Роль генетических факторов

Уже упоминалось о роли эволюции в закладывании основ когнитивных схем и поведенческих стратегий. Кроме того, такие биологические факторы, как варьирование генофонда, устанавливают различия между индивидами с точки зрения их уязвимости к различным видам расстройств. Например, факторами, предрасполагающими к депрессии, являются наследственная восприимчивость и заболевания, вызывающие устойчивые нейрохимические аномалии.

Бек (Beck et al., 1990) полагает, что существуют сильные доказательства наличия при рождении относительно устойчивых темпераментных и поведенческих различий. Эти врожденные “тенденции” могут быть усилены или ослаблены опытом. Например, из-за качества межличностных взаимодействий и изучения опыта не все застенчивые дети станут застенчивыми взрослыми. Кроме того, возможно создание взаимно укрепляющих циклов между врожденными тенденциями людей и реакциями других на них. Например, индивидуумы с врожденными склонностями добиваться внимания могут добиваться заботливого поведения от других даже за пределами возраста, когда такое поведение адаптивно.

Нововведения

Этот раздел по нововведениям стремится ответить на два главных, но взаимосвязанных вопроса. Во-первых, как первоначально приобретаются когнитивные схемы, автоматические мысли и когнитивные ошибки? Во-вторых, как активизируются симптомы психиатрических и других расстройств? Здесь мой фокус приходится на дисфункциональные когниции и поведение, хотя многое из того, что последует, имеет отношение к приобретению адаптивных когниций и поведения.

Приобретение уязвимости

Когнитивное консультирование рассматривает приобретение потенциала психологического расстройства как результат многих взаимодействующих факторов: эволюционных, биологических и связанных с развитием и окружающей средой. Хотя многие из факторов обычны среди индивидуумов, каждый индивидуум имеет собственные уникальные разновидности и способ приложения личного смысла к событиям. Ниже следуют некоторые способы, которыми люди приобретают уязвимость.

Травмы детства

Определенные эмоционально отягощенные инциденты в детстве могут создавать потенциал более позднего расстройства, порождая дисфункциональные основные верования (Beck & Emery, 1985). Пример — клиент, страдавший от ощущения рокового конца и благоговейного ужаса каждый рождественский сезон. Самым ранним воспоминанием об этом чувстве было воспоминание о том, как в возрасте семи лет он видел, как его мать увозили в туберкулезный санаторий. Его основная установка стала такой: “Что-то плохое случится в рождественские праздники”. Другой пример — пятилетний ребенок, отправившийся в путешествие и возвратившийся, чтобы обнаружить, что семейная собака умерла, создает установку: “Когда я физически далеко от других, с ними случится что-то плохое”. Еще один пример — это пример семилетнего ребенка, чей отец навсегда бросил семью после супружеской борьбы, развившего основную установку: “Если я рассержу других, они оставят меня”.

Отрицательное обращение в детстве

Дети могут подвергаться постоянному негативному обращению, которое воздействует на их чувство собственного достоинства и позже делает их уязвимыми в отношении психологического расстройства. Кроме того, родители и значимые другие могут моделировать оскорбительное поведение, которое их дети позже используют против других. Бек (Beck, 1988; Beck et al., 1990) приводит пример Гэри, у которого были периодические сильные вспышки против Беверли, которую он воспринимал как все время язвящую по его поводу из-за того, что он не занимается домашней работой. Гэри страдал от воспитания в семье, где люди контролировали друг друга посредством власти и силы. Его отец и старший брат запугали его, и Гэри развил стержневую схему “я — тряпка (слизняк)”. Чтобы компенсировать эту установку, Гэри усвоил межличностную стратегию запугивания, чтобы контролировать склонность других людей доминировать над ним, как ранее это делала его семья.

Другой пример психологического насилия в детстве — 28-летняя одинокая женщина, страдавшая от панического расстройства (Beck et al., 1990). Однажды, когда она рано пришила домой из школы, ее мать накричала на нее из-за того, что та ее разбудила: “Как ты смеешь прерывать мой сон”. Несмотря на тот факт, что ее мать много пила и была раздражительна и непредсказуема, женщина выработала верования “Я — плохой ребенок” и “Я дурная, потому что расстраиваю свою мать”.

Случай родительского поведения, повлиявшего на последующее дисфункциональное поведение — женщина-клиент, которая постоянно критиковала себя безо всякой необходимости. Она снизила самокритику, когда заново пережила сцены критики в детстве и осознала: “Я критикую себя теперь не потому, что так делать правильно, а потому, что моя мать всегда критиковала меня, и я переняла это от нее” (Beck et al., 1990, p. 91).