2) Насколько охотнее люди следуют общественным нормам? Чем это вызвано?

Нельзя сказать, что мы выполняем это охотно. Человек, ко­торый делал бы так, не имел бы никаких заслуг и не чувствовал бы никакого оказываемого на него принуждения. Напротив, принуждение существует лишь в той мере, в какой индивид со­противляется долгу, навязанному группой. Или когда он жерт­вует чем-то, отказывается от ожидаемой выгоды или от надежды на счастье. Запрещая своим приверженцам есть свинину. Коран оговаривает это специально: “Не говори: я не люблю свинину. Скажи: я любил бы ее, но мой небесный отец запретил мне есть ее”. Если мы чувствуем давление, а подчинение внушает нам от­вращение, это именно потому, что существует некое принужде­ние, которое останавливает данное принуждение. Это чрезвычай­ное зло, против которого любое общество борется и должно бо­роться. Назовем его желанием, эгоизмом, грехом, интересом, ин­стинктом, отклонением от нормы или другим именем. Оно про­тивопоставляет себя, а так как оно себя противопоставляет, дав­ление всего того, что нас обязывает и чему мы должны уступить, признается таковым.

3) Что, по мнению Московичи, нарушила Анна Каренина?

Анна Каренина была счастливой и внутренне спокойной жен­щиной, пока она выполняла свой долг по отношению к своему сыну, своему мужу, своей семье и обществу Санкт-Петербурга. Она сознательно платила за это своей молодостью, своей непо­средственностью. Толстой это подчеркивает: существование Ан­ны оставалось образцом довольства и душевного покоя, пока она шла на эти жертвы. Драма ее связи с Вронским рождается не тогда, когда она совершает адюльтер и поступает вопреки своему долгу. Она могла бы продолжать вести ту же жизнь, иметь одно­го или нескольких любовников, любить Вронского с согласия всех, включая ее собственного мужа. В конце концов, ситуации подобного рода были расхожими в ее окружении, и никто не требовал от нее выходить за рамки обычного. Достаточно было пойти на компромисс, как большинству людей, позволить себе быть обязанной по привычке, не беря на себя настоящих обяза­тельств. Но цельная личность не может с этим согласиться. Она придает понятию “долг” полный и глубокий смысл. Подчиняясь обществу, своим близким, их ценностям, она желает подчинять­ся и себе самой. Драма Анны Карениной разыгрывается потому, что она не может больше этого делать. Именно в момент разрыва обнаруживают себя эти связи, именно в свободе проявляется внутреннее принуждение.

Выходя замуж, Анна Каренина обещала быть супругой Каре­нина, родив сына, она обещала быть хорошей матерью, а встре­тив Вронского, она обещала ему свою любовь. Конечно, глагол “обещать” и выражение “я обещаю” суть стереотипные форму­лы. Но имеющие тяжелые последствия. Когда их употребляют по отношению к себе самому и по отношению к другим, делают больше, чем просто заявляют о своих намерениях или дают ка­кую-то информацию: этим берут на себя обязательство. Точнее, принимают обязательство совершить поступок, уважать связи, за которые ответственны перед обществом и перед совестью. В ко­нечном счете мы можем уподобить его присяге. Тогда тот, кто обещает, подвергается зачастую тираническому влиянию своего “я должен”. Не точно ли такое чувство испытывает тот, кто счи­тает себя наделенным какой-то миссией, кого отличают сильные убеждения или кто, подобно художнику или святому, верит, что отвечает призыву, следует призванию? Сам по себе, абсолютно добровольно, он чувствует себя обязанным подчиняться прави­лам и, чтобы доказать их истинность, отказываться в случае необходимости от своего комфорта, даже от своей жизни.