Yulius_Evola_-_Osedlat_tigra (1)

такое насилие по отношению к самому себе, не может рассчитывать на преображение ни в од ном из посмертных мире; в других состояниях бытия ему вновь придется испытать на себе за кон существования, лишенного покоя, устой чивости и света. В буддизме иногда осуждает ся как отклонение даже само стремление к нирване, если оно связано с каким либо жела нием, с некой «жаждой». В то же время, как и в стоицизме, в буддизме допускается самоубий ство, но с аналогичными оговорками: если оно совершается не обычным человеком, но суще ством высшего аскетического типа, в котором легко заметить много черт, присущих стоиче скому мудрецу. Подобный человек достигает в некотором смысле такой степени самоотре шенности, что виртуально оказывается за пре делами как жизни, так и не жизни.

Хотя подобная перспектива в принципе так же может учитываться рассматриваемым нами человеком особого типа, здесь имеются некото рые трудности. Прежде всего, возникает во прос, что для существа, достигшего только что нами описанного духовного уровня, может стать стимулом для добровольной смерти? Судя по отдельным конкретным случаям, описывае мым в буддистских текстах, похоже, в них рас сматриваются те же ситуации, о которых мы го ворили выше: бывают обстоятельства, при ко

454

торых нет смысла затягивать некую ситуацию дольше определенного предела. Из неё можно «выйти», так же как выходят из надоевшей игры, либо, устав терпеть, смахивают с лица на зойливую муху. Однако остается разобраться, насколько в подобной ситуации можно быть уверенным в себе и искренним с самим собой.

Вплоть до этого момента мы говорили глав ным образом о «личности». Но проблема ус ложняется, когда мы переходим от личностно го уровня к традиционному учению, согласно которому бытие начинается не с земного суще ствования. В этом случае мы сталкиваемся с высшим понятием ответственности, а также риска. Это не та ответственность, о которой го ворит теистическая креационистская религия, осуждающая самоубийство, взывая — подобно Цицерону — к воинскому долгу: нельзя поки дать доверенный тебе пост. На самом деле эта идея представляется абсурдной, если отрица ют (как делает эта религия), что душа обладает самостоятельным существованием, предшест вующим её слиянию с телом в человеческом со стоянии. В этой «креационистской» гипотезе невозможно осмысленно говорить об ответст венности, поскольку до того как человек зани мает доверенный ему «пост», он вообще не су ществует, и на этом посту человек оказывается совершенно внезапно, помимо своей воли.

455

Столь же бессмысленно говорить о каком бы то ни было «воинском долге», если жизнь просто даётся вам, хотя вы вовсе этого не просили. Мы уже рассматривали тупик, в который заво дит подобная концепция, связанная с теисти ческой креационистской точкой зрения, при столкновении с нигилизмом. Вершиной стано вится экзистенциальный бунт и «метафизиче ское самоубийство» Кириллова у Достоевско го, который кончает с собой только для того, чтобы доказать самому себе, что он сильнее страха, утвердить своё высшее право и абсо лютную свободу перед лицом Бога. Это совер шенно нелепая позиция, поскольку для неё, как и для теизма, единственным ориентиром всегда остаётся именно личность, которая бе рёт на себя инициативу, стремясь абсолютизи ровать себя. Здесь уместно вспомнить слова Блаженного Августина: «Раб желает искажен ной свободы, безнаказанно совершая запрет ные поступки, в слепом подражании всемогу ществу». Как мы видели в своё время, та же причина привела к краху Раскольникова и Ставрогина; самоубийство последнего также сопоставимо с тем типом самоубийства, кото рое совершается в результате личного пораже ния и как таковое, как мы заметили мимохо дом, могло бы быть оправданным по иным мо тивам, соверши его определённый человече

456

ский тип, оказавшийся в определенных обстоя тельствах.

Но проблема ответственности предстает в совершенно ином свете, если мы обратимся к традиционной доктрине, смутные отголоски которой, как мы видели, слышаться в том же экзистенциализме, согласно которой наша земная человеческая личность представляет собой результат выбора, совершаемого ещё до рождения во вневременном состоянии, кото рый, как «изначальный проект» (Сартр), предо пределяет содержание конкретного существо вания. В этом случае бесполезно говорить о ка кой либо ответственности перед Создателем, так как ответ приходится держать не перед Ним, но перед тем, что относится к самому из мерению бытия или трансцендентности, что скрыто в нас самих. Хотя нельзя сказать, что течение нашей жизни зависит от чисто внеш ней, человеческой воли индивида (личности), но в принципе она протекает в соответствии с неким замыслом, который, даже оставаясь скрытым для сознания, сохраняет смысл для «Я» как совокупность переживаний или испы таний, которые важны не сами по себе, но с точки зрения того, как мы реагируем на них. Именно от правильности или ошибочности этих реакций зависит то, сумеет ли «Я» реали зовать себя так, как оно того желало. С этой

457

точки зрения земную жизнь нельзя рассматри вать ни как то, что можно пустить на самотёк, ни, тем более, как злосчастье, перед которым можно только отступить в безропотном смире нии с верой или фатализмом (как мы видели, именно к этому склоняется большинство со временных экзистенциалистов), либо продол жать бесплодное сопротивление, в сущности, изначально обреченное на провал (к этому приходят отдельные стоики в случае отказа от идеи трансцендентности). Подобно тому как мы решаем отправиться в некое путешествие, берем на себя некую задачу или делаем выбор, идем на какое то испытание или эксперимент, мы точно так же, до того как оказаться в чело веческом состоянии, выбираем эту земную жизнь, заранее принимая и все её проблема тичные, мрачные или трагические аспекты, ко торые становятся особенно заметными в эпо ху, подобную нашей. Только при таком понима нии можно говорить о соблюдении принципа ответственности и «верности», свободных от всяких внешних, «гетерономных» ориентиров.

Мы уже говорили о том, что в стоицизме и буддизме акт самоубийства может быть оправ дан лишь при соблюдении необходимых пред посылок, а именно — при достижении абсо лютного господства над всеми жизненными ин стинктами и привязанностями. Однако хотя бы

458

частично выполнить эти условия можно толь ко при одновременном постижении сверхлич ного смысла земного существования, о кото ром мы только что говорили. К сказанному до бавим необходимость восприятия нашего су ществования в целом исключительно как неко го эпизода, транзита, наподобие уже упомяну того ночного путешествия. Тогда не покажется ли нам всякое беспокойство, нетерпение или скука знаком того, что в нас ещё сохраняется сильный осадок «слишком человеческого», ещё не растворённый чувством вечности или, хотя бы, ощущением больших неземных и не временных расстояний? И если это так, не сле дует ли тогда воздержаться от всяких действий по отношению к самим себе?

Действительно, если строго следовать док трине предопределения, необходимо согласить ся и со следующей мусульманской максимой: «Никто не может умереть иначе, кроме как по воле Аллаха и в угодное ему время». Точно так же, если мы допускаем существование замыс ла, предопределяющего основной ход индиви дуального существования, то даже самоубийст во можно рассматривать как один из частных моментов, заранее включенных в этот замысел, который имеет лишь видимость свободной ини циативы со стороны личности. Впрочем, это крайнее допущение, а к окончательному реше

459

нию можно прийти лишь при условии обрете ния собственной цельности, о которой мы гово рили выше и каковая состоит в слиянии лично сти с бытием. Естественно, в случае достиже ния этого единства, пусть даже не абсолютного, самоубийство может сохранять значение выс шей инстанции, подтверждающей нашу власть над собой, но власть совершенно иного рода, не жели та, к которой стремился Кириллов, то есть не власть личности, но власть над личностью. В этом случае останется лишь ответственность, связанная с пониманием того, что действую щий принцип не является личностью, но обла дает личностью. Однако для интересующего нас человека обращение к этой инстанции мо жет иметь положительный и интеллигибель ный характер только в редчайших случаях. Ка ждый знает, что рано или поздно он умрёт, по этому лучше попытаться расшифровать скры тый смысл во всем происходящем, попытаться понять ту роль, которую то или иное событие имеет в общем контексте, каковой, согласно ра нее изложенной концепции, не является чем то нам чуждым, но до некоторой степени обуслов лен нашей трансцендентальной волей.

Однако дело обстоит совершенно иначе, ко гда смерти не ищут намеренно, но, так сказать, делают её частью собственной жизни, включая те ситуации, в которых постижение последне

460

го смысла человеческой земной жизни совпа дает со смертью. Здесь, в противоположность взглядам Хайдеггера, речь идет не о том, что для всякого здесь бытия, всякого конечного су ществования, имеющего свой центр вне себя, центром тяжести является почти обусловли вающая его смерть. Напротив, здесь имеется в виду возможность придания собственной жиз ни особой, необычной направленности. Напри мер, прямому и насильственному воздействию на собственную жизнь при помощи различных форм напряженного и рискованного существо вания можно противопоставить «вопроша ние». Существует множество способов поста вить перед «судьбой» (под этим словом мы по нимаем то, на что уже указывали, говоря о amor fati и той особой уверенности в том, что ты всегда и во всем следуешь исключительно собственным путем) вопрос, с каждым разом все более настойчиво и решительно, дабы по лучить от тех же вещей ответа о глубинной, безличной причине необходимости продол жать существование в человеческом состоя нии. Если это вопрошание приводит к ситуаци ям, в которых граница между жизнью и смер тью оказывается также последним пределом, где исчерпывается смысл и полнота жизни,— следовательно, путем, отличным от экзальта ции, простого опьянения или смутного экста

461

тического усилия,— это является несомнен ным свидетельством достижения состояния, наиболее благоприятного для экзистенциаль ного решения поставленной нами проблемы. Прямое отношение к этому случаю имеет ра нее упомянутая нами формула изменения по лярности жизни, особых сил жизни, являю щееся средством для подготовки к большему, чем жизнь. В частности, здесь можно увидеть связь с установками, рассмотренными в этой главе: особым «созерцанием смерти» для само оценки, стремлением жить каждый день в на стоящем, как если бы этот день был послед ним, необходимостью придать своему бытию ориентацию, действующую подобно силе маг нита, которая может даже не проявить себя в земном существовании, как в случае разрыва онтологического уровня, происходящего при «инициации», но обязательно сработает в нуж ный момент, открыв путь в запредельное.

Теперь понятно, почему мы сочли необходи мым под конец остановиться на проблеме смер ти и права на жизнь после предварительного рассмотрения целого ряда проблем, связанных с поведенческими установками, необходимы ми человеку особого типа, живущего в нашу эпоху распада и не желающего ей уступать.

Похоже, именно в атмосфере, лишающей даже физическое существование последних ос

462