Память о смерти.

Как же должен относиться христианин к смерти? «Memento Mori», «Помни о смерти», - вот принцип, по которому веками жили подвижники благочестия.

Свт. Афанасий Александрийский советует: «Каждый час помни о своем исходе, и каждый день поминай смерть, к которой должен приготовляться».⁶⁹⁹

«Память смерти да засыпает и да восстает с тобою», - учит преп. Иоанн Лествичник.⁷⁰⁰

«Владыко человеколюбче, не уже ли мне одр сей гроб будет... Се, ми гроб предлежит, се, ми смерть предстоит», - каждый вечер говорит православный христианин в молитвах на сон грядущим.

Кто-то может возразить: если постоянно думать о смерти, не станет ли это причиной уныния, не приведет ли это к телесной или даже душевной болезни? Митр. Антоний (Блум) по этому поводу замечает: «Отцы Церкви говорили: «Имей память смертную». Это не значило, как многие сейчас понимают: «Всю жизнь думай, что за плечами смерть, - как страшно!» Отцы говорили о другом: если ты не живешь всем своим существом, всей душой, всем мужеством своим, с готовностью даже умереть, то ты живешь только полужизнью».⁷⁰¹

Вообще, память о смерти, достаточно спокойное к ней отношение к ней и вместе с тем чувство присутствующего в смерти таинства всегда были характерны для русского народа.

В своем труде «Первые семьсот лет русской литературы» академик Д.С. Лихачев отмечал, что в древнерусской литературе часто встречаются точные и художественно красивые описания смерти. К литературным шедеврам относятся рассказы о болезни и смерти Владимира Галицкого, Владимира Васильевича Волынского, Дмитрия Красного, Василия Третьего…

Продолжают эту традицию и более поздние писатели. Например, в «Дворянском гнезде» И.С. Тургенева Лиза Калитина говорит: «Христианином нужно быть не для того, чтобы познавать небесное..., земное, а для того, что каждый человек должен умереть».⁷⁰²

У того же И.С. Тургенева есть удивительный образ праведницы Лукерьи, которая была настолько приготовлена к смерти тяжелой болезнью, что еще при жизни прозревала небесные тайны и являла собой красоту истинного человека.⁷⁰³

В 1837 году В.А. Жуковский написал стихотворение «На смерть Пушкина»:

«Он лежал без движенья,

Как будто по тяжкой работе

Руки свои опустив, голову тихо склоня.

Долго стоял я над ним,

Один, смотря со вниманьем

Мертвому прямо в глаза;

Были открыты глаза.

Было лицо его мне так знакомо, и было заметно.

Что выражалось на нем, - в жизни такого

Мы не видали на этом лице.

Не горел вдохновенья

Пламень на нем; не сиял острый ум…»

В оде Е.А. Баратынского, посвященной смерти, о смерти говорится как о приносящей мир и покой:

«Смерть дщерью тьмы не назову я И, раболепною мечтой Гробовый остов ей даруя, Не ополчу ее косой.

О дочь верховного Эфира! О светозарная краса! В руке твоей олива мира, А не губящая коса.

…Недоуменье, принужденье — Условье смутных наших дней, Ты всех загадок разрешенье, Ты разрешенье всех цепей».⁷⁰⁴ 

И.А. Бунин так описывает в «Жизни Арсеньева» впечатления от посещения монастыря: «Я там видел нынче на кладбище нечто очень странное: пустую, но уж совсем готовую могилу, - загодя приказал вырыть себе один из братии и даже с крестом в возглавии: на кресте уже написано, кто здесь погребен, когда он родился, написано даже «скончался» - только оставлено пустое место для даты будущей кончины. Везде чистота, порядок, дорожки, цветы – и вдруг эта ждущая могила».⁷⁰⁵

В повести Л.Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича» малоинтересный чиновник, занятый лишь своей небольшой служебной карьерой и стремящийся жить «как все», необыкновенно преображается, когда к нему приближается смерть. Даже лицо у мертвого становится «красивее, главное значительнее, чем оно было у живого».⁷⁰⁶

Ч. Айтматов в «Буранном полустанке» говорит: «Народ, который не умеет умирать, не умеет и жить».⁷⁰⁷

О. Мандельштам часто повторял, что в смерти есть торжество и что «когда б не смерть, так никогда бы мне не узнать, что я живу». Есть у него и другое прекрасное изречение: «Ткани нашего мира обновляются смертью».⁷⁰⁸

Митрополит Антоний (Блум), который всю жизнь провёл за пределами России, говорил: «Смерть я видел много. И меня поразило, что русские умирают спокойно; западные люди чаще со страхом. Русские верят в жизнь, уходят в жизнь. И вот это одна из вещей, которые каждый священник и каждый человек должен повторять себе и другим: надо готовиться не к смерти, надо готовиться к вечной жизни».⁷⁰⁹

Несомненно, это спокойное отношение к смерти у русских людей напрямую связано с православной традицией. Ведь для человека верующего память смерти является необходимым условием настоящей духовной жизни, побуждающим к борьбе с грехом.

Свт. Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Земная жизнь есть не собственно жизнь, но непрестанная борьба между жизнью и смертью: попеременно мы уклоняемся то к той, то к другой, колеблемся между ними, оспариваемся ими. Если оценим справедливо то краткое мгновение, на которое мы поставлены здесь, на земле, сравнив его с неизмеримой и величественной вечностью: то найдем только одно правильное употребление земной жизни. Употребляется она правильно, когда проводится в приготовлении к вечности».⁷¹⁰

Преп. Максим Исповедник научает, что память смертная, соединяясь с памятованием о Боге, очень помогает верующему в его жизни во Христе: «Нет ничего страшнее, чем память о смерти, и удивительней, чем память о Боге, ибо память смерти рождает в душе спасительную скорбь, память же Бога рождает благодатную радость».⁷¹¹ Православный христианин может подтвердить это на своем опыте. И каждый человек может ощутить на себе это чудо - соединение любви к жизни (а Бог - это жизнь) и памяти о смерти. Между двумя этими полюсами возникает возрождение истинной жизни.

Веками монахи вспоминали слова ветхозаветного мудреца: «Помни последняя твоя, и вовек не согрешишь» (Сир. 7, 39). Сам Господь неоднократно напоминает нам о памяти смертной: «бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24, 42).