Рейв 1988 год

Краткая история рейва. 1988: Год Ноль

Танцевальная музыка, которую мы знаем, любим и ради которойпроводим ночи на рейвах и клубных танцполах, где диджей управляет нашимиэмоциями, существует без малого двадцать лет. Пускай до нашего культурного пространстваона добралась с некоторым запозданием, но без неё уже невозможно представитьмолодёжные субкультуры. И пускай рейверов больше нет, но зато остались тысячи итысячи молодых людей, для которых диджей по-прежнему бог, а клуб своего родацерковь. Многие из них даже не задумываются о том, насколько интересными инасыщенными оказались прошедшие два десятилетия. Видя, что в области историитанцевальной музыки в российском культурном пространстве наблюдаетсяинформационный вакуум Nightparty начинает серию статей посвященных историитанцевальной музыки последних двух десятилетий. Подо что танцевали и каквыглядел стандартный рейвер в 1988 году, как и когда появился хардкор и почемубезжалостные английские футбольные фанаты составляли костяк приверженцев новойкультуры, как появились суперклубы и как они родили голема под именем транс.Все это в течение следующих месяцев. А пока начнем с самого начала.

До 1988 года, конечно же, существовали и диджеи и ночныеклубы и промоутеры, но именно в этом году произошел настоящий культурный слом.Люди всё начали делать иначе: иначе вести себя, иначе одеваться, иначетанцевать. Появилась совершенно иная музыка, высвобождавшая какие-то доселе незатронутые эмоции.

Принято вести отчет новой эры именно с 1988 года. Да, конечно,до этого уже вовсю экспериментировали со своими машинками, купленными подешевке, музыканты в Чикаго и Детройте, на Ибице функционировали клубы, гдесобирались хиппи, тусовщики и немецкие туристы, но такой коллективный всплескчеловеческих эмоций, который накрыл сначала одну страну, а потом и весьостальной мир, произошел именно в 1988 году. За год до этого с Ибицы вернулисьчетыре молодых английских диджея, которые до этого с равной степенью успешностипробовали устраивать вечеринки. Этими диджеями были Ники Холлоуэй, ДжонниУолкер, Дэнни Рэмплинг и Пол Окенфольд. Там они впервые в жизни попробовалиэкстази и в клубе Ku (который через несколько лет сменит название наPrivilege), пребывая под его воздействием, впервые ощутили на себе прелестьмузыкальной мешанины, которую любил ставить резидент этого клуба диджейАльфредо. В общем-то, то, что он ставил не было чем-то из ряда вон выходящим –его музыкальный поток вмещал в себя старые пластинки с краутроком, каким-томало известным диско и только что отпечатанными пластинками с детройтским технои чикагским хаусом. Нечто подобное тогда звучало и в лондонских клубах, нодалеко не во всех, а те, кто под неё танцевал, могли запросто схлопотать пошеям, потому что «нечего танцевать под музыку педиков». Но смесь из ритмичноймузыки (здесь звуки драм-машин TR-808 и TR-909 годились лучше некуда) и экстазидала эффект разорвавшейся бомбы.

Вернувшись с обновленным сознанием, диджеи началираспространять свою любовь к новой музыкальной религии на весь город.

Первым выступил клуб Shoom, который основал Дэнни Рэмплингсо своей женой Дженни, которую за невероятную строгость на фейс-контроле,быстро прозвали «Гитлером» и жутко ненавидели. Несмотря на то, что клубпросуществовал всего лишь несколько месяцев, эффект он произвел мощнейший.Во-первых, это был самый первый клуб, где всю ночь звучала только хаус-музыка,за которую в любом другом клубе диджея могли сильно избить. Во-вторых, вомногом благодаря экстази, которым закидывались в громадных количествах всепосетители, на вечеринках царила какая-то религиозная атмосфера – сам Рэмплингвспоминает, как один из посетителей как-то подбежал к нему с Библией в руках,тыкая в страницу и крича, что про него написано в Священном Писании.

Спустя месяц после старта Shoom Пол Окенфольд запустил свои«балеарские» вечеринки Future. В отличии от Shoom, который был личным деломРэмплинга и Дженни, решающей кто мог и кто не мог попасть внутрь,"Spectrum" был открыт для всех желающих. Это было грандиозное зрелищес лазерным шоу, которое таким образом объявляло о прибытии Окенфольда завертушки. И именно там, знаменитое скандирование "acieeeeed" обрелосилу и популярность. Спустя пару месяцев вечеринка, которая шла попонедельникам, не вмещала всех желающих, поэтому Окенфольд переехал в болееподходящее помещение, попутно сменив имя Future на Spectrum.

PUSH, бывший главный редактор журнала Muzik о Spectrum

«Танцоры фламенко с огненными веерами. Дым со вкусомклубники. Амфетамин и сласти. Под потолком висит громадный глаз. Долговязый парень,бегающий по клубу и вытаскивающий из шляпы тюльпаны. Себя он звал ПророкомМира, но, кажется, его звали Эймоном.

Клубные флаера объявляли Spectrum «Театром безумства» и этодействительно было так. Под предводительством Пола Окенфольда, Spectrum являл собойсамо декадентство, во многом поступая себя нестандартно. Окенфольд часто могпоявляться совершенно неожиданно, погружая весь клуб в кромешную тьму и выходяк вертушкам под звуки увертюры «1812 год» Чайковского.

Когда Окенфольд запустил вечеринки Spectrum в апреле 1988года, многие его друзья подумали, что он сошел с ума. Клуб Heaven, в которомони проходили, вмещал в себя до двух тысяч человек и был одним из самых большихв Лондоне. Окенфольд запустил свои вечеринки по понедельникам. Первые три вечеринкибыли откровенно провальные, но зато потом, откуда не возьмись помещениенаводнили орды психопатов в банданах. С того момента они стали приходить тудакаждую неделю и люди маялись в очереди на вход по нескольку часов, порой стоядо самого закрытия клуба».

ПОЛ ОКЕНФОЛЬД вспоминает Spectrum

«Что особенного для меня, так это то, что все вокруг меняговорили, что это не сработает. До нас тусовки строились на возможности пройтифейс-контроль, и попадание на вечеринку строилось на том во что ты был одет. Мыэто изменили. Каждый понедельник к нам приходило по 1200 человек. Здесь былиМадонна, Жан Поль Готье и Мальколм Макларен. Потом мы устраивали наши вечеринкив Манчестере. Но самая лучшая вечеринка в этом клубе была, когда нас журналTime Out признал «лучшим клубом года», и все дело происходило в шатре на Темзеи одновременно в Heaven. И все мы, кто играл на этих вечеринках, играл сначалав шатре, потом прыгал в машину и мчался в клуб, а потом еще и на афтепати. Заодну ночь мы играли как бы на одной вечеринке, но сразу в трех клубах забитыхдо отказа. Это было очень круто».

После этого клубы начали возникать по всей стране. В одномтолько Лондоне хаус-клубов появилось более двух сотен, а когда уже истериядошла до севера страны, знаменитого манчестерского клуба Hacienda, то уже былов пору говорить о всеобщей истерии. К лету этого года смесь из чудной музыки,«наркотика любви», которым стали называть экстази, и новой формы одежды доросладо того, что позднее стали называть «Летом Любви», по аналогии с Вудстоком 1968года. Все это движение называлось балеарским, и было помешано на наркотиках,сексе, танцах и круглосуточных тусовках. Лидер группы Happy Mondays дирижировалтолпой с крыши Hacienda, если полиция накрывала незаконную вечеринку и глушиламузыку, то люди продолжали танцевать под завывания полицейских сирен и истошноскандировать «эйсиииииииид» и при этом свято верить в то, что танцуя, онисмогут сделать окружающий их мир лучше.