причин следует упомянуть ценность коммунистического эксперимента как опыта воплощения прототипа христианской ереси и возможного преемника христианства. Подобно постмарксистским левым, коммунисты вели войну с буржуазной цивилизацией, стремясь к реализации своего универсалистского, эгалитарного идеала.

И все же у первых поколений коммунистов этот сознательный разрыв с культурой прошлого был не столь радикален, как у нынешних левых. Трудно представить, чтобы советские вожди восхваляли гомосексуализм или полностью открывали свое общество для исламистов. Германская Демократическая Республика объявила Лютера и Фридриха Великого предтечами своего марксистского режима, а вот западногерманские журналисты, профессора и политики выставляют их и другие исторические фигуры Германии соучастниками нацистской катастрофы3 6 . Несмотря на близость ряда западногерманских социал-демократов к коммунистическому правительству Восточной Германии, не восточные марксисты, а западногерманские прогрессисты стремились преодолеть немецкое прошлое, трактуя

36См. Paul Gottfried, "Uber den deutschen Nachkriegskonservatismus", Criticon, vol. 89 (май-июнь 1985), p. 112 - 113 .

207

Странная смерть марксизма

его как прелюдию Третьего рейха. Не восточногерманские коммунисты, а западные немцы возложили на Германию «исключительную вину» не только за Вторую мировую, ной за Первую мировую войну — немецкие и все прочие коммунисты рассматривали Первую мировую войну как битву между соперничающими капиталистическими странами. Не коммунисты, а их левые преемники подняли на щит высказывание Сьюзен Зонтаг, назвавшей Запад «смертельной язвой человечества»37. Это немецкие левые с праведным удовлетворением порочат свой собственный народ. Но здесь примечательно то, что те, кто выражает эту коллективную ненависть к самим себе, неизменно исключают из списка обвиняемых себя лично. Ведь это именно они оказались способны подняться над культом вины, признав ее и указав на будущее, совершенно непохожее на прошлое.

Вподчеркнутом отрицании западного культурного

иисторического наследства постмарксистские левые выходят за пределы тоталитарных движений прошлого, подвергнутых блестящему анализу в работах Эрика Фёгелина и Ханны Арендт. Для того чтобы разрушить основания для самоутверждения западного сознания и европейской национальной идентичности, они приложили все журналистские, судебные и бюрократические силы. В политическом плане они менее воинственны, чем другие левые, но куда радикальнее в культурном и социальном отношении. К тому же они встретили гораздо меньше открытого сопротивления, чем прежние, более жестокие политические религии. Их нынешний успех отчасти можно припи-

37 Это запоминающееся высказывание из опубликованного в 1960-х годах эссе Сьюзен Зонтаг можно найти в Columbia World of Quotations (1996), 57412. [Эссе Сьюзен Зонтаг, написанные ею в 1960—1970-х годах, где можно встретить это высказывание, опубликованы и на русском языке. См.: Зонтаг С. Мысль как страсть / Составление, редакция, переводе франц. Б. Дубина. М.: Русское феноменологическое общество, 1997. —Прим. науч. ред.].

208

Глава 5. Постмарксистское левое движение как политическая религия

сать искаженному представлению о происходящем. В работе «Левые и правые: значимость политического противопоставления», разошедшейся тиражом более чем триста тысяч экземпляров, итальянский социалист, сенатор и политический теоретик Норберто Боббио отстаивает полезность сохранения деления на

левых и правых после падения советской империи . Согласно Боббио, эта традиционная терминология сохраняет свое значение, поскольку до сих пор имеются сторонники двух противоборствующих принципов — равенства и неравенства. Поэтому «правые и левые» все еще действуют в качестве рабочих ярлыков для обозначения двух особых идеологических лагерей, которые в своей умеренной форме участвуют в создании парламентских правительств. Согласно Боббио, «воинствующий антифашизм», который, по его представлениям, был связан с просоветскими левыми, находившимися под контролем коммунистов, утратил значение для левых. В 1994 году, когда эта книга впервые вышла из печати, автор не почувствовал, что позицию постмарксистских левых совсем скоро станет определять антифашизм. Неясно, будет ли так всегда, но в ближайшей и среднесрочной перспективе европейские левые вряд ли откажутся от мультикультурализма, а также от ныне синонимичного ему антифашизма.

18Norberto Bobbio, Left and Right : The Significance of a Political Distinction, trans. Allan Cameron (Chicago: University of Chicago Press, 1997). [На русский язык с итальянского был переведен отрывок из этой книги, см.: Боббио Н. Правые и неправые // Неприкосновенный запас. 2003. № 5 (31). — Прим. науч. ред.\

209

[лава 6 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Постмарксистское левое движение появилось благодаря обстоятельствам, о которых говорится на этих страницах и в моих предыдущих работах, посвященных концу эпохи либерализма и наступлению эры массо - вой демократии и мультикультурализма. Изменения, ставшие предметом исследования, начались с ослабления либерально - буржуазного общества и с замены его режимом управляемой демократии. Судьбу общества определила консолидация корпоративно-бюро- кратического государства, апеллирующего к идеалам служения народу и к «научному» управлению. Новый режим присвоил функции викторианской семьи, взял на себя посредничество в отношениях между родителями и детьми и между конфликтующими супругами,

ав конечном счете завладел браздами руководства обществом потребителей, лишенных корней и твердой почвы под ногами. Готовность американских церквей поддерживать эти прогрессирующие изменения привела их к институциональной маргинализации и облегчила переход к новому порядку, устранив все, что могло бы стать источником культурных трений. Более того, триумфу мультикультурализма как политической идеологии способствовал импульс, полученный от трансформированных христианских деноминаций,

акатолическая церковь, вопреки ошибочному впечатлению, которое могла создать моя книга о мультикультурализме, в этом отношении ничем не уступала протестантским конфессиям1.

Постмарксистские левые символизируют более радикальную политику, в которой утратили значе-

Краткое изложение итогов моих исследований см. в: Eric Сох, "Empire of Compassion", American Outlook (winter 2004), p. 5 5 - 5 7 .

211

Странная смерть марксизма

ние традиционные классовые лояльности, независимо от того, идет ли речь о буржуазии или пролетариате. Эта радикализация происходила по мере того, как рабочий класс в преимущественно постиндустриальном обществе утрачивал свои отличительные черты, а также из-за постоянного вмешательства корпора- тивно-бюрократической демократии. Движение к новой политической культуре было ускорено тем, что это государство укомплектовывалось кадрами постлиберальной элиты. В этой культуре администраторы, действующие в союзе со средствами массовой инфор - мации и судебной системой, перешли от предоставления социальных услуг к поддержке постбуржуазных и постпролетарских образов жизни и установок. Эта элита и ее союзники изобрели левую идеологию, которая больше не является марксистской, но навязывает собственную форму сакрализованной политики.

Странным образом сторонники этой постмарксистской идеологии поспешили завладеть и багажом коммунистического прошлого. Не принимая буржуазную цивилизацию и видя в себе наследников давней левой традиции, постмарксистские левые в Европе продолжают защищать или оправдывать крайности коммунистической тирании. Представление современных политических битв как продолжение сражений, в которых участвовали левые в 1930-х годах, основано на сомнительных параллелях, но европейских левых это делает в их собственных глазах преемниками старых традиций. В то же время успех постмарксистских левых в представлении «фашизма» как прошлого, которое никогда не проходит, делает их отрицание или замалчивание преступлений коммунистов приемлемым для общественного мнения. Нельзя, пытаются они нам внушить, проявлять чрезмерное внимание к злодеяниям коммунистов, когда над нами по-прежнему висит угроза фашизма или нацизма. Считается, что лучшим способом отражения этой угрозы является работа «профессиональных» бюрократов над перевоспитанием публики в духе «терпимости», в то время как судьи и полиция обеспечивают изоляцию преступных фанатиков.

212