Рейв 1995 год

Краткая история рейва. 1995: "Все – супер!"Суперклубы и супердиджеи, гоа-транс

Несмотря на всяческие препятствия и ограничения, которыеставило британское государство рейверам, клабберам и деятелям клубной индустрииповсеместное расширение танцевальной музыки казалось, ничего не моглоостановить.Последние семь леттанцевальная музыка лишь набирала обороты:

К 1995 году каждые выходные в британские клубы отправлялосьдо половины молодежи, для многих из которых диджей был настоящим богом, атанцпол своего рода алтарем. Естественно за народными массами потянулись ибольшие деньги и люди, которые самым серьезным образом относились к клубномубизнесу. И именно этот сорт людей создал чисто британское изобретение – такназываемые «суперклубы».

До середины девяностых в дискотечном бизнесе основную рольиграли два типа людей: это драг-дилеры, для которых это было не простодискотекой, но и местом сбыта своей продукции, вторыми же были этакие слащавыехлыщи, или молодящиеся «папики» которые дискотеки открывали скорее для себя,чтобы у них всегда была возможность подцепить какую-нибудь симпатичнуюдевчонку. В такого рода заведениях обычно перед входом ярко светилась табличкас надписью, вроде «сегодня девушкам бесплатно».

Однако к середине девяностых такие заведения выглядели явныманахронизмом и практически всегда стояли пустыми, принося своим владельцамсплошные убытки. Серьезную конкуренцию им стали создавать промоутеры совершеннонового типа – для них новая культура была чем-то привычным – они выросли напервых эйсид-хаусных вечеринках, завязали знакомства на больших рейвах, бегалиот полиции, или даже получали условные сроки.

Не только дети рейва начали заниматься серьезным бизнесом –сюда начали приходить и люди, которые не имели никакого отношения к клубам иэтой культуре. Самым известным таким человеком был Джеймс Палумбо (JamesPalumbo), сын застройщика Лорда Питера Палумбо проучился в Итон Колледже,который выпустил из своих дверей восемнадцать будущих премьер-министровВеликобритании, затем учился в Оксфорде и вскоре, как и положено, приступил кработе в деловом центре города. Вложенные в ночной клуб 250.000 фунтовстерлингов позволили Палумбо создать под вывеской Ministry Of Sound невероятноприбыльный бизнес, а сам Джеймс стал одним из самых богатых и влиятельныхигроков на британской танцевальной сцене.

В 2000 году Джеймс даже попал на первое место в списке«Самых влиятельных людей в танцевальной индустрии» журнала Muzik, а в 2004 годудоходы от клуба позволили его владельцу оказаться в числе трехсот богатейшихграждан Великобритании по версии газеты Sunday Times (тогда состояние егооценивалось в 136 миллионов фунтов стерлингов).

В течение всей второй половины 91-го года, когда клубMinistry Of Sound, еще официально не работал, проходили серии пробныхвечеринок, собиравшие около своих дверей половину всего просвещенного Лондона.Уже тогда, умелая комбинация бизнес-мышления и творческого подхода к делуначала приносить свои плоды. Так как клуб брал во всем пример с ParadiseGarage, то и выступали тут поначалу почти все звезды американской хаус-музыки.

Три месяца был резидентом уже опустившийся, к тому времени,но не растерявший своего энтузиазма Ларри Леван, свои первые выступления наанглийской земле давали Тони Хамфарес (Tony Humphries), один из идоловнью-йоркской клубной сцены эксцентрик Джуниор Васкез (Juniour Vasquez),родоначальник хип-хопа Grandmaster Flash и многие широко и не очень известныеартисты из США.

За такую пропаганду хаус-музыки английские журналистынегласно называли MoS «Домом хауса» («House of House»). Сам клуб был оборудованпо самому последнему слову техники. Звука было столько, что при входе наглавный танцпол даже висела специальная табличка, предупреждающая о громкомзвуке и ставшая уже своего рода достопримечательностью. Эту табличку, какгласит история клуба, 62 раза пытались унести с собой в качестве сувениравосторженные клабберы.

На главном танцполе до сих пор действуют усилители и 84динамика, которые установили и настроили в 1991 году. По качеству звука иорганизации диджейских – клуб до сих пор считается одним из самых лучших в мире(в чем-то уступая лондонскому же Fabric). Благодаря своему статусу Ministry OfSound одним из первых английских клубов получил лицензию на работу круглыесутки (а точнее на продажу алкоголя) – все остальные продолжали работать до23.00 (реже до часу ночи).

В 1995 году (спустя три года после официального открытия)клуб подвергся масштабной реконструкции (первой, за свою историю) и послеэтого, отполированный до блеска стал желанной площадкой для разного родарежиссеров снимавших тут свои клипы, фильмы, рекламные ролики в которых уженачал мелькать логотип клуба.

Так как Джеймс Палумбо был настоящим бизнесменом, то сидетьв рамках одного клуба ему показалось тесным, и он начал потихоньку расширятьсферы влияния, используя ту шумиху, что сложилась вокруг клуба.

Они многими воспринимались как интересное решение клубнойиндустрии, а клабберы до этого были вынуждены покупать пиратские миксы своихлюбимых диджеев. Но теперь клабберы знали, что наконец-то рекорд-индустрия далаим то, что они так хотели заполучить. А именно ту музыку, кусочек тойатмосферы, которая существует только на клубном танцполе и только по ночам.

Серия «The Sessions» стала довольно успешной, несмотря нато, что она представляла исключительно клубную музыку, довольно-таки непростойамериканский хаус, весьма специфического толка. Но эта серия миксов, сейчаспредставляющая интерес для исследователей и поклонников танцевальной музыки,являлась всего лишь прелюдией к невероятному коммерческому успеху и лейбла ибренда в целом. Конечно, миксы артистов известных, прежде всего, на клубнойсцене, вроде знаменитейших ремиксеров Clivilles & Cole, Пола Окенфольда(Paul Oakenfold) (чья популярность тогда ограничивалась пускай и известными, новсе-таки клубами), отцов хаус-музыки Фрэнки Наклза (Frankie Knuckles) и ДэвидаМоралеса (David Morales) пользовались популярностью, но были ограничены рамкамиклубной сцены.

Бизнес-мышление Палумбо стремилось к новым вершинам и новымпросторам. Запустив в 1995 году серию «Annual», Палумбо ухватил истинные чаяниявсе разрастающейся аудитории – массы хотели слушать хиты. Первые компиляциисерии делали резиденты клуба певец Бой Джордж (Boy George),переквалифицировавшийся в диджеи, и ведущий популярного танцевального радиошоу«Essential Selection» Пит Тонг (Pete Tong). С каждым новым релизом «Annual»продажи этой серии росли чуть ли не в геометрической прогрессии.

На рекламу своей продукции, на общее продвижение бренда MoSтратила до 800.000 фунтов стерлингов в год, получая при этом более миллионафунтов прибыли. Однако еще за год до выпуска первого сборника в этой серииклуб, первым среди конкурентов начал активно привлекать бренды ксотрудничеству. В 1994 году, совместно с Pepsi, клуб провел по стране настоящийтур, устраивая в различных английских городах вечеринки под собственнымбрендом.

Но Ministry Of Sound был далеко не единственным суперклубомв стране – к середине девяностых действовало с десяток похожих заведений: Creamв Ливерпуле, Renaissance, Gatecrasher, Godskitchen, Vague и некоторые другие.

Казалось что всю Англию охватила клубная истерия – таблоидыпестрели рассказами о диджейских похождениях, женские журналы регулярнопубликовали фотоотчеты с вечеринок и расписания всех суперклубов, гонорарыдиджеев росли раз от раза, супермодели мечтали о диджее-бойфренде, боссырадиостанций стремились к большему присутствию клубной музыки в эфирах своихрадиостанций, а специализированные журналы, вроде Mixmag выходили сзаголовками, вроде «Нам еще никогда не было так хорошо!» и захлебывались всвоем энтузиазме относительно происходящего.

«Когда мы начиналиработу над нашим клубом, ничто не предвещало какого-то сумасшедшего успеха.Тусовки тогда были по большей части местечковыми, и настоящий дух первыхвечеринок уже успел улетучиться. У нас не было никакого плана, все получалоськак-то само собой. Мы начинали этим заниматься просто потому, что это была хорошаяидея, а не потому что на этом можно было поднять много денег. В 1995 году наCream обрушилась слава, когда вместо трех тысяч людей, на которые рассчитанопомещение, пришло целых пять тысяч человек. Я помню, как стоял где-то в углуклуба с бутылкой пива и думал: «Ё-мое, это уже не клуб, а настоящий рейвполучается!».

К тому же в этом году мы наконец-то определились со своеймузыкальной политикой – отодвинули в сторону танцевальную попсу и начали большевремени уделять музыке интересной, но понятной многим. В 1996 году этот трендпродолжился, а в 1997 году достиг своего пика, когда резидентами нашего клубастали диджеи вроде Пола Окенфольда и Ника Уоррена. К тому времени имя и логотипнашего клуба зажил отдельной жизнью – я помню как в Сан-Франциско увидел парняв куртке, на которой было вышито имя и логотип нашего клуба. Хотя мне ненравится, когда наш клуб причисляют к суперклубам – все-таки от этого названиякакой-то надуманностью веет. И мне это очень не нравится».

Точная дата рождения (а точнее выхода из тени) совершеннонового музыкального направления, со своей мифологией и правилами поведениябыстро получившее имя «гоа-транс» хорошо известна. 18 декабря 1994 года, вэфире британской радиостанции BBC Radio 1, в программе «Essential Mix»прозвучал так называемый «Goa mix» известного диджея Пола Окенфольда (PaulOakenfold). До этого момента новое музыкальное ответвление неспешноэволюционировало, пребывая в андеграунде на территории бывшей португальскойколонии в Индии ставшей индийским штатом Гоа.

Некоторые наблюдатели даже отмечали, что на Гоа то самое«балеарское» смешение стилей, которое сильно повлияло на всю британскуюэйсид-хаусную революцию, началось за несколько лет до Ибицы. Это музыкальноесмешение начали воплощать в жизнь несколько хиппующих личностей – американскийдиджей Гоа Гил (Goa Gil), который проводил прямые параллели между эйсид-роком иэйсид-хаусом, два французских диджея Фред Диско и Лоран, а также Рэй Касл.Именно эти люди впервые стали играть электронную музыку на гоанских пляжах. Ониумело смешивали между собой музыку New Order, Blancmange, Cabaret Voltaire, TheResidents, какие-то пластинки с евро-диско.

К 1992-93 годам на Гоа заезжие немецкие, и, в большейстепени израильские туристы привозили с собой новую музыку – тогда-то нагоанских рейвах зазвучала новая музыка – треки от Hardfloor, Red Planet, Jam& Spoon, и, в особенности с лейблов Свена Фэта (Sven Vath) Eye Q иHarthouse вперемежку с треками собственного сочинения. Эта разновидностьтранс-музыки родилась из целого скопища музыкальных жанров – эйсид-хауса,бельгийского нью-бита, английского прогрессив-хауса, немецкого и детройтскоготехно.

В Англии на это новое движение среагировали очень быстро –появлялись свои музыканты, вроде Саймона Посфорда, записавшего один из классическихтреков жанра – «LSD», Мартина Фриланда (Man With No Name), X-Dream и некоторыедругие, появлялись лейблы – TIP, Blue Room, Matsuri, Flying Rhino, Dragonfly.Музыка, которую записывали эти артисты и выпускали эти лейблы, быстро окрестили«гоа-трансом» и, как бы странно это не звучало, но широкую рекламу этомунаправлению сделал именно Пол Окенфольд.

Мало того, что он отыграл (на радость владельцам этихтрансовых лейблов) «Goa Mix», так он еще и организовал специальный подлейблPerfecto Fluoro.

После этого эфира транс-сцена начала активно разрастаться.«Мы хоть и были в андеграунде, но мы все-таки занимались бизнесом, и мы былиочень рады, что своей активностью Окенфольд нам помог. К нам потянулись новыелюди, которые доселе никогда не слышали про нашу музыку», — рассказывает РичБлур с лейбла TIP Records. «После того эфира в первый месяц мы распродали всенаши запасы и в течение следующего года мы не успевали печатать диски ипластинки – настолько мощным был спрос на эту музыку».

Эта музыка быстро стала распространяться по всему миру –почти везде находя своих преданных поклонников – в Израиле быстро образоваласьсобственная транс-сцена во главе которой была группа Astral Projection, в нашейстране действовали питерский диджей Гаврила и Тимур Мамедов, пропагандировавшийэто звучание сначала в своем клубе «Аэроданс», а потом посредствомрадиопрограммы «Дети Подземелья». В Японии даже возник небольшой культ ещеодного гоанского диджея – Раджа Рам (Raja Ram), а в Южной Америке (вособенности в Бразилии) эта музыка прижилась всерьез и надолго.

Правда шумиха в отношении гоа-транса довольно быстро утихла– к 1997 году она снова ушла в тень, чтобы через несколько, претерпев изрядныемутации, выйти на мировой уровень уже как психоделик-транс с новыми звездами,вроде Infected Mushroom или Astrix во главе