Gotfrid_P_Strannaya_smert_marxizma_2009

Глава . Неомарксизм

восточногерманский Марксистский союз молодежи — Marxistische Jugendvereinigung), активно эксплуатирует эти когнитивные темы. Марксистский союз молодежи взывает к «эмансипированному» сознанию и призывает к борьбе против «болезненного представления о собственной личности», обусловленного экономической эксплуатацией и «фашистскими» институтами, которые пока еще не в полной мере выявлены и преодолены6.

В наименее усложненной форме эту неомарксистскую схему можно найти в теологии освобождения, которая приписывает способность «радикального сомнения в общественном устройстве» тем, кто находится в самом низу социальной пирамиды. Так, Густаво Гутиерес (род. в 1928 году), священ- ник-радикал, восхваляет освобождающее сознание «лишенных наследства», что позволяет им отвергать «господствующую теологию», типичную для буржуазного мышления. Хотя в учении Гутиереса революционные импульсы получают видимое христианское оправдание, он говорит о коллективном менталитете, способствующем победе марксистских переворотов в странах «третьего мира»: «Прочитать историю заново значит переделать историю. Это означает творение истории снизу, а потому это будет ниспровергающая история. Нет греха в том, чтобы бороться против капиталистической системы путем подрывной деятельности; сегодня грех не в том, чтобы ниспровергать, а в том, чтобы поддерживать существующую власть». Гутиерес соединяет разговоры о духовном возрождении, дарах Святого Духа с «практикой» марксистской политики. Но все ссылки на христианство не могут замаскировать его намерения, которые состоят в том. чтобы разработать когнитивные предпосылки социалистических преобразований. Якобы христианская теория расширения человеческого сознания через историю легко переходит в марксизм-

6Kilian Kindelberger, "Potsdam, die mjv und ich", www. linxnet.de / jungelinke/history / MJV002 .htm.

Странная смерть марксизма

ленинизм, хотя экономическую специфику Гутиерес оставляет марксистским революционерам7.

Другим примером отождествления социализма с усовершенствованным человеческим сознанием может служить то, как Сартр анализирует «интерес» в «Тетрадях о нравственности» ( Cahiers pour ипе morale') — заметках 1947—1948 годов, опубликованных позднее. Хотя этот текст не содержит явной защиты Маркса или материалистического понимания истории, в нем подробно рассматриваются моральные

иэпистемологические пределы буржуазной жизни. По Сартру, несоциалистическое государство допускает выборы, но навязывает собственный «пакет интересов», маскируемый как выбор между партиями. Буржуазные политики восхваляют «абстрактные права», но виновны в faux infinitisme*, выдавая собственные интересы за всеобщее благо. Более того, капиталист создает и поддерживает «миф», согласно которому экономически он также зависит от рабочих, как они от него. Тем самым буржуазия затушевывает неравенство в относительном положении рабочего

иработодателя, и эта ситуация может быть преодолена лишь тогда, когда революционер «осознает свой конкретный и исторический долг как индивида»8.

Призывая к революционным социальным изменениям, Сартр апеллирует к гегелевской философии истории, а не к марксистскому материализму. Он характеризует свою политическую активность как инди - видуальный волюнтаризм, который он противопоставляет «подчинению [авторитету] универсально-

Peter McAfee Brown, Gustavo Gutierrez: An Introduction to Liberation Theology (Maryknoll, N.Y.: Orbis Books, 1990), p. 93, 16 - 17, 3 5 - 3 6 ; см. также: Gustavo Gutierrez, A Theology of Liberation: History, Politics, and Salvation, trans. Caridadlnda and John Eagleson (Maryknoll: Orbis Books, 1988).

Ложный инфинитизм (франц.). Инфинитизм — пред ставление о бесконечности, неисчерпаемости вселенной и каждого находящегося в ней объекта. — Прим. ред.

Jean-Paul Sartre, Cahiers pour ипе morale (Paris: Gallimard, 1983), p. 6 6 - 6 7 .

Глава 3. Неомарксизм

го и абстрактного». Своей вовлеченностью в борьбу Сартр утверждает революционную социалистическую практику, но относится к марксизму как к материалистически уплощенной версии гегелевской диалектики4. В некотором смысле он заглядывает дальше неомарксистской парадигмы и вплотную прибли - жается к тому, что в 1970-х годах стало, несмотря на протесты ортодоксальных марксистов-ленинцев, «постмарксизмом».

Итальянская ветвь

Другой точкой зарождения неомарксистского подхода к марксизму-ленинизму была Итальянская коммунистическая партия и итальянская марксистская мысль. Этот вариант неомарксизма возник в результате рокового стечения обстоятельств, а именно — повторного открытия трудов Антонио Грамши (1891 — 1937), ставшего в 1921 году одним из основателей партии. Грамши, наравне с гегельянцем-марксистом XIX века Антонио Лабриолой и генеральным секретарем партии Пальмиро Тольятти (1893—1964), занимал важнейшее место в послевоенных марксистских святцах Италии, а его именем был назван финансируемый коммунистической партией исследовательский институт. В конце 1960-х годов Грамши сделал посмертную карьеру в среде левых профессоров в качестве «политического теоретика». Ученые марксисты Норберто Боббио, Леонардо Паджи и Джулиано Прокаччи опубликовали большие статьи об этой

Ibid, р. 449—450. Сомнительность подхода Сартра

кмарксистскому материализму отмечена в неопубликованной рукописи Фредерика Ритча «Сартр, материализм и революция» (Frederick Ritsch, "Sartre, Materialism, and Revolution"). Согласно Ритчу, так называемый марксизм Сартра дал дополнительный стимул

киндивидуальной самореализации после того, как определил свободу и сознание как чисто субъективные категории. Свобода «означает множественность свобод», возникающих в многообразии революционных умов.

Глава 3. Неомарксизм

ПОЯВИЛИСЬ также публикации, пытавшиеся установить связь между скончавшимся к тому времени Тольятти и его соратником по раннему коммунисти - ческому движению. Цель этих мероприятий состояла не столько в повышении статуса покойного сицилийского радикала, сколько в подчеркивании достоинств Тольятти как «мыслителя», что могли упустить те, кто приуменьшал его роль, видя в нем всего лишь бойца партии. Заметим, что это повторное открытие Грамши произошло в щекотливый момент истории Итальянской коммунистической партии. Партийные функционеры и партийные съезды пытались нейтрализовать последствия советского вторжения в Прагу, последовавшего за диссидентским демаршем лидеров социалистической Чехословакии весной 1968 года. Явная необходимость подтвердить свой «филосоветизм», подчеркнув при этом несогласие с вторжением в «уже зрелое социалистическое общество», поставила партийное руководство в явно затруднительное положение. И действительно, некоторые видные интеллектуалы вышли из партии в знак протеста против того, что осуждение (giudizio di riprovazione) Советов было недостаточно решительным13.

Воскрешение Грамши вдохновило итальянцев на соединение его гегельянства с марксистской идеей классовой борьбы. Этого ученика итальянского гегельянца Бенедетто Кроче, отождествлявшей революционные изменения с трансформацией сознания, теперь постоянно описывали как активного борца за дело революционного рабочего движения. Одна пылкая апологетическая статья о его достижениях, опубликованная в коммунистическом еженедельнике Rinascita в 1971 году, утверждала, что благодаря недавним

13См. ретроспективный обзор этого кризиса доверия

впредисловии Франко Бертоне к изданию: Nuove acces-

sioni, ed. Franco Bertone (Rome: Editori Riuniti, 1968); а также попытку сбалансировать позиции внутри партии, более близкую по времени к «Пражской весне»: Luigi Longo. "Rapporto sulla Cecoslovacchia", Rinascita, 17 мая 1968, p. 1 5 - 1 7 .

Странная смерть марксизма

исследованиям мы «теперь избавляемся от пошлостей надоевших дебатов о соломенном пугале "кро- чеанизма-грамшианизма"»14. Автор не отверг целиком идеалистические стороны Грамши, но взял ряд его идей, отточенных в период заключения в 1920-е

и1930-е годы, и объявил их совместимыми с коммунистической теорией.

К1971 году искреннего марксиста-лениниста уже тошнило от разговоров о «крочеанизме-грамшианиз- ме», его роли в Итальянской коммунистической партии

ив ее культурном и социологическом багаже. В послевоенный период эта организация все еще сильно зависела от электоральной поддержки преимущественно крестьянского населения юга Италии, и это положение стало заметно меняться только в конце 1950-х годов. По словам историка Бруно Бонджованни, в то время, как коммунистические интеллектуалы неустанно препирались о том, в какой мере партия должна поддерживать Советский Союз, они прозевали важнейшие демографические изменения, наиболее существен - ные для будущего их движения: в период между 1948

и1962 годами Италия прошла путь от преимущественно сельскохозяйственной до высокоиндустриализо - ванной страны, а большинство населения переместилось с сельскохозяйственного юга на «сверхурбанизированный» промышленный северо-запад1'. При этом партийные публикации все еще отражали формообразующее влияние одного из ответвлений гегелевской традиции. До 1960-х годов Грамши и его марксистский предшественник Антонио Аабриола (оба сицилийцы и оба тщательно изучали гегелевскую филосо - фию) не были бы чем-то необычным в кругу интеллектуалов итальянской компартии. Даже в 1970-е

Странная смерть марксизма

будет вкладом в низвержение либеральных капиталистических институтов. Не менее существенно и то, что самоотождествление Грамши с «итальянским югом» и с его «издольщиками» (mezzadria) делало его подходящим представителем Запада в «третьем мире». Среди западных марксистов именно он будто бы лучше всех понял модель революции, базой которой служат отсталые сельскохозяйственные регионы. Исследования «отсталой экономики» (economia arretrata), которые вели итальянские коммунисты, в том числе и Грамши, поставили их в авангарде новой революционной идеологии, созданной за пределами Запада17.

Британский философ Роджер Скрутон насмешливо заметил, что марксисты сделали свою систему работоспособной единственно тем, что выдали созданную Грамши теорию господствующего класса за марксизм. Описав господствующий класс как субъект, формирующий народное сознание (что позднее применил Дженовезе в своем знаменитом исследовании обществ американских штатов, в которых существовало рабство, до Гражданской войны), Грамши совершил нечто глубоко консервативное — он утвердил первичность и превосходство мысли над материальными и организационными условиями производства18. Ничего удивительного, что его концепция культурного господства получила поддержку не только европейских левых, но и европейских «новых правых». Во множестве монографий отмечается роль предложенных Грамши теорий классового господства в современной правой критике практики либеральной демократии. Скрутон делает вывод, что не нужно быть марксистом, чтобы принять способы интерпретации, которые, по мнению самого Грамши, тот вывел из марксистских посылок.

17Этот момент был отмечен уже в статье: Togliatti Р., "Gramsci eil leninismo", Studi gramsciani (Rome: Editori Riuniti, 1958), p. 419 - 444 . '

18Roger Scruton, Thinkers of the New Left (London: Longman Publishing Group, 1986).