Литература

Некрасов В.П. В самых адских котлах побывал... — М., 1991.

Дзюба И. Не сдавшийся лжи // Радуга. — Клен. — 1990. — № 10.

Потресов В. «Если бы да кабы...» // Некрасов В. В самых адских котлах побывал... — М., 1991.

Утевская Я. Мозаика: Воспоминания о В. П. Некрасове//Радуга. — Киев. -1991.- №2.

Ю. П. Казаков (1927—1982)

Юрий Павлович Казаков родился в Москве, на Арбате, в ра­бочей семье. В 1933 г. его отец, Павел Гаврилович, был аресто­ван, а в 1942 г. мать, Устинья Андреевна, работавшая медсест­рой, стала инвалидом. Детство и юность Юрия Казакова прошли в отчаянной бедности. С 1944 г. учился в Московском архитектур­но-строительном техникуме, с 1946-го — в музыкальном учили­ще им. Гнесиных по классу контрабаса. Получив в 1949 г. диплом училища, Казаков долгое время из-за ареста отца не мог устро­иться на постоянную работу, перебивался временными заработ­ками.

Мытарства, безденежье, неудовлетворенность работой, меч­ты о писательстве, успехе, известности побудили его переменить сферу деятельности.

1953— 1958 — годы обучения Казакова в Литературном инсти­туте им. М. Горького. Многие рассказы, созданные в эти годы начи­нающим писателем, войдут во все его сборники и составят золо­той фонд прозы периода «оттепели». Рассказ «На полустанке» (1954) написан в аудитории института по заданию преподавателя — В.Шкловского.

В 1956 г. Казаков впервые поехал на Белое море и с тех пор «заболел» Севером. Сотни километров прошел он с рюкзаком за плечами, тысячи — на рыболовецких карбасах и сейнерах. Тема Русского Севера, открытая когда-то М.Пришвиным, по-новому зазвучала во многих рассказах Казакова, в книге очерков «Северный дневник». На Севере, в Архангельске, вышли его первые кни­ги — «Тедди» (1957) и сборник рассказов «Манька» (1958).

В 1958 г. Казаков был принят в Союз писателей по рекоменда­ции К. Паустовского. Большая часть рассказов Юрия Казакова написана в 1956— 1962 гг. В 1960-х годах вышло несколько его сборников, в 1973 г. был издан «Северный дневник». После разгрома альманаха «Тарусские страницы» (1961), где были помещены три рассказа писателя, доступ в «толстые» журналы был резко ограни­чен. Несколько лет он работал над переводом с казахского романа А.Нурпеисова «Кровь и пот». Последние рассказы Казакова — «Све­чечка» (1973) и «Во сне ты горько плакал» (1977). Его произведе­ния переведены на многие языки, опубликованы в Чехословакии, Польше, Англии, Франции, США и др. Казаковым написано не­сколько киносценариев, по некоторым из них сняты фильмы («Го­лубое и зеленое», «Тедди», «Великий самоед»). Наброски и неосу­ществленные замыслы писателя опубликованы в книге «Две ночи» в 1986 г., спустя четыре года после его смерти.

Юрий Казаков — мастер малого прозаического жанра: рассказа и очерка. «Задумал я не более не менее, как возродить и оживить жанр русского рассказа», — писал он В. Конецкому в ноябре 1959 г. Через 20 лет, отвечая на вопросы корреспондента «Литературной газеты», писатель подтвердил свою верность этому жанру: «Рассказ дисциплинирует своей краткостью, учит видеть импрессио­нистически — мгновенно и точно». Детально разработанный им жанр — рассказ лирический, с повышенной субъективностью и усиленной ролью рассказчика, автора или героя («Голубое и зеле­ное»), с пристальным вниманием к детали, еле уловимому состо­янию, ускользающему чувству («Двое в декабре»), с ослабленной фабульностью, пронзительной откровенностью («Свечечка», «Во сне ты горько плакал»).

Алешу из рассказа «Голубое и зеленое» (1956) условно можно назвать лирическим героем. Рассказ от начала до конца — его монолог о первой любви, незабываемой и навсегда утраченной, о том, как, страдая, растет и мужает душа. События, не имеющие отношения к чувству героя, намечены слегка, как бы пунктиром; подробно и детально описано лишь то, что останется в памяти навсегда: первая встреча с Лилей, прогулка по ночной Москве, поездка за город, последняя встреча на вокзале. «Голубое и зеленое» — точный психологический портрет ранней юности. Угадано даже то, что повествование ведется в настоящем времени: у юно­сти еще нет осознания прошлого как ценности. Светлое, цветовое слово перелает особую ясность мира, увиденного глазами подростка. Яркость, чистота и насыщенность красок, умение расположить слова так, чтобы они составили максимально гармоничную фра­зу, украшают рассказы о любви: «Осень в дубовых лесах» (1963), «Двое в декабре» (1966), «Адам и Ева» (1961) и др. «Мозаика сокровенных, едва уловимых переживаний», как заметил И.С.Кузьмичев, приближает рассказы Казакова к лирическому стихотворе­нию и заменяет в них сюжетную интригу.

Юрий Казаков пришел в литературу, когда возникла острая необходимость в талантах такого рода. Литература понемногу от­воевывала свою исконную территорию — нравственную пробле­матику. Созревали новые пласты литературы, тематические и сти­листические. Морская, молодежная лирическая проза существен­но обогатились с приходом Ю.Казакова. В его рассказах критики выделяли тему Русского Севера и тему детства, отмечали обострен­ное восприятие неотвратимости смерти и пафос мужественного отношения к жизни, мотивы дороги, странничества — и тоски по дому, импрессионистичность восприятия, умение оставить финал открытым.

Топкий дар лирического восприятия мира сочетается у Казако­ва с жестоко-беспощадным взглядом на противоречия и дисгар­моничность реальной жизни. Таковы, например, рассказы о бег­стве людей из деревни в город, первом тревожном симптоме над­вигающегося социального бедствия— уже упоминавшийся «На полустанке», «В город» (1960), «Запах хлеба» (1961). Писатели но­вой волны в литературе — деревенской прозы — проанализируют это тревожное явление, обрисуют его причины и последствия. Ка­заков же взволнован тем, как искажается духовный облик его со­временников, как возникает в душах пустота, которую нечем за­полнить. За обманчиво бесстрастным тоном повествования чувству­ется поистине чеховское отношение к персонажам, глубинное, потаенное сострадание к человеку.

Люди срываются с насиженных мест в поисках лучшей, «лег­кой» жизни: некоторые из них так и не находят себе пристанища. Так возникает в художественном мире Юрия Казакова тип стран­ника, скитальца. Писатель, сложивший в «Северном дневнике» вдохновенную оду дороге, считавший, что «не проходит вовеки только очарование движения, память о счастье, о ветре, о стуке колес, шуме воды или шорохе собственных шагов», предельно честен в изображении такого типа людей, как Василий Панков («Легкая жизнь», 1962), Иоанн («Странник», 1956), Илья Снеги­рев («По дороге», 1961). Дорога «может обернуться ловушкой для натуры неразвитой, принести ей внутреннее опустошение». Куда и зачем ехать, как и зачем жить? Без попытки ответить на эти воп­росы, «без нравственного чувства, без призвания — словом, без внутренней идеи, придающей жизни смысл и значение», она ста­новится легкой, пустой, бездумной.

Тема призвания — одна из стержневых в творчестве Ю. Казакова. Будь это тяга к свободной дикой жизни, борющаяся с тоской по человеку («Тедди», 1956), или неодолимая страсть к охоте («Арктур — гончий пес», 1957), или за душу берущее пение («Трали-вали», 1959, «Ночь», 1955), это всегда — постижение «великого, таинственного смысла жизни». Вот поет бакенщик Егор, и «забыто все — грубость и глупость Егора, его пьянство и хвастовство, и только необычайный голос звенит, и пьется, и туманит голову...» («Трали-вали). Такие моменты бытия особенно привлекают писателя. Все силы души его героев концентрируются в едином порыве, и внезапно открывается ошеломляющая, «пронзительная» красота мира. Способность к душевному порыву преображает Соню — героиню рассказа «Некрасивая» (1956). Перед полнотой и силой ее страдающей души отступает все: бесконечное одиночество, тягостное ощущение собственной неполноценности, тупость и цинизм Николая, придавившие ее «чугунной силой». Она «почувствовала уже усталую, покойную силу земли... и как., наверное, хороша стала в темноте — одинокая пол полыхающими, падающими звездами».

Особое место в творчестве Юрия Казакова занимает рассказ о слепой собаке, рассказ с удивительным, «звездным» названием «Арктур — гончий пес». «Много я видел преданных собак, собак покорных, капризных, гордецов, стоиков, подлиз, равнодушных, лукавых и пустых. Арктур не был похож ни на одну из них. Чувство его к своему хозяину было необыкновенным и возвышенным... Но если не мог он ничего увидеть, зато в чутье не могла с ним срав­ниться ни одна собака... И еще была у пего одна особенность: он никогда не визжал и не скулил, напрашиваясь на жалость, хотя жизнь была жестока к нему». Внезапное, как озарение, пробуждение необыкновенного чутья и страсти к охоте придало его жизни, «возвышенный и героический смысл».

С началом работы над «Северным дневником» (1960—1972) связывают исследователи новый этап творчества Ю. Казакова. По признанию автора, это действительно необычная для него книга, «и потому, что писалась она больше десяти лет, и потому, что составляют ее очерки». Возможности этого жанра были им по достоинству оценены и блестяще использованы: «Жанр этот — весьма емкий и гибкий. То, что твой герой — живой, конкретный человек, а не собирательный образ, конечно, представляет для писателя определенные трудности, но в то же время здесь заключена и сила жанра». Книга густо населена такими героями — людь­ми, чья жизнь полна постоянного труда и требует каждодневного мужества. С тщательностью летописца описывает Казаков ловлю рыбы, охоту, быт, обычаи — все то, что составляет жизнь моря­ков и поморов. «Они работают на крохотных суденышках — на шхунах, мотоботах, сейнерах, на рыболовных траулерах. Как же бьет море эти суденышки и какими мужественными должны быть все эти люди!» Казаков точен во всем: в описании дикой, экзотической для среднерусского жителя природы, в цифрах, от­ражающих экономическую сторону жизни рыболовецких хозяйств; даже фамилии и имена своих героев он не изменил: так и пришли они на страницы очерков со своими звучными, древними, как море, именами — Нестор, Кир. Евлампий, Тыко Вылка. Писатель называет их «тихими героями, всю жизнь противостоящими жестокостям природы».

Образ дороги, дальнего пути, жажда странствий как истинно человеческого способа бытия в мире и мотив мужества как бы скрепляют воедино книгу очерков «Северный дневник».

Приверженность жанру рассказа, лирический склад таланта, осо­бенности тематики произведений Казакова дают основания назвать среди его предшественников и литературных учителей А.Чехова, И.Бунина, И.Тургенева, М.Пришвина, К.Паустовского, Э.Хемин­гуэя. Ярким самобытным талантом Ю. Казаков продолжил мощную традицию русской классической литературы.