45 Чтобы Цербер пропустил душу умершего в царство теней, ему греки предназначали медовый пирог, который клали с покойником в могилу [186, 64].

МЕСТОПРЕБЫВАНИЕ ДУШИ

ПО СМЕРТИ ЧЕЛОВЕКА

(МОГИЛА)

Кроме обряда сожжения умерших, у наших пред­ков-язычников мы встречаем и обряд погребения умер­ших в земле. Этот обычай погребать умерших в земле вообще нужно считать древнейшим, ибо человечество долго жило, пока не овладело великим оружием — ог­нем, чтобы предавать сожжению своих мертвецов. «Он появился, — говорит Котляревский, — в первобытную эпоху у человека-младенца из подражания природному явлению — заходу или смерти в земле великого светила, лучезарного владыки и отца древних людей — солнца» [91, 179 — 180]. На Руси обряд погребения существовал наравне с сожжением. Это доказывается как показания­ми арабских писателей, так и сказаниями летописца. Так, арабский писатель Ибн-Фоцлан говорит о сожжении, почти в то же время другой арабский писатель Ибн-Дос-та, напротив, упоминает о погребении⁹⁶. Летописец, го­воря о славянских племенах, упоминает о сожжении умерших у радомичей, вятичей и кривичей; он же гово­рит и о погребении во времена язычества предка. Так, под 882 годом читаем: «и оубиша Аскольда и Дира, несо-ша на гору, и погребоша и на горе» [143, 10]. Находим сказание о погребении и под 912 г.: «Умре Олег, — чита­ем здесь, — и плакашася по нем вси людие плачем великим,-

5Ибн-Фоцлан умер в 920 г., а Ибн-Доста — в 930 г. [45, 96}.

и несоша и, погребоша на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его до сего дни, словеть могы-ла Олегова». Под 945 г., говоря о смерти Игоря, летопи­сец прибавляет, что древляне, убив Игоря, «погребли его» [143, 16, 23]. Родственные нам славянские народы тоже употребляли погребение наравне с сожжением и «даже, — говорит Гильфердинг, — можно было бы усумниться в существовании сожжения, если бы за него не говорило непреложное свидетельство урн с пеплом» [49, 192].

Вот как описывает арабский писатель Ибн-Доста в своей «Книге драгоценных драгоценностей» древнерус­ский обряд погребения: «Когда, — пишет он, — у рус­ских умирает кто-либо знатный, то выкапывают ему мо­гилу в виде большого дома⁹⁷, кладут его туда и вместе с тем кладут в ту же могилу как одежду его, так и брасле­ты золотые, которые он носил; далее опускаю!¹ туда мно­жество съестных припасов, сосуды с напитками и дру­гие неодушевленные предметы ценности. Наконец, кла­дут туда, в могилу, живую и любимую жену покойника. Затем отверстие могилы закладывается, и жена умира­ет в заключении» [45, 270; 91, 55; 209, 675]. Это сказа­ние арабского писателя вполне подтверждается, как мы уже ранее видели, раскопками и былиной о Потыке Ми-хайле Ивановиче.

Остановив внимание на обряде погребения, мы ви­дим, что предок снабжает умершего всем необходимым и любимым им при жизни и даже женой. Он также все внимание сосредоточивает на том, чтобы земля не стес­няла умершего — делает могилу «в виде большого дома», говорит Ибн-Доста, а раскопки указывают, что края мо­гил нередко обкладывались камнями и имели каменный или деревянный потолок и были просторны [4]. Такие действия предка указывают, что он считал возможным жизнь души умершего в земле, около своего тела, раз