Рейв 1997 год

Краткаяистория рейва 1997: "Давайте веселиться!" Спид-гэрридж, The Prodigy иденежная река

Влетев в 97-й год на всесокрушающем речитативе «lager, lager, lager» группыUnderworld, танцевальная индустрия продолжала демонстрировать уверенный рост ираспылять свои споры по всей планете.

1997 год был, вероятно, одним из самых урожайных на крупные и успешныеальбомы, когда-либо выходившие на танцевальной сцене. Photek, The ChemicalBrothers, Roni Size, Daft Punk, Дэвид Холмс (David Holmes), Paperclip People,Way Out West, BT – все они выпустили едва ли не самые лучшие свои альбомы,завоёвывая поклонников по всему миру.

Та же группа The Prodigy,выпустившая в этом году свой знаменитый альбом «The Fat Of The Land», обрела в лице целой страны России своихпреданных фанатов. Даже альбом, который должен был выйти 30 июня 1997 года повсему миру, в виде исключения начал продаваться у нас в стране на 3 дня раньше– на празднике «Московского Комсомольца». «The Fat Of The Land» был настолькоуспешным альбомом, что занял первые места по продажам в 35 странах мира.

Когда в ноябре того же года под стенами Кремля состоялся концерт группы TheProdigy, то, кажется, он побил все рекорды посещаемости. Народ специальноприезжал на этот концерт из других городов (хотя еще два года назад концертыэтой группы в Москве проходили при полупустых залах), в моду вошли чёрныебалахоны с кривляющимся Кейтом Флинтом, а школьники начали рисовать в своихтетрадках логотипы группы The Prodigy.

Впоследствии сами участники группы в интервью журналу Mixmag сравнивали этовыступление с последующим выступлением в ливанском Бейруте, где на тот моментвовсю шли боевые действия. «В огромном скопище толпы то и дело вспыхивалидраки, кругом было какое-то фантастическое количество полицейских. То еще у насвыступление было», — рассказывал Лайм Хоуллет. Ещё через несколько лет странсляции этого концерта своё вещание начнёт российское MTV.

Словно в подтверждение триумфу The Prodigy, в Англии престижную музыкальнуюпремию Mercury Prize за свой альбом получит Рони Сайз. Кто бы мог тогдапредставить, что уже в следующем десятилетии на несколько лет Mercury Prizeпопросту перестанет замечать существование танцевальной музыки. Но пока всё шлотолько в гору. Хотя где-то сбоило – новый альбом группы The Orb «Orblivion» вообще с треском провалился. А ведь ещёнесколько лет назад The Orb были кумирами всех британских рейверов.

Однако в британском андеграунде, не переставая, шли жанровые мутации.Благодаря им на свет, всего лишь на один сезон, появилось новое направление,быстро получившее название «спид-гэрридж».Некоторые критики связывают появление этого жанра (в свою очередь ставшегоответвлением куда более живучей английской придумки – тустеп-гэрриджа), с тем,что девушки на танцполах не могли уже выносить всё ужесточавшийся темпнабиравшего силу тек-степа ипросто перестали посещать вечеринки с такой музыкой.

Так был нарушен главный закон танцевальной музыки: нет девушек – нетвеселья, нет веселья – нет ничего. Девушки тем временем стали больше временипроводить на тех танцполах, где звучал гэрридж: музыка более танцевальная, болеепонятная, и более сексуальная. За ними туда потянулись и парни. К 1997 годумногочисленные пиратские радиостанции, представлявшие всё самое новое вЛондоне, практически полностью переключилисьс джангла на гэрридж, а у продавцов в музыкальных магазинах появиласьприсказка – «девушкам нравится эта музыка, чувак».

Эта новая сцена, которая по большей степени состояла из бывших джанглистов,держалась на нескольких китах – заикающихся ритмах американца Тимбаленда,джангле, ту-степе и брейкбитовой эстетике. Собственно и строилось тут всё полекалам раннего джангла – это даже была не музыка, это был образ жизни.

В пятницу идёшь в специальный магазин, где прослушиваешь новые пластинки,которые обычно выпускались от неизвестных музыкантов, безо всяческих обозначений,просто с «белым яблоком». Всю субботу тратишь на создание образа для похода нагэрридж-вечеринку (на которых обычно царил строжайший дресс-код: никакихкроссовок, джинсов и бейсболок), попутно слушая какую-нибудь ближайшуюпиратскую радиостанцию, где ставят самые свежие треки, записанные надабплейтах. В воскресенье отправляешься по магазинам. Раз-два в месяц ездишь нарейвы, а отпуск проводишь на кипрском курорте Айя-Напа (который несколько летдаже составлял заметную конкуренцию Ибице).

Гэрридж был чисто британской (скорее даже лондонской) культурой, малопонятной остальным. Зато из него вышел всем понятный отпрыск – «спид-гэрридж», который в своё времяздорово прижился на российских дискотеках. Хотя поначалу всё происходящеевнушало оптимизм на появление целого нового жанра. Даже технически«спид-гэрридж» заметно отличался и от гэрриджа, и от хаус-музыки. Главное, чтосразу бросалось в глаза – это бит и хорошо прописанные «тарелки». Ритм такжесильно отличается от метрономного постукивания хаус-пластинок – здесь вовсюкрасуются полиритмические извращения, перемежающиеся с микробрейкбитами. И еслибольшая часть музыки для рейвов была нарочито асексуальна, то в случае соспид-гэрриджем всё было прямо наоборот – эта музыка прямо-таки лучиласьпохотью.

Музыка эта появилась как нельзя кстати. К тому времени экстази набританских танцполах начал теснить кокаин. Поскольку кокаин всё больше и большестановился клубным наркотиком, то вслед за этим динамично менялась исексуальная составляющая. Если экстази усиливает эмоции и феминизирует мужчин,то кокаин оказывает прямо противоположный эффект: он усиливает эго, высокомериеи похоть. В чём-то спид-гэрридж напоминает то, что несколько лет назадпроисходило с р-н-б. Даже негласный лозунг у этого движения был – «Живи на широкую ногу». Просуществовавбуквально один сезон, и вызвав в танцевальной среде ожесточенные споры ореволюционности спид-гэрриджа, это направление в итоге всем запомнилосьдвумя-тремя хитами и какой-то невообразимой пошлостью (даром что ли на российскихдискотеках ещё долго просили диджеев поставить «что-нибудь из «спида-гаража», иголландские простачки Klubbheads придумали на его основе танцевальную музыкудля гопников – пампинг-хаус?!).

На протяжении следующих трёх лет, вплоть до начала очередного тысячелетия,танцевальная музыка полностью и абсолютно наслаждалась невиданным ни до, нипосле успехом. Деньги туда продолжались литься рекой. Казалось, что это золотаяжила, и что все молодые люди по выходным тусуются на рейвах или в клубах, ихкумиры это диджеи, а сами диджеи высокомерно заявляли, что вертушки по продажамперебили гитары. Всем хотелось откусить кусочек от этого пирога, но не у всехполучалось. В особенности страдали алкогольные компании, которые были озабоченыстоль заметным влиянием, какое оказывала экстази на клубную культуру, и общимпадением прибыли, которое было отражено в докладе аналитиков центрапрогнозирования им. Хенли еще в 1993 году.

В этом докладе было показано, что между 1987 и 1992 годами посещение пабовв Великобритании упало на 11 процентов, и было предсказано дальнейшее снижениек 20 процентам в 1997 году. Доклад так же свидетельствовал об удвоении числапотребителей незаконных наркотических средств среди людей в возрасте 16-24 летв период между 1989 и 1992 году, и достижении оных 30 процентов. Приняв вовнимание, что один миллион человек посещают лицензионные рейвы каждую неделю,центр посчитал, что британские рейверы тратят до £1.8 миллиарда в год набилеты, сигареты и наркотики. Деньги, которые они не тратили на алкоголь.

В течение всего десятилетия индустрия начала принимать активные действия.Бренды вроде Smirnoff стали гораздо сильнее вовлекаться в спонсорствотанцевальных и музыкальных мероприятий. Пабы стали превращаться впривлекательные для женщин «гастропабы», с деревянным столами, широкими окнами,едой и вином, а не только пивом. Дизайнерские«клубные бары» с диджеями начали открываться по всей стране. Началивыпускаться новые напитки, вроде алкогольного лимонада Hooch. В 1996 году членпарламента консерватор Барри Легг представил на суд депутатов парламентазаконопроект, который на следующий год стал законом, известным как Public Entertainments Licences (Drug Misuse)Act, и который давал властям возможность отнимать лицензии у тех клубов,где распространялись наркотики.

И хотя принятие этого закона в стане клабберов вызвало заметную реакцию,никаких демонстраций никто особо и не устраивал. Скорее всего потому, что всембыло некогда. Какие же демонстрации, когда кругом происходит столько всегоинтересного и всюду надо успеть. К тому же до миллениума оставалось каких-тожалких три года! То ли еще будет!!!