Рейв 1994 год
Краткая история рейва. 1994: "Jungle Massive!"Война в джангле, трип-хоп, "Птюч", конец рейвов
Казалось бы, что делить диджеям и музыкантам?! Однако поройнаходит коса на камень, и случается самая настоящая война идеологий. Втанцевальной музыке это впервые произошло в 1994 году, когда в джанглеслучилась самая настоящая война, которая, впрочем, пошла самому жанру напользу. В этом же году, после нескольких лет творческих поисков сформировалсяновый стиль получивший имя «трип-хоп», а в Москве открылся клуб, о котором ипоныне ходят легенды.
«Буяка, буяка», — вопилиMC под сумасшедшие барабанные сбивки джангла. Над танцполом стояла плотнаядымовая завеса от многочисленных косяков, парни подпирали стенки, девушкипытались извиваться под постоянно ломающие ритмы. Так было до 1994 года – чистобританская музыка, выросшая из хип-хопа, раннего хардкора и брейкбитанаконец-то полностью сформировалась. В 1994 году мощные британские медиа, доэтого пугавшие своих слушателей развратом и вакханалией, творившихся на рейвах,наконец-то обратили внимание на новую музыку и подняли её на щит.
Многие легально действующие молодежные радиостанции, вродеKiss FM, и хорошо развитая английская рекорд-индустрия ломанулись заниматьлучшие места в новой культуре. И именно это обстоятельство во многом произвелораскол в джангл-тусовке. И если молодые и начинающие музыканты все ещёпродолжали делать музыку с оглядкой на диджеев и харкдкор-рейвы, то умудрённымопытом брейкбитовым и хардкор-музыкантам весь тот мрак, вся та депрессия, чтокопилась в этой музыке на протяжении последних пару-тройку лет, уже порядкомосточертели. Им хотелось утонченности, им хотелось света, им, в конце концов,хотелось казаться взрослыми, «настоящими» музыкантами.
Именно эти люди, отойдя от мрака, на протяжении несколькихследующих лет определяли вектор развития всей музыки построенной на барабанныхсбивках. Голди, LTJ Bukem, Foul Play, Роб Плейфорд, Omni Trio, 4 Hero – этилюди ушли из мрака и функциональной музыки к концепциям, вдумчивости,серьёзности и проработанности звучания. Их творческая активность была настолькосерьёзной, что на какое-то время вокруг них закрутилась вся музыкальнаявселенная.
Голди завёл серьезные отношения с Бьорк и начал работать надконцептуальным альбомом «Timeless» (который выйдет в 1995 году и станет однимиз грандиозных творений в электронной танцевальной музыке), LTJ Bukem ближе кконцу 1994 года запустил вечеринки «Speed», на которых чуть ли не в реальномвремени ковалось новое звучание джангла – звучание, быстро получившее приставку«intelligent».
Надо отметить, что на вечеринках «Speed» собирался весь цветтогдашней элиты британской клубной сцены – люди, которые ещё год назадотносившиеся к хардкору и брейкбиту с явным пренебрежением. Тот же Пит Тонг(Pete Tong) был постоянным завсегдатаем букемовских вечеринок. Впоследствии онподписал на свой лейбл FFRR Голди (который выпустил там свой «Timeless») и DJCrystl, и заключил эксклюзивную сделку с букемовским лейблом Good Looking (асам Букем на FFRR выпустил свой дебютный, обретший статус классики, микс«Logical Progression»).
Сами музыканты всеми силами старались дистанцироваться отвконец отупевшего и опопсевшего направления, носившего имя рагга-джангл.«Мейджор-лейблы потому и уцепились за рагга-джангл – ведь тут есть на когосмотреть, а значит это легко продать. Хотя настоящий драм-н-бейс это музыказвукоинженеров, и все действа в этой музыке проходят вне сцены. Вот почему этамузыка никогда не попадет в чарты. Эта музыка гораздо более широка иэкспериментальна. Её можно считать эквивалентом прогрессив-року семидесятых.Только без гитар, ударных и тошнотворного бизнеса», — объяснял один изидеологов новой музыки, глава влиятельнейшего драм-н-бейс лейбла Moving Shadow,звукорежиссер Голди, и очень талантливый музыкант Роб Плейфорд (Rob Playford).
Сам Голди избегал любых коннотаций с рагга-джанглом, и есликто-то начинал кричать «Буяка, буяка» (обычную кричалку всех MC врагга-джангле), то мог и популярно объяснить, почему этого в его присутствииделать не следует.
Он как раз, совместно с другим джангловым музыкантом – MBeat, записал очень популярный хит «Incredible», и вовсю наслаждался успехом.Недовольные таким пафосом (за которым действительно ничего и не было), другиеджангловые музыканты объединились в так называемый «Джангловый комитет» (в негокак раз входили все те, кто пытался отойти от джангла). Первым шагом комитетастал бойкот «Incredible», который быстро перекинулся на диджеев, которыерешались играть этот трек, промоутеров, которые решались забукировать Леви ксебе на вечеринку, диджеев, которые продолжали работать с этими промотерами итак до полного абсурда.
Как гласит легенда, закончилось всё тем, что в одном изночных клубов Леви, зажатый в угол, получил по заслугам, а чуть позже в журналеThe Face было опубликовано его письмо, в котором он говорил о том, что егопросто не так поняли. Но дело было сделано – на сцену пришли новые люди, аджангл оставили деревенским олухам.
В том же году, на страницах английского журнала Mixmagвпервые произнесли термин, с которым впоследствии для многих людей будутассоциироваться девяностые – журналист Энди Пембертон (Andy Pemberton)наконец-то обозначил одним, довольно емким, словом все те странные пластинки,которые все чаще стали появляться в небольших музыкальных магазинчках.
К этому направлению он быстро отнес Massive Attack,Portishead, новый дуэт, звавшийся Dust Brothers, которые вскоре сменят имя наThe Chemical Brothers и еще одну группу с Mo'Wax французов La Funk Mob. Вообщевсе, что содержало в себе обкуренные биты и психоделические шумы.
Сэмплирование позволило ввести в музыку элемент случайности:противоположности могли быть соединены воедино и сплавлены во что-то совершенноновое. Так начала появляться совершенно новая музыка. Лейбл Mo'Wax, ведомыйносящим очки Джеймсом Лавеллем (James Lavelle), персонифицировал трип-хоп какленивый, расслабленный контрапункт хаус-музыки девяностых.
Это была дико оригинальная идея: до тех пор весь смыслхип-хопа заключался в рифмах рэпперов. Но почему бы просто не использовать битыи не подкладывать под них всё, что душе угодно? «Когда я оглядываюсь на тотпериод, то он кажется мне очень авангардным, наполненным стремлением мыслитьперспективно», — рассказывает Джеймс Лавелль. В 1994 году Лавелль взял на себяриск и выпустил пластинку странного музыканта из Сан-Франциско называвшего себяDJ Shadow – 12 минут обкуренных, пульсирующих битов, сэмплов, голосов ипризрачных мелодий, под названием «In Flux». Основательно пошумев, этапластинка в каком-то роде была выпущена в пику многочисленным, до тошноты радостным,хаус-пластинкам. «Та пластинка стала настоящим событием. Она сработала какнадо. И чуть позже стала по-настоящему крутой, — рассказывает Лавелль. — Этобыл тот момент, когда моя уверенность окрепла». В течение девяностых этозвучание постепенно коммерциализировалось, во многом благодаря группам вродеMorcheeba, сборникам и миксам, вроде серии «Buddha Bar» – которая зазвучала изовсех дизайнерских баров по всему миру – новый вид лаунжа или музыки которуюкогда-то называли термином «музак». Но в 1994 году об этом еще ничего ненапоминало.
После многих лет тихого бунта, многочисленных имноготысячных рейвов, коллективного угара, полицейских гонений незаконнымрейвам всё-таки было отказано в праве на жизнь. Несмотря на активные протестырейверов (если кто помнит начало фильма «В отрыв», то вот там как раз и былипоказаны фрагменты выступлений рейверов против этого закона). Причём вподдержку закона об уголовной юстиции и общественном порядке выступила даженаходящаяся тогда в оппозиции партия лейбористов. Самое интересным в этомзаконе была юридическая формулировка рэйвов, который определялся как «собраниеста и более людей, с громкой музыкой (полностью или преимущественно построеннойна последовательности повторяющихся ритмов), проигрывание которой под открытымнебом в ночное время суток обычно вызывает недовольство местной общины».
Правда с этим законом власть и сама уже опоздала –нелегальные рейвы все больше напоминали наркоманские притоны, а в клубнуюиндустрию пришли громадные деньги (вместе с громадными проблемами) и теперь,вплоть до конца десятилетия все будет идти только с приставкой «супер».
Моя история с клубом "Птюч" началась чуть раньшеего официального открытия. В 1993 году, Рома Диггер — известный пропагандистхардкора, предложил мне резиденство в клубе "LSDance" в Ясенево.Именно тогда я перебрался в столицу из Питера и стал участвовать в жизни этогозаведения на окраине Москвы в качестве диджея-резидента. Играл я тогда, правда,преимущественно на кассетах. "LSDance" отличался своей"радикальной" музыкальной политикой. На момент открытия, у нас сРоманом на двоих было огромное количество сборников с любимой танцевальноймузыкой и 24 пластинки, которые я заказал в берлинском магазине"Hardwax". Общаться с немцами приходилось посредством обычной почты ителефонных звонков, а деньги на покупки винила передавались друзьям уезжавшим вГерманию. Кстати, именно люди из "Hardwax" предложили нам привезти наоткрытие клуба Underground Resistance с живым выступлением. Майк Бэнкс (MadMike) тусовался тогда в Берлине и был согласен приехать "за дорогу".Однако дирекция клуба этот момент упустила, к сожалению.
В нашей общей с Диггером виниловой коллекции из 24 пластинокбыл американский Cleveland City, техно, немецкие трансовики того времени —Visions Of Shiva. А так же голландская габба и даже эмбиент – одним словом, всечто нас тогда вставляло. Кассеты мы сводили на двух деках Pioneer. Какие-томастера сделали нам питч-контроль, разбег которого мог составлять +/- 100% —это позволяло делать иногда немыслимые миксы из подручного материала. На тотмомент самая большая коллекция виниловых пластинок с андеграундной музыкой вМоскве была у француза по имени Эрик Дювалье. Он-то и играл у нас на открытииклуба.
В "LSDance" приезжали поиграть и оторватьсямногие. В частности мои старые приятели по питерской тусовке на Фонтанке 145 —это были Леша Хаас, Женя Бирман и Иван Салмаксов — люди сделавшие"Гагарин-парти" и "Мобиле" -первые глобальные рэйвы в Москве. Сам"LSDance" просуществовал около полутора лет. Именно там я познакомилсяс Игорем Шулинским, находившемся в поиске единомышленников зарождавшегося"Птюч"-движения. Он рассказал о том, что в районе метро"Павелецкая" скоро появится новый ночной клуб, и по его рассказам японял, что это будет место, в котором можно будет воплотить все нашипредставления о клубной культуре.
К работе над клубом были подтянуты все творческие силытогдашней Москвы. Сейчас можно с уверенностью сказать, что в "Птюче"1994-го года были воплощены самые разнообразные "фишки" из тех,чтопоявлялись в различных ночныхзаведениях столицы позднее. В их число входят вечерние кино-сеансы, показы мод,живые выступления российских электронщиков, привозы западных звезд тоговремени, видео-арт (за который отвечали Сергей Шутов, Володя Могилевский и другие)и даже такие детали как афроамериканцы, которые работали в качествеобслуживающего персонала клуба. Еще до открытия стало понятно, что это будет заместо и то, что сюда будет закрыт вход для случайных людей.
На открытии с диджейским сэтом выступал британский проектArt Of Trance. Причем, слушая сейчас любимые пластинки того времени, понимаешь,насколько замедлился некий средний ритм времяпровождения на танцполе в нашевремя. В середине 90-х, например, "средняя скорость" диджейских сетовбыла в диапазоне 129 -145 ударов в минуту. В "Птюче" отжигали самыеразные люди — начиная с разнообразных фриков-тусовщиков того времени изаканчивая художниками, музыкантами, журналистами и писателями. Плюс известныетеперь уже на всю страну телеведущие, актеры и бизнесмены.
Поначалу вечеринки шли в хаотичном порядке. Промоутерствокак таковое отсутствовало. Это был просто оттяг по полной программе. Позднеепоявились тематические мероприятия. Насколько я сейчас помню, первыми из нихбыли – салмаксовская "Нежность" по пятницам и наша с Джанго Битти"Аптека" по четвергам. Постоянными резидентами "Птюча" были— Иван Салмаксов, Ёж, Зорькин, я и англичанин Джанго Битти (в то время он,помимо прочего, делал аранжировки для Богдана Титомира). Стоит добавить что уБо, на тот момент, были самые безумные афтепати в столице. В "Птюче"выступало много разных людей. У нас сыграл британский дуэт "The Orb",причем с каким-то странным гибридом диджейского сэта и живого концерта. АлексПаттерсон сразу воткнул в то, в какое место он попал и после сэта расслабилсяпо полной программе.
С концертами там выступали разные люди, вроде финскогомузыканта с лейбла Warp Джими Тенора (Jimmi Tenor), идеолога легендарнойкельнской группы Can – Хольгера Цукая (Holger Czukay) с собственнымивидео-инсталляциями и многие другие. Из диджеев выступали Alex Knight(Smallfish), DJ Hell, француз Stephanovich и Чарли Холл из "DrumClub". То есть это был настоящий клуб по интересам. В кооперации с ОлегомСуховым и клубом "Мастер" был проведен большой техно-рэйв, на которомиграли друг за другом Кари Лекебуш (Cari Lekebusch), Стив Столл (Steve Stoll) иДэймон Уайлд (Damon Wild).
Ваня Салмаксов больше склонялся к хаус-музыке, я играл всевариации техно и электронику. Одно время, насколько я помню, Макс Зорькинподсел на классическое электро. На этом "общем фоне" выделялся РомаЁж. Будучи талантливым диджеем он, ко всему прочему, был музыкально образован.Это всегда чувствовалось в его сетах. Рома сильно отличался от большинствадиджеев того времени своим видением и энергетикой. Он не углублялся вэксперименты, но и не потакал людским желаниям. Его сеты всегда были органичны,что-то особенное возникало на танцполе во время его выступлений. По версиижурнала "ОМ" он был назван лучшим диджеем, не помню правда,1995-го или 1996-го года. Позднее он завязалсо "светской" жизнью, уехал на север страны, получил церковный сан иуспешно развивается в этом направлении, если можно так выразится...
По поводу слухов о финансовой поддержке "Птюча"Борисом Березовским, могу сказать что это домыслы. Его дочь частенькопоявлялась в клубе. Более того, Лиза была и остается нашей боевой подругой.Слухи же относительно Бориса Абрамовича, я думаю, возникли из-за того что пососедству с "Птючом", там же на Павелецкой, находился главный офис"Логоваза". На самом деле "Птюч" — не был закрытым клубом,просто надо понимать, что это было за время. Естественно, что нам всем хотелосьвидеть интересных людей и общаться с близкими себе по духу. И я, конечно же,благодарен тому времени и атмосфере царившей на танцполе прежде всего за то,что именно в этих стенах я осознал ту энергию, носителем которой являюсь.