11) Что Ортега-и-Гассет понимал под «варварством специализации»? к чему приводит «варварство специализации»?

В чьих руках сегодня общественная сила? Кто накладывает на нашу эпоху печать своего духа? Без сомнения, буржуазия. Кто среди этой буржуазии представляется избранной, ведущей группой, сегодняшней аристократией? Без сомнения - специалисты: инженеры, врачи, учителя и т.д. Кто внутри этой группы представляет ее достойнее, полнее всех? Без сомнения, ученый, человек науки. Если бы обитатель иной планеты появился в Европе и, чтобы составить о ней понятие, стал разыскивать наиболее достойного представителя, то Европа - в расчете на благоприятный отзыв - непременно указала бы ему на своих людей науки. Гостя, конечно, интересовали бы не исключительные личности, но общий тип «ученого», высший в европейском обществе.

И вот оказывается, что сегодняшний ученый - прототип человека массы. Не случайно, не в силу индивидуальных недостатков, по потому, что сама наука - корень нашей цивилизации - автоматически превращает его в первобытного человека, в современного варвара.

Это уже не ново, отмечено много раз, но, лишь введенный в общую схему нашего исследования, факт получает полный смысл, и угрожающее значение его выступает с очевидной ясностью.

Экспериментальная наука появляется в конце XVI века с Галилеем; в конце XVII века Ньютон дает ей основные установки, и в середине XVIII она начинает развиваться. Развитие любого явления существенно отличается от самой основы его, оно подчинено иным условиям. Так, на пример, основные начала «физики» (собирательное имя экспериментальных наук) требуют объединяющего усилия, синтеза; это и было делом Ньютона и его современников. Но развитие физики поставило и задачу обратного характера. Чтобы двигать науку вперед, люди науки должны специализироваться люди науки, но не сама наука. Наука не специальность, если бы она ею была, она тем самым не была бы истинной. Даже эмпирическая наука, взятая в целом, перестает быть истинной, как только она оторвана от математики, от логики, от философии. Но исследовательская работа неизбежно требует специализации.

Было бы очень интересно и много полезнее, чем кажется на первый взгляд, написать историю физических и биологических наук, показав как росла специализация в работе исследователя. Такая история показала бы, как ученые от поколения к поколению все больше ограничивают себя, как поле их духовной деятельности все суживается. Но главный вывод был бы не в этом, а в обратной стороне этого факта в том, что ученые от поколения к поколению - в силу того, что они все более ограничивают круг своей деятельности, - постепенно теряют связь с остальными областями науки, не могут охватить мир как целое, т.е. утрачивают то, что единственно заслуживает имени европейской науки, культуры, цивилизации.

Специализация наук начинается как раз в ту эпоху, которая назвала цивилизованного человека «энциклопедическим». XIX век начал свою историю под водительством людей, которые жили еще как энциклопедисты, хотя их творческая работа носила уже печать специализации. В следующем поколении центр тяжести перемещается: специализация в каждом ученом оттесняет общую культуру на задний план. Около 890 г., когда третье поколение взяло на себя духовное водительство в Европе, мы видим уже новый тип ученого, беспримерный в истории. Это - человек, который из всего, что необходимо знать, знаком лишь с одной из наук, да и из той он знает лишь малую часть, в которой непосредствен­но работает. Он даже считает достоинством отсутствие интереса ко всему, что лежит за пределами его узкой специальности, и называет «дилетантством» всякий интерес к широкому знанию.

Этому типу ученого действительно удалось на своем узком секторе сделать новые открытия и продвинуть свою науку -которую он сам едва знает, - а попутно послужить и всей совокупности знаний, которую он сознательно игнорирует. Как же это стало возможным? Как это возможно сейчас? Мы стоим здесь перед парадоксальным, невероятным и в то же время неоспоримым фактом: экспериментальные науки развились главным образом благодаря работе людей посредственных, даже более чем посредственных. Иначе говоря, современная наука, корень и символ нашей цивилизации, впустила в свои недра человека заурядного и позволила ему работать с видимым успехом. Причина этого - в том факте, который является одновременно и огромным достижением, и грозной опасностью для новой науки и для всей цивилизации, направляемой и представляемой наукой; а именно -в механизации.

Александр Филиппов О понятии «теоретическая социология»

Филиппов А.Ф. О понятии «теоретическая социология» // Социологический журнал, №1/2, 1997, с. 5-37.