1. Критика идеалистического и метафизического понимания необходимости и случайности

В истории философии существует множество различных точек зрения на необходимость и случайность. Субъективные идеалисты, например, отрицают объективное существование необходимости, считают, что она проявляется только' в области сознания, свойственна лишь мыслительной деятельности. Так, Мах утверждал, что, кроме логической не существует какой-либо другой необходимости, в частности, физической. Аналогичную мысль проводил английский математик и философ Пирсон (1857 - 1936) . Согласно Пирсону, необходимость принадлежит к миру понятий, а не к миру вещей.

Неясным и мистическим считает положение об объективности необходимости немецкий махист Петцольдт, который пытался заменить это положение своим учением об однозначности, сводящимся к тому, что человек не выносит хаоса природы, требует от нее однозначности, определенности и что якобы она, отвечая на это его требование, ведет себя однозначно. Петцольдт пишет: "Мы не можем допустить... неопределенности и произвола природы . "Наше мышление требует от природы определенности, и природа всегда подчиняется этому требованию". Выходит, что в природе нет необходимости, нет определенности; их производит и вносит в природу человек, ликвидируя ее хаос. Это буквальное повторение Канта, который тоже считал, что необходимости так же как и причинности, нет в природе, что она является свойством человеческого сознания, одной из форм рассудочной деятельности и привносится в природу, в мир явлений человеком.

Современные буржуазные философы при решении проблемы необходимости повторяют, по сути дела, взгляды Юма, Канта, Маха и других идеалистов. Субъективен взгляд на необходимость, например, у современного реакционного американского философа Сантаяны. Он тоже не находит необходимость в объективной действительности. Материальная действительность у него представляет собой "поток случайностей". Согласно его точке зрения, то, что люди обычно принимают за необходимость, есть "заговор случайностей" (G. Santayana. The realm of matter. Х.- Y. - London, 1930).

Подобного взгляда придерживается и английский философ Витгенштейн, который считает, что, поскольку можно переместить или убрать то или иное явление и в мире ничего не изменится, постольку каждое явление необходимо не связано с другими явлениями и появление его не зависит от них, не является неизбежным, но представляет собой чистую случайность.

То, что некоторые явления могут перемещаться с места на место и превращаться в другие явления, соответствует действительности, но это вовсе не доказывает того, что все эти явления случайны, что им не свойственна необходимость. Наоборот, человек может воздействовать на эти явления, изменять их, превращать одно в другое, ибо он познал свойственную им необходимость и опирается на нее в своих действиях.

Пытается обосновать отсутствие необходимости в природе и Гюнкер Якоби. По его мнению, онтологические системы и составляющие их элементы находятся в состоянии отталкивания. Они лишены какой-либо связующей идентичности. А без последней немыслима никакая необходимость. Необходимость, по Якоби, существует лишь как логическая,познавательно-психологическая. Она коренится в логической систематике, в идентичности системы понятий, которой мы пытаемся отразить и охватить онтологическую систему.

Нетрудно заметить, что развиваемый Г. Якоби взгляд на необходимость не выходит за рамки кантианского и, по существу, идеалистического решения этого вопроса. Вместо того чтобы логическую необходимость выводить из объективно существующей необходимости природы, как это делают сторонники материалистической философии, он выводит ее из свойственной понятиям индентичности и вносит ее в пребывающий в вечном хаосе мир вещей.

Несколько по-своему обосновывает идеалистический взгляд на необходимость Я. Гессен. Он объявляет ее постулатом, принимаемым в качестве исходного положения при познании действительности, которому ничего не соответствует в природе. Ход его рассуждений таков: люди в силу своей особой организации, человеческой природы не способны объяснить мир иначе, как через признание необходимой связи одного явления с другим. Но природа вовсе не обязана вести себя так, как нам удобно, как мы ей указываем (См.: J. Неssеn. Das Kausalprinzip. Augsburg, 1928, Б. 228).

Итак, необходимость отсутствует в природе, она плод субъективной человеческой деятельности, созданный для удобства объяснения явлений внешнего мира. При таком понимании необходимости человек не смог бы объяснить ни одного явления окружающей действительности, тем более изменить действительность в процессе своей целенаправленной деятельности. Действительное объяснение того или иного явления зиждется на выявлении необходимой связи этого явления с его причиной и с другими явлениями, а его целенаправленное изменение основывается на учете этих необходимых связей, на их использовании. Существование и развитие наук и производства наглядно свидетельствует о том, что необходимость существует в действительности и успешно познается и используется человеком в его действиях.

В противоположность идеалистам, материалисты, как правило, признают объективное существование необходимости, считают ее одним из основных свойств природы. Сходясь между собой в вопросе признания объективной необходимости, материалисты, однако, существенным образом расходятся во взглядах на объективность случайности. Некоторые представители домарксовского материализма, например Демокрит, Спиноза, Гольбах, вообще отрицали объективное существование случайности. Они считали, что человек выдумал случайность для того, чтобы прикрыть свое невежество, свою неосведомленность в той или иной области явлений. "Люди измыслили идол случая, - указывал Демокрит, - чтобы пользоваться им как предлогом, прикрывающим их собственную нерассудительность" (См.: "Демокрит в его фрагментах и свидетельствах древности". М., 1935, стр. 57).

"Случайной, - писал Спиноза, повторяя эту же мысль, - ...какая-либо вещь называется единственно по несовершенству нашего знания" (Б. Спиноза. Этика. М., 1932, стр. 26). "Мы называем случайными явления, - заявлял Гольбах, причин которых мы не знаем и которых из-за своего невежества и неопытности мы не можем предвидеть" (П. Гольбах. Система природы. М., 1940, стр. 391).

Из современных буржуазных философов данную точку зрения развивает французский философ Анри Берр. Признание случайности он объявляет пережитком "первобытного антропоморфизма" (H. Berr. La synthese en histoir son Rapport aves la syntese generale Wonvelle edition Paris, 1953, рр. 56 - 57). Он считает, что именно этот пережиток "там, где игра причинности ускользает от нас, заставляет нас говорить о случае как о какой-то реальной вещи". В действительности же случайного не существует, "оно является чем-то чисто субъективным, относящимся к нам, к состоянию наших познаний" (Там же). Поскольку, рассуждает Берр, мы не знаем какой-либо области действительности, не можем предвидеть наступления того или иного явления, мы склонны считать это явление случайным. Случайное, таким образом, по Берру, есть не что иное, как непредвиденное, "непредвиденный каприз", который исчезает с развитием познания. Он пишет: ";Прогресс науки по мере того, как он заставляет лучше понимать взаимосвязь явлений, детерминизм, заставляет исчезнуть видимость непредвиденного каприза". И далее: "Для того, кто знал бы все, случай, как что-то непредвиденное, не существовал бы" (Там же, стр. 57).

Плодом сознательной человеческой деятельности объявляет случайность и немецкий философ Ф. Лерингоф. "Там, - пишет он, где мы действуем сознательно и планомерно, мы неизбежно производим случайное" (Bruno Baronvon Freitag Loringhoff Zum Problem des Zufalls. "Philosophia natu-ralis", Bd. VII, Hf. 2, Postverlagort Mainz, 1962, Я. 166). Связывая появление случайности с человеческой сознательной деятельностью, Ф. Лерингоф считает ее, как и предшествующие авторы, результатом ограниченности нашего знания.

"В рамках нашего человеческого познания как в малом, так и в большом, - заявляет он, - категория "случайность" является кратким, преуменьшенным выражением принципиальной ограниченности объяснения явлений" (Bruno Baron von Freitag Loringhoff. Zum probem des Zufalls, S. 166).

В отрицании объективного существования случайности большинство авторов исходит из всеобщности причинно-следственной связи и ее необходимого характера. Они рассуждают так: всякое явление имеет свою причину, независимо от того, знаем мы ее или нет. Причина со следствием всегда связана необходимо. А если так, то случайных явлений нет, все они с необходимостью порождаются своими причинами.

Признание всеобщности и необходимого характера причинно-следственной связи неизбежно влечет за собой отрицание объективного существования случайности лишь в том случае, когда мы стоим на позициях механистического материализма в понимании причинности, т. е. когда мы под причинами понимаем не взаимодействия тела; когда у нас в роли носителя причины выступает одно тело, а в роли носителя следствия - другое тело.

Если же под причиной понимать взаимодействие тел или элементов, образующих одно и то же тело, а под следствием изменения, то признание необходимой связи между причиной и следствием не ведет к отрицанию случайности.

В самом деле, тела или элементы, их образующие, могут вступить между собой во взаимодействие, могут и не вступить, но если они вступили, то это их взаимодействие неизбежно вызовет в них соответствующие изменения. Например, водород может вступить во взаимодействие с фтором, может и не вступить, но если уж он вступил, ) то образование фтористого водорода при соответствующих условиях будет неизбежным.

Необходимый характер взаимосвязи причины и следствия, таким образом, не исключает возможности объективного существования случайности. Случайность является такой же всеобщей формой бытия, как и необходимость. Дело только в том, что, в отличие от необходимости, которая проявляется и в области взаимосвязи элементов, составляющих причины, и в области взаимосвязи причин со своими следствиями, случайность проявляется лишь в области причин - в области взаимодействия материальных образований (и в материальных образованиях), вызывающих соответствующие изменения.

Сведение необходимости к причинности и отрицание на этой основе объективного существования случайности представляет собой, по сути дела, отрицание не только случайности, но и необходимости как самостоятельной всеобщей формы бытия материи. Правда, авторы данной точки зрения считают, что они не только не ликвидируют необходимость, но, наоборот, делают ее действительно всеобщей, поскольку они якобы поднимают до уровня необходимого и те явления, которые другими признаются случайными. Но каковы бы ни были субъективные стремления указанных авторов этой теории, они не только не поднимают случайное до уровня необходимости, но, доказывая однотипность случайных и необходимых связей, их тождественность, по сути дела, опускают необходимое до уровня случайного. Если, говоря словами Энгельса, едко высмеивавшего данный взгляд на необходимость, все в мире одинаково необходимо, если и то, "что в этом стручке пять горошин, а не четыре или шесть, что хвост этой собаки длиною в пять дюймов, а не длиннее или короче на одну линию", "что в прошлую ночь меня укусила блоха в 4 часа утра, а не в 3 или в 5, и притом в правое плечо, а не в левую икру" и то, что между небесными телами проявляется закон всемирного тяготения, или то, что одна форма энергии превращается в другую, сохраняя свое количество, наступает с одинаковой неизбежностью, - то здесь "не случайность поднимается до уровня необходимости, а необходимость снижается до уровня случайности" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 533 - 534).

Рассматриваемая точка зрения содержит в себе возможность вредных выводов для практической и познавательной деятельности людей, ибо может дезориентировать их. В самом деле, если все связи одинаковы, то в практической деятельности можно опираться на любые из них. Между тем практическая деятельность может успешно осуществляться лишь в том случае, когда она основана на необходимых связях и отношениях, на том, что неизбежно наступает, повторяется при соответствующих условиях.

Если все связи и отношения одинаково необходимы, то в своей познавательной деятельности человек должен уделять одинаковое внимание всем связям и отношениям, должен прослеживать и объяснять все их. А их у каждого предмета, явления столько, что если бы все ученые мира сосредоточили свои усилия на изучении лишь одного предмета, явления, - их жизни не хватило бы для объяснения десятой доли всевозможных связей, свойственных этому предмету.

Опыт практической и познавательной деятельности людей как нельзя более наглядно свидетельствует о несостоятельности рассматриваемой точки зрения. На практике и в познании люди неодинаково относятся ко всем связям, с которыми они сталкиваются.

Из всей массы связей и отношений они выделяют те, которые неизбежно наступают, проявляются, и отвлекаются от тех, появление которых необязательно, которые могут наступить, а могут и не наступить.

Итак, хотя все явления причинно обусловлены, но не все связи и отношения наступают одинаково, одни из них проявляются неизбежно и являются необходимыми, другие могут наступить, а могут и не наступить, т. е. являются случайными.