khrolenko_a_t_bondaletov_v_d_teoriya_yazyka

В словаре представлены контактные языки на русской основе — русско норвежский и русско китайский пиджины, а также язык алеутов о. Медный. Словарь фиксирует конк ретные результаты контактирования русского национального языка с другими языками сопредельных этнокультурных общ ностей на определенном историческом срезе и в синхронии. Одновременнословарьсистематизируетсведенияородныхязы ках нерусских народов на территории России, фиксирует спе цифические черты этих языков, анализирует особенности бы тования самобытного языка в условиях полиэтнической сре ды (дву и многоязычия) с известной долей прогнозирования.

Теоретические проблемы контактирования весьма акту альны в сфере культуры речи и определения языковой по литики. Вопрос ставился в нескольких аспектах: заимствовать или нет, если да, то в какой степени? Вопрос о заимствова нии в русском языке обострился в XIX в., когда поляризова лись два мнения. Первое сформулировано В.Г. Белинским: «Что за дело, какое и чьё слово, лишь бы оно верно передава ло заключённое в нём понятие! Из двух сходных слов, иност ранного и родного, лучше есть то, которое вернее выражает понятие... и, если чужое лучше выражает... чем своё, давайте чужое, а своё несите в кладовую старого хлама». Эта форму лировка, несомненно, родилась в полемическом задоре, в борьбе с запретительными установками славянофилов. Иную позицию в вопросе о целесообразности заимствований зани мали те, кто говорил об особом историческом предназначе нии и пути России. Ответ на вопрос, заимствовать или нет, не может быть однозначным. По мнению Л.В. Щербы, у русско го языка исторически сложилось свойство «не чуждаться ни каких иностранных заимствований, если только они идут на пользу дела» [Щерба 1957: 123].

Конечно, у языка есть определенный «порог заимствова ний», некий внутренний механизм регулирования. Даже в эпоху, когда нормализаторская деятельность человека прак тически отсутствовала, язык не переполнялся заимствован ными словами. «...Предки наши, в течение двух веков стеная под татарским игом, на языке родном молились русскому

371

богу... едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык. Войны литовские не имели также влияния на судьбу нашего языка, он один составлял неприкосновенную соб ственность несчастного нашего отечества» (А.С. Пушкин). Как заметил Л.В. Щерба, оригинальность русской языковой культуры заключается в том, что разнородные по происхож дению элементы переплавлялись в единую сложную систе му. «Воспользовавшись всем багажом Запада, мы остались тем не менее самими собой именно благодаря этой черте всей нашей культуры» [Щерба 1957: 123].

Проблема порога заимствований остро стоит в современ ной Японии. Японцы старшего поколения жалуются, что они с трудом улавливают смысл диалогов на телеэкране, сталки ваются с языковыми трудностями, когда читают в газетах об образе жизни молодежи. Каждый год в лексиконе появляет ся около шести тысяч новых слов, многие из английского язы ка. По этой причине в стране ежегодно издаются три альма наха новых слов. Главный источник новояза — подростки с их порывом к независимости и желанием говорить на сленге, непонятном для взрослых. Очень часто новое — не в самом слове, а в манере его произношения, и причудливый подрос тковый акцент мешает взрослым понимать их речь [Извес тия. 1999. 23 декабря. С. 7].

Совершенно очевидно, что проблема контактов языков и языковых заимствований должна рассматриваться в контек сте развития культур и цивилизационных процессов.

Проблема контактов языков и культур имеет еще один аспект, на который до сих пор внимание гуманитарных наук не обращалось. Речь идет о такой категории культуры, как языковая толерантность, под которой понимают высокую степень культурного и языкового самосознания, выражающу юся в высоком уважении и к иному языку, и к своему родно му. Толерантность — чувство не врожденное, а благоприоб ретенное, и приобретается оно в результате контактов наци ональных языков и культур, в преодолении конфликтов через культурное взаимодействие и культурный компромисс. Вос питание языковой толерантности — задача глобальной, об щечеловеческой ценности [Нерознак 1994: 27].

372

Дополнительная литература

Вайнрайх У. Языковые контакты. / Пер. с англ. — Киев, 1979. Володарская Э.Ф. Заимствование как универсальное лингвистичес-

кое явление // Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 11—27. Демьянов В.Г. Иноязычная лексика в истории русского языка XI—

XVII вв. — М., 2001.

Крысин Л.П. Иноязычное слово в контексте современной общественной жизни // Русский язык в школе. 1994. № 6. С. 56—63.

Сепир Э. Как языки влияют друг на друга // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М., 1993. С. 173—184.

Щерба Л.В. О понятии смешения языков // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Л., 1974. С. 60—74.

• І•

16.ЭВОЛЮЦИЯ ЯЗЫКА

16.1.Проблема изменений в языке

Мысль о том, что язык постоянно изменяется, не требует особых доказательств. Достаточно сравнить язык Пушкина с языком современной художественной литературы, чтобы увидеть различия, обусловленные эволюцией лексической и грамматической сторон языка. Ещё более убедительно срав нение с памятниками письменности ранних эпох. «Аще где в книге сей грубостию моей пропись или небрежением писа но, молю Вас — не зазрите моему окаянству, не кляните, но поправьте, писал бо не ангел Божий, но человек грешен и зело исполнен неведения» — в этом самооправдании древнерус ского писца есть несколько слов, требующих обращения к историческому словарю. Изучая историческую грамматику русского языка, студенты словесники имеют возможность увидеть значительные фонетические, морфологические и синтаксические изменения в языке, происшедшие за несколь ко сот лет.

Проблема развития языка включает немало сложных воп росов: что в языке меняется, а что остаётся предельно устой чивым; как осуществляется языковая эволюция; чем обуслов

373

лено развитие языка; как оно осуществляется; можно ли го ворить о прогрессе в языковом развитии; от чего зависят тем пы изменений и т.п. [Будагов 1977].

В специальной литературе, посвященной проблеме изме нений в языке, используется несколько терминов, обознача ющих этот процесс, — развитие, эволюция, совершенство! вание, прогресс, изменения, дрейф языка (последний при надлежит Э. Сепиру). Каждый из них в той или иной степени отражает суть стоящего за ним явления и имеет право на ис пользование. «Развитие», «совершенствование», «прогресс» — подчеркивается цель изменений в языке, «эволюция» — де лается акцент на целесообразности процесса. Пренебрегая смысловыми нюансами, мы используем в своём изложении тер мины «развитие» и «эволюция« как абсолютные синонимы.

Сложились полярные мнения о конечном результате раз вития языка: 1) язык в своём развитии прогрессирует, посто янно совершенствуется, стремится к своему идеалу; 2) язык «деградирует» в своём изменении, от богатства форм идёт к упрощению. Г. Гегель писал о том, что недостаточное разви тие мышления человека на заре цивилизации компенсирова лось обилием грамматических форм, по мере же совершен ствования мышления постепенно упрощается язык, причём упрощение это предельно. «Язык наиболее культурных наро дов имеет, по видимому, менее совершенную грамматику, и тот же язык при меньшей культурности народа имеет более совершенную грамматику, чем при большей его образованнос ти» [Гегель 1956: 267]. А. Шлейхер разделял эту точку зрения, когда говорил об отмирании языков, прошедших, как и все орга низмы, полный жизненный цикл, начиная с рождения.

Младограмматики, собственно говоря, сняли проблему развития языков. Исходя из гуманистической идеи, что язы ки всех, даже самых нецивилизованных народов одинаково совершенны и в состоянии выразить любое содержание, они тем самым отрицали необходимость развития.

И Гегель, и Шлейхер основывались на очевидных фактах: количество языковых форм, действительно, уменьшается, активно протекают процессы унификации. Так, в истории

374

русского языка произошло сокращение количества времен ных форм глагола, уменьшение типов склонения существи тельных (переход от трёх чисел к двум), уменьшение количе ства падежей и др. Но означает ли это регресс языка? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно точнее определить, о чём идёт речь. Решая проблему языкового развития, надо различать а) расширение функций языка и б) изменение его структу ры. Неразграничение функций и структуры — основная при чина споров о характере развития языка.

Самое важное для языка — расширение его обществен ных функций, так как от них зависит его судьба. Если язык утрачивает свои общественные функции, то он становится мёртвым. Примером может служить латинский язык после падения Рима. В целом справедлив вывод о том, что развитость языка — это прежде всего развитость общества. Интенсифи кация функционального развития обусловливает количе ственный рост лингвистических явлений, форм, способов — одним словом, обусловливает структурные изменения. Тем пы и масштабы функционального развития языка влияют на внутриструктурное развитие, структурное же не определяет функционального развития языка, хотя язык с более разви той структурой имеет больше шансов быть языком многофун кциональным.

Развитие общественных функций языка целиком обуслов лено экстралингвистическими факторами. Относительно же развития структуры языка существуют взаимоисключающие точки зрения: 1) изменения в структуре определяются толь ко социальными причинами (это, например, утверждали Н.Я. Марр и его последователи); 2) изменения структуры язы ка порождаются исключительно имманентными (внутри структурными) причинами. Такой тезис был выдвинут структуралистами и ныне разделяется рядом представителей традиционного направления. Видимо, при решении пробле мы языкового развития в одинаковой мере необходим учёт как социальных факторов, так и внутренних законов. Спра ведливо утверждение: в языке всё социально в том смысле, что он не может ни функционировать, ни развиваться вне об

375

щества. Однако при исследовании эволюции языка необхо димо и научно оправдано разграничение социального и внут риструктурного.

Наличиевнутриструктурныхзаконовязыковогоразвития— факт бесспорный. По мнению Э. Сепира, язык движется во времени по своему собственному течению, он дрейфует. В этом суть жизни языка. Дрейф — явление хотя и незримое, но объективное. У него есть свое направление. Дрейф языка осуществляется через неконтролируемый говорящими отбор тех индивидуальных отклонений, которые соответствуют не коему предопределенному направлению. Движущая сила дрейфа, начавшегося еще в додиалектный период, такова, что языки, уже давно разобщившиеся, проходят те же самые или поразительно схожие фазы развития. История английского языка свидетельствует о трех следствиях дрейфа этого гер манского языка, которые никакими внешними социальными факторами объяснить невозможно, — тенденции, с одинако вой интенсивностью действующие на самых разных этапах общественного развития. Это, во первых, упразднение па дежных различий; во вторых, превращение позиции слова в предложении в важный грамматический показатель; в треть их, стремление к неизменяемости слова.

Начало всех изменений (дрейфа) в языке начинается с идиолекта — речи индивида. Э. Сепир отмечает, что два че ловека одного поколения и одной местности, говорящие на одном и том же диалекте и вращающиеся в той же социаль ной среде, никогда не будут одинаковы по складу речи, они говорят на слегка различающихся диалектах одного и того же языка, а не на одном и том же языке. Правда, индивидуаль ные различия речи молчаливо «корректируются» или «унич тожаются согласованностью обычая», но никогда не устра няются полностью и дают начало территориальным диалек там. По Сепиру, территориальные диалекты — это лишь проявление в социализированной форме универсальной тен денции к индивидуальному варьированию речи.

Каждое слово, каждый грамматический элемент, каждое выражение и каждая интонация постепенно меняет свои

376

очертания. Фонетические изменения — важнейший и наи менее доступный прямому наблюдению тип. Их факторы сложны. Э. Сепир видит в них действие скрытых символиз мов, определяющих взаимоотношения разных возрастных групп, а также бессознательное стремление к экономии усилий припроизнесениизвуковилизвукосочетаний.Высокаястепень регулярности внутренних фонетических изменений — их са мая поразительная черта. «Разрушительные» фонетические из менения приводят к изменениям грамматической формы. При этом случаи нерегулярности, вызванные дезинтегрирующим воздействием фонетических изменений, «разутюживаются», по выражению Сепира, аналогичным распространением бо лее регулярных форм. Суммарным результатом действия фонетических изменений и тенденции к грамматической ана логии становятся изменения деталей языковой структуры, вплоть до изменения основных характеристик. В отличие от фонетических и грамматических изменения в лексике вызы ваются весьма разнообразными причинами, большинство которых носит не столько языковой, сколько культурный ха рактер [Сепир 1993: 138—184, 239—240].

Виндоевропейских языках было мало гласных. Активнее других использовался <e>. В определенных условиях весьма случайно встречались <i> и <u>, в некоторых типах слов фун кционировал <a>. Гласные дополнялись h подобными звука ми (ларингалами), которые исчезли. Появились долгие и крат кие i, e, a, o, u. В истории согласных индоевропейских языков наблюдался общий процесс перехода от сложных смычных согласных к простым согласным — смычным и фрикативным.

Виндоевропейском языке предке грамматические при знаки выражались с помощью аффиксов, а в современных языках многие грамматические значения выражаются неза висимыми элементами. Языки развили местоимения, вспомо гательные глаголы, артикли и предлоги, и эти формы упрос тили сложную систему склонений и спряжений. В праязыке главными были модальность и вид действия, а в современных языках — временные отличия. Противопоставленность по виду заменилась временными различиями. А. Мейе показал,

377

что во всех индоевропейских языках с редким постоянством реализуется тенденция к утрате падежных флексий суще ствительных, которую учёный объяснял противоречием меж ду именем и глаголом. Лингвистика давно уже отметила ут рату формы среднего рода во всех романских языках, а так же упрощение форм времени в славянских языках.

Имманентно развивается синтаксис. В эволюции сложно го предложения основная тенденция — переход от подчинен ных словосочетаний (фраз) к подчиненным предложениям. Порядок слов из за утраты падежных различий подлежаще го и дополнения стал более жёстким. Как утверждал А.А. По тебня, язык идёт от именных форм сказуемого к глагольным, предложение развивается в направлении глагольного сказу емого. Внутреннее саморазвитие синтаксиса получает, по мнению выдающегося филолога, поддержку со стороны «аналогичной эволюции высшего мышления, развивающе гося в направлении господства понятия силы» (Цит. по: [Ов сянико Куликовский 1989: 81]). Имманентность структурно го изменения подтверждается наблюдениями над француз ским языком в Алжире, на Гаити и в Новой Каледонии, где он развивается активнее, чем в самой Франции, но сходно, поскольку это развитие не обусловлено влиянием местных языков.

Наличие внутриструктурных законов языкового развития может быть объяснено с позиции закона диалектики — един ства и борьбы противоположностей. Подобный подход, как думается, — единственно верный для выявления характера и природы внутренних законов языка. Борьба противополож ностей в языке реализуется в виде языковых антиномий.

16.2. Языковые антиномии

Антиномия — парадоксальная пара суждений, в которых одно исключает другое; по отдельности они кажутся в рав ной степени доказуемыми, правильными [Русский язык и со ветское общество 1968: 24—28]. Из языковых антиномий важ нейшими являются следующие.

378

Антиномия говорящего и слушающего: говорящий стре мится преодолеть избыточность языка, которая в норме оце нивается как 2,7, слушающий же требует в целях адекватно го восприятия информации повышения избыточности до оп тимального уровня.

Антиномия узуса (языковой привычки) и возможностей языковой системы: узус ограничивает говорящего, речевые потребности постоянно заставляют нарушать эти ограниче ния за счет возможностей языковой системы. Этим объясня ются окказионализмы и неологизмы в лексике, детское сло вотворчество, вариативность на разных уровнях: фонетичес ком, морфологическом, синтаксическом и т.п.

Антиномия кода и текста: код — языковые знаки, текст — сочетание знаков, набор кодовых единиц. В определении «квадрат — равносторонний прямоугольник» первое слово — код, всё, что после тире, — текст. Код и текст находятся в по стоянной обратно пропорциональной взаимозависимости: увеличение кодовых единиц (слов в словаре) ведет к укоро чению текста, уменьшение — к удлинению его. Язык не мо жет бесконечно увеличивать, например, количество слов, так как ресурсы самого богатого языка, да и возможности чело веческого мозга довольно ограничены, а безмерный внеязы ковой мир потребует бесконечного количества слов. Един ственный выход — передавать новые понятия текстом, соче таниями уже имеющихся слов. При этом уменьшение, точнее, ограничение общего числа слов автоматически удлиняет текст, что тоже затрудняет общение.

Обе тенденции наблюдаются в современном русском язы ке. С одной стороны, словосочетания (текст) заменяются одиночными словами (кодовыми единицами): электрический поезд = электричка, «Литературная газета» = «Литератур! ка», промокательная бумага = промокашка, зачётная книжка =

зачётка. Понятие, которое в 50—60 гг. выражалось целым текстом — «разрядка напряженности международных отно! шений», — в 80 е гг. стало обозначаться одним словом «раз! рядка». С другой стороны, термины заменяются словосоче таниями экспрессивного характера: продавец =работник при!

379

лавка, врачи = люди в белых халата, нефть = чёрное золото

и т.д.

Антиномия означаемого и означающего, так называемая асимметричность языкового знака: означаемое может изме ниться при устойчивом означающем и наоборот. Короче, из менения одной стороны языковой единицы не означают ав томатического и в той же степени изменения другой. Напри мер, фонетическое изменение облика слова двенадцать не повлекло за собой изменения его значения, а расширение смыслового содержания слова космос не привело к измене нию его фонетического и графического облика.

Антиномия информационной и экспрессивной функций языка. Это, с одной стороны, стремление к регулярности еди ниц и их унификации, с другой — экспрессивная выделен ность, нестандартность. По мнению лингвиста Э. Косериу, языковое изменение имеет одну единственную причину — языковую свободу говорящих и одно универсальное основа ние — экспрессивную (и коммуникативную) направленность [Косериу 1963: 285].

Все отмеченные антиномии представляют собой частный случай общего закона развития — противоречия между по требностями общения и языковыми возможностями. «Усо вершенствование языка, — писал А.А. Потебня, — стоит в прямом отношении к степени живости обмена мыслей в об ществе...» [Потебня 1989: 225]. Современный исследователь уточняет: «...Язык стремится к передаче всё большего коли чества информации в единицу времени» [Николаева 1991: 16].

Некоторые лингвисты сравнивают законы развития язы ка с экономическими законами свободного рынка, автомати чески приводящего в равновесие спрос и предложение.

Указанные внутренние противоречия не являются асоци альными, хотя и существенно отличаются от тех социальных факторов, которые воздействуют на структуру языка извне, от так называемых внешних (экстралингвистических) факто ров. Во первых, они постоянны, а внешние — исторически преходящи, во вторых, осуществляются бессознательно, в виде тенденции.

380