39 Характерна чувашская песня, приведенная в [16]. Рекрут-чу­ваш тяготится солдатским именем. Ему тяжело его носить, и он думает, что над его горем поплачут умершие родители. Он идет к ним и видит:

Среди поля стоит старый дуб, —

Подумал я, — говорит чуваш, — что батюшка, и подо

шел, —

Не сказал он мне: пойди ко мне, сынок, — То не был мой отец».

что душа убитого мужа прилетала к плачущей вдове в образе павлина [13, 223]. В средней России по сие вре­мя говорят, когда влетит зимой в дом птица, «упокой-ничек озяб: пичужкой погреться прилетел»⁴⁰. Верят на Руси и в то, что душа часто летает голубем и пребы­вает на месте своего погребения, и у нас от древнего времени сохранился обычай строить на могилах осо­бые постройки, для отдохновения души и для защиты ее от ненастья, носящие названия голубцов [227, 7]. Особенное же представление о том, что умерший (ина­че: его душа) живет на земле, в природе, принимая на себя различные виды пернатого царства, мы встреча­ем в похоронных причитаниях. Так, плачущая по усоп­шему просит его обернуться «перелетным да ясным соколом» [18, 174], вскинуться «белым голубочком» [205, 106 - 107], явиться «на свое широкое подворьи-це» в виде «пташечки» [219, 24]. Убитая горем дочь спрашивает свою мать-покойницу: «Да коли ты до меня в гости прибудешь, да чи ты иттимешь, чи летиты-мешь, чи плеститимешь? Утонькою плестимешь, буду ряску розгоняти, зозулею будешь летиты, сады буду росхиляти, дорогою итимешь, буду дориженьку поми-таты, буду и воритички одчиняты» [28, 79].

В причитаниях мы находим указание и на то, что мертвые могут, живя на земле, принимать виды раз­личных животных. Так, жена просит умершего обер­нуться заюшком и прийти навестить ее [219, XII, 10, 24]. В русских сказках мать превращается по смер­ти в коровушку-буренушку и приходит к своей доче­ри прясть лен [14, 76 - 80].

Родственные нам славянские народы также име­ют представления о жизни души на земле под различ­ными видами пернатого и животного царств, что еще более может подтвердить нашу мысль, что у нашего

"Слышано автором в Покровском уелде Владимирской губ.

предка было верование в земную жизнь души умер­шего. Так, польские предания утверждают, что каж­дый член рода Гербурт обращался по смерти в орла, а первородная дочь Пилецких превращалась в голубку, если умирала до брака, и в сову, если умирала в заму­жестве. Литовцы уверяют, что душа по смерти пре­вращается в соловья или жаворонка [19, 13]. По мне­нию чехов, в сову превращается жена, неверная свое­му мужу [13, 222]⁴¹. Те же чехи убеждены, что души умерших летают в виде голубей [91, 194], бегают по земле в виде кошек, зайцев, безголовых овец, белых коней, а по одному их преданию, душа самоубийцы превращается в черную собаку и во все то время, ко­торое человек должен был бы прожить, если бы не наложил на себя рук, скитается по земле [88, 715].

Приводимые представления, как доказательства в пользу существования у предка представления земной жизни души умершего под видами различных стихий, растений, насекомых, птиц и животных, могут пока­заться малоубедительными, так как заимствованы из христианского периода как русского, так и других сла­вянских народов, но если мы обратим внимание, что в христианстве душа признается нематериальной духов­ной сущностью, то увидим, что указанные представле­ния не могли быть продуктом христианства, а пришли и живут в славянских землях как остаток далеких язы­ческих времен нашего предка-язычника, — именно, они пришли от того времени, когда наш предок одухотво­рял природу, жил с нею тесною связью и представлял ее таким же живым организмом, как и он сам.

Веруя в земное существование души умершего под вышеупомянутыми видами, наш древний предок-язычник был также убежден, что душа умершего