3 История XIX века/Под ред. Профессоров Лависса и Рамбо. Т. 1. М„ 1938. С. 3.

4 Никольсон г. Дипломатическое искусство. М., 1962. С. 89—106.

⁶ См.: Додолев М. А. Венский конгресс 1815 г. в современной зарубеж­ной историографии//Новая и новейшая история, 1994, № 3.

В своем сочинении А. Дебидур подразделил дипломатиче­скую историю Европы на два периода примерно равные по своей продолжительности: том 1. Священный Союз (1814— 1847) и том 2. Революция (1848—1878). В первом томе своего труда он попытался рассмотреть довольно широкий круг про­блем, связанных с Венским конгрессом 1814—1815 гг. и той системой послевоенного европейского устройства (ее важней­шей составляющей был, между прочим, Священный Союз), которая сложилась в результате крушения «великой империи» Наполеона в 1814 году. Дебидур подробно характеризует планы держав-победительниц Наполеона на Венском конгрес­се, их программы, уделяет внимание деятельности князя Талей-рана по выходу Франции из той дипломатической изоляции, в которой она оказалась в начале венских переговоров; особо он пишет о создании Германского союза, о Заключительном акте Конгресса и об историческом значении его решений. Характе­ристике Священного Союза Дебидур посвящает отдельную главу первого тома (гл, 2), уделив, однако, самому акту 26 сен­тября 1815 г. сравнительно мало места. Дебидур стремится, и небезуспешно, показать как материализовался «знаменитый акт, известный под именем Священного Союза...», «мистиче­ская декларация», внушенная Александру 1 баронессой Крю-Денер. Он подробно рассматривает решения конгрессов Свя­щенного Союза в Троппау, Лайбахе, Вероне и в других местах, убедительно показав, что система международных отношений, созданная в Вене в 1814—1815 гг. в основных своих чертах сохранилась вплоть до революций 1848—1849 гг. в Западной Европе. Характеризуя «систему 1815 г.», Дебидур совершенно справедливо отмечает антинародный и «охранительный» смысл этого детища европейской реакции⁵. Правда, стоит отметить, что Дебидур несколько упрощает действительную картину евро­пейской политики в канун Венского конгресса. Действия союз­ных монархов в 1814 г. он изображает без каких-либо «полуто­нов». Дебидур признает даже наличие некоего «искреннего желания держав (России, Англии, Австрии, Пруссии — А. Е.) установить устойчивое равновесие между собой и своим согла­сием содействовать сохранению мира». Относительно невер­ности утверждения о единстве рядов противников наполео­новской Франции, достаточно сослаться на обстоятельную под­борку британских дипломатических документов 1813—1815 гг., осуществленную под редакцией Вебстера в 1921 году⁶. Доку­менты британской дипломатической службы убедительно сви­детельствуют об острых противоречиях в стане союзных монар­хов и о достаточно критической оценке Лондоном личности и политики «Агамемнона Европы» — российского императора Александра I⁷. Тезис Дебидура о желании дер жав-победитель­ниц создать систему европейского равновесия так же представ­ляется не совсем корректным. Впервые этот тезис получил «права гражданства» благодаря британским политикам. Акаде­мик Ф. А. Ротштейн в предисловии к книге профессора Лон­донского университета Фоссея Джона Кобба Херншоу о евро­пейских коалициях и союзах, писал о том, что «равновесие сил» есть ни что иное, как «чудовищная политическая фикция, кото­рая была пущена по белу свету остроумными англичана­ми...»⁸. При всей резкости подобной оценки, она, тем не менее, представляется нам куда более верной, нежели рассуждение Дебидура о европейском равновесии «образца» 1814—1815 гг. и о желании союзных монархов сохранить мир в Европе.

А. Дебидур, явно «отдавая дань» патриотическим чувствам, изображает усилия Франции сломить «Венскую систему» 1815 г. как проявление национально-освободительного движе­ния народов Европы. Достаточно интересны и богаты факти­ческим материалом главы, в которых Дебидур рассматривает так называемый «восточный вопрос» и попытки его разреше­ния, предпринятые в первой половине XIX столетия. Чрезвы­чайно любопытны портретные зарисовки, разбросанные автором то тут, то там, и изображающие крупных государственных и политических деятелей Европы, таких как Талейран, Алек­сандр I, Пальмерстон, Гизо и др. Умение создать яркий, запо­минающийся образ значительной исторической личности — одна из отличительных черт творческого метода автора «Дип­ломатической истории».

⁶>⁷ ВгШзЬ д!р1орасу 1813—1815. 5е1ес1 с1оситеп1з деаИп^ шйН 1Не ге-

копз!гисИоп о\ Еигоре. Ьг\й., 1921. Р. 160. ⁸ Херншоу Ф. Д. К. Европейские коалиции, союзы и согласия с 1792 г. М-, 1924. С. 3.

Во втором томе своего труда Дебидур рассказывает о том, что он кратко, но довольно выразительно определил одним сло­вом — Революция. Он пытается показать как и почему рухнула «система 1815 года». По мнению французского исследователя в основе этого лежали потрясения, связанные с революциями 1848—1849 годов в Западной Европе, Крымской войной 1853—■ 1856 годов, объединительными движениями в Италии и в Германии второй половины XIX в. В заключительных замеча­ниях ко второму тому, Дебидур пишет о том, что «XIX столетие будет фигурировать в истории главным образом как век свобо­ды». Поясняя эту мысль французский историк пишет о том, что «Чем более распространяется и укрепляется свобода, тем более правительства бессильны творить зло, тем более нации склонны договориться между собой и избегать войн... с 1814 г. и до наших дней,— убежденно говорит Дебидур,— свобода осуществляла почти непрерывный прогресс в Европе. Мы имеем право гордиться тем,— замечает он,— что этот прогресс совершался в общем под влиянием Франции и по ее примеру. Именно Франция разбросала по всему свету, как семена, прин­ципы 1789 г.». Эта мысль Дебидура удивительным образом перекликается с мыслью Виктора Гюго, заявившего как-то:' «У XIX века есть царственная мать — Французская револю­ция». Тот же Гюго утверждал, что: «Этот век (XIX век — А. Е.) ...вырывает когти у тиранов. Этот век,— писал он,— провоз­гласил верховные права гражданина и неприкосновенность жизни; он венчал на царство народ и сделал священным имя человека»⁴. «С 1792 года (т. е. со времени провозглашения республики во Франции.— А. Е.),— полагал великий писатель,— все революции в Европе — это французская революция: сияние свободы излучает Франция. Это излучение подобно солнеч­ному»¹⁰.

Можно, разумеется, счесть подобные заявления преувели­чением безусловно и без того значительной роли Франции в Европе. Однако здесь, на наш взгляд, всего лишь проявился патриотизм Дебидура, который был вынужден искать «величие» Франции в прошлом, учитывая далеко не блестящее положение Французской республики в настоящем (в 90-е годы XIX столе­тия) , двадцать лет спустя после сокрушительного разгрома Франции во Франко-прусской войне 1870—1871 гг.

⁹ Гюго В. XIX век//Тюго В. Собр. соч. в 15-ти том.. V. Т. 5. М., 1954. С. 209.