248 Алхимики и предсказатели

французские литераторы, заменяя ими персонажей более гро- моздкой мифологии Греции и Рима. Сильфы и сильфиды были излюбленными героями менестрелей и настолько прочно вош- ли в массовое сознание, что их порой путали с другими безуп- речными созданиями - эльфами и феями, сказания о которых имеют гораздо более древнюю историю. Будучи столь обязан- ным розенкрейцерам, ни один любитель поэзии не может не отдать должное этому философскому ордену, сколь абсурдны- ми бы ни были воззрения его членов.

БОРРИ (BORRI)

В то время, когда Михаэль Майер знакомил мир с доктри- нами розенкрейцеров, в Италии родился человек, которому впоследствии суждено было стать наиболее выдающимся чле- ном их братства. Алхимическая мания никогда не вызывала к жизни столь явного и столь преуспевшего самозванца, как Джузеппе Франческо Борри. Он родился в 1616 г. (по другим источникам, в 1627 г.) в Милане, где его отец, синьор Бранда Борри, был доктором. В шестнадцать лет Джузеппе был для завершения образования отправлен в римскую иезуитскую школу, где проявил феноменальную память. Он без малейше- го труда выучивал любой материал. Он запоминал все, даже самые незначительные факты из самых толстых томов, и не было предмета изучения, недоступного его пониманию, но все преимущества, которые он мог извлечь из своих способнос- тей, сводились на нет его необузданными страстями и любо- вью к шумным кутежам. У него постоянно возникали проблемы как со школьным начальством, так и с римской полицией, и он приобрел столь скверную репутацию, что для ее улучшения потребовались бы долгие годы. С помощью друзей Борри стал врачом в Риме и получил должность при папском дворе. В процессе своих усердных штудий он воспы- лал любовью к алхимии и решил приложить все усилия к от- крытию философского камня. Для обнищания, однако, было вполне достаточно его дурных наклонностей. Его удоволь- ствия были такими же дорогостоящими, как и его изыскания,

АЛХИМИКИ 249

а их сочетание было губительным для его здоровья и репута- ции. В возрасте тридцати семи лет он решил, что на доходы от медицинской практики ему не прожить, и начал подыски- вать себе другое занятие. В 1653 г. он стал личным секретарем маркиза ди Мирольи, посланника эрцгерцога Инсбрукского при дворе Папы Римского. В этой должности Борри оставал- ся два года, ведя тем не менее ту же распутную жизнь, что и прежде. Он постоянно находился в обществе игроков, разврат- ников и куртизанок, участвовал в позорных уличных потасов- ках и отвращал от себя покровителей, желавших ему помочь.

И вдруг в его поведении произошла неожиданная переме- на. Отъявленный повеса напустил на себя степенность фило- софа, глумливый грешник объявил, что он отказался от пороков и впредь будет образцом добродетели. Для его друзей сие ис- правление было сто ль же приятным, сколь и неожиданным, сам же Борри туманно намекал на то, что оно было вызвано чудо- действенным проявлением некоей высшей силы. Он утверждал, что поддерживает связь с добрыми духами, что ему открывают- ся тайны Бога и природы, и что он овладел философским кам- нем. Как и его предшественник Якоб Бёмен, он смешивал религиозные материи с философским жаргоном и подготав- ливал почву для объявления себя основателем нового ордена. Однако в Риме и тем более во дворце Папы это было рискован- ным занятием, и у Борри хватило ума вовремя спастись от тем- ницы замка Сант-Анджело. Он бежал в Инсбрук, где прожил около года, а затем вернулся в родной Милан.

Молва о его святости шла впереди него, и он понял, что многие люди готовы к нему присоединиться. Все изъявившие желание вступить в новый орден давали обет бедности и сда- вали свое имущество на общее благо членов братства. Борри говорил им, что он получил от архангела Михаила священный меч, на рукояти которого выгравированы имена семи небо- жителей. «Все, кто откажется, - говорил он, - вступить под мою длань, будут уничтожены папскими армиями, возглавить ко- торые - мое божественное предназначение. Те, кто последует за мной, удостоятся всех мирских благ. Скоро я доведу мои химические изыскания до счастливого финала, открыв фило- софский камень, после чего у нас будет столько золота, сколь-

АЛХИМИКИ 251

ко мы захотим. Мне гарантирована помощь небесных сил, осо- бенно архангела Михаила. Когда я только вступил на путь ис- тинный, у меня было ночное видение, и я услышал ангельский голос, пообещавший мне, что я стану пророком. В знак этого я увидел пальму в раю. Ангелы являются передо мной, когда бы я их ни позвал, и открывают мне все тайны мироздания. Сильфы и элементалы подчиняются мне и летают в самые от- даленные районы земли, служа мне и моим избранникам». Неустанно повторяя подобные истории, Борри вскоре оказал- ся во главе очень большого числа приверженцев. Поскольку в этой книге он фигурирует как алхимик, а не религиозный сек- тант, нет необходимости приводить здесь его доктрины, ка- савшиеся некоторых догм католической церкви и вызывавшие крайнее неудовольствие Папы Римского. Они столь же неле- пы как и его философские притязания. По мере роста числа его последователей он лелеял желание в один прекрасный день стать новым Магометом и основать в родном Милане монар- хию и религию, отводя себе роль короля и пророка. В 1658 году он задумал взять в плен охрану всех городских ворот и офици- ально объявить себя правителем Милана. Как только этот план был готов к осуществлению, он был раскрыт. Двадцать после- дователей Борри были арестованы, а ему путем неимоверных усилий удалось бежать в нейтральную Швейцарию, где он был недосягаем для папской немилости.

Немедленно начался суд над сторонниками Борри, и все они были приговорены к различным срокам тюремного заключе- ния. Заочный суд над Борри длился свыше двух лет. В 1661 г. его приговорили к смерти как еретика и колдуна, и его изобра- жение было сожжено в Риме обычным палачом.

Тем временем Борри тихо жил в Швейцарии, позволяя себе удовольствие ругать инквизицию и ее судебные процессы. Впос- ледствии он отправился в Страсбург, намереваясь поселиться в этом городе. Там его, как человека, несправедливо преследуе- мого за религиозные убеждения, и к тому же великого алхими- ка, встретили исключительно радушно. Он, однако, счел этот город слишком тесным для своих честолюбивых планов и в том же году перебрался в более богатый Амстердам. Борри снял рос- кошный дом, обзавелся экипажем, затмевающим своим вели-