Тема 6. Натурфилософия и софисты

"Фисиологи" и их учения о первоэлементах. — Безличное -тно-понятийный способ истолкования природы, идея при­чинности, становления, прозорливые гипотезы. — Клас­сическая греческая философия — "италийская филосо­фия" (Аристотель). —Дальнейшая рационализация мыш­ления. — Пифагорейцы, элеаты, плюрализм Эмпедокла и Анаксагора. — Атомистика. — Софисты и софистика. — Учителя красноречия, "мудрецы за плату". — Перемеще­ние философских интересов в сферу этики, политики, теории познания. — Софизмы — "пути и распутья" сло­весно оформленной мысли. — Примеры софизмов. — Вли­яние софистики на весь европейский способ мышления. — Определение софистики. —Две школы софистов. — Реля­тивизм — признание абсолютной изменчивости. — Софи­сты и Сократ. — Платон облоге и государстве.

Исторически первой формой философии, как мы знаем, считается натурфилософия. Классическая философия Древней Греции, по определению Аристотеля — "италийская философия", — выступила второй формой философии. К ней от­носился Пифагорейский союз, элеаты, плюралисты, Эмпедокл и Анаксагор, атомистика, софисты. Явные сдвиги по отношению к натурфилософии были связаны со всеобщей рационализацией мышления. Дальнейшее освобождение от метафоричности и пе­реход от мышления, обремененного чувственными образами, к интеллекту, оперирующему понятиями, представил традицион­ные философские проблемы в новом свете и ином звучании.

Пифагорейцы связали философию с математикой и постави­ли вопрос о числовой структуре мироздания. Пифагорейский союз отличался строгими обычаями, его члены вели аскетичес­кий образ жизни. "Самое мудрое — число", "число владеет ве­щами", "все вещи cyть числа" — таковы выводы Пифагора — основателя Пифагорейского союза в Кротоне. Пифагор говорил

85

о "гармонии сфер" и считал космос упорядоченным и симмет­ричным целым. Мир был доступен лишь интеллекту, но недосту­пен чувствам. Математика парадоксальным образом сочеталась с эзотерикой, а эзотерика брала свое начало из математики.

Элеаты, к числу которых относятся Ксенофан, Парменид, Зе-нон и Мелисс, поставили вопрос о субстанциальной основе бы­тия и о соотношении мышления и бытия. В своем главном сочи­нении "О природе" Парменид, вкладывая в уста Дике — богини справедливости идеи своего философского учения, говорит: "Одно и то же мысль о предмете и предмет мысли". Небытие не существует, потому что оно немыслимо. Ибо сама мысль о небы­тии делает небытие бытием в качестве предмета мысли. Сущее есть, не-сущего нет. Сущее бытие есть единое, неизменное и не­делимое целое. Истинное бытие — умопостигаемо. Все, что вре­менно — текуче, изменчиво, связано с чувственным восприяти­ем. Мышление открывает единство, чувства — множество. Чув­ственный мир противостоит истинному как мнение — знанию.

Ученик Парменида Зенон доказывал единство бытия методом от противного. "Если существует много (вещей), то их должно быть (ровно) столько, сколько их действительно есть, отнюдь не боль­ше и не меньше, чем сколько их есть. Если же их столько, сколько их есть, то число их ограничено". То, что бытие неподвижно, Зе­нон пытается доказать, обращаясь к апориям (трудноразрешимым проблемам). Зеноновские рассуждения "против движения" дош­ли до нас через "Физику" Аристотеля и впоследствии получили названия: "Дихотомия", "Ахиллес и черепаха", "Стрела", "Стади­он". В "Дихотомии" утверждается, что движение не может начать­ся, потому что прежде чем пройти весь путь, движущийся должен пройти половину. Чтобы дойти до половины, он должен пройти половину половины, а чтобы пройти эту половину, ему необходи­мо пройти половину половины половины, и так без конца. Беско­нечно малый отрезок стремится к нулю, но в то же время не исче­зает. Его невозможно определить, поэтому движущийся не толь­ко не в состоянии пройти весь путь, он не в силах его начать. Этим Зенон пытается доказать, что все движущееся и изменяющееся

86

не может быть мыслимо без противоречия. Физический мир про­тиворечив. Чувственное познание обесценено.

Плюралистический подход в философии связан с именами Эмпедокла и Анаксагора. Эмпедокл в качестве начал мироздания выделяет четыре стихии, четыре корня: землю, воду, воздух и огонь. Они "равны и все одинаково древнего рода". Сочетание раз­личных доз этих корней обусловливает многообразие явлений. Однако подобное познается подобным. Процессы мироздания со­пряжены с борьбой двух начал, имеющих, однако, не физическое, а психическое происхождение. Это: любовь — Филия — косми­ческая причина единства и добра и Нейкос — ненависть или враж­да — причина множества и зла. Филия и Нейкос находятся в со­стоянии постоянной борьбы, во вращении космического вихря. Эмпедокл считал, что мир шарообразен. В Золотой век Вражда была снаружи, а Любовь внутри. Затем в мир вошла Вражда, Лю­бовь была изгнана. В наихудшие времена Любовь оказалась вне мира. Впоследствии происходило обратное движение и цикл по­вторялся. В первой фазе побеждала любовь, во второй присутство­вало равновесие любви и ненависти. В третьей — победа на сто­роне Нейкоса. В четвертой — равновесие Нейкоса и Филии.

Плюрализм Анаксагора иного рода. Он отвергает стихии в ка­честве первоначал и выдвигает тезис — "все во всем". Для него пер­вичными оказываются все состояния вещества, а этих состояний "неопределенное" множество. Анаксагор называет их семенами, Аристотель же дает им название "гомеометрии", т.е. подобночаст-ные. Любая гомеометрия бесконечно делима, неоднородна, подоб­но целому она заключает в себе все существующее. Его сочинение "О природе" начинается словами: "Вместе все вещи были".

Однако гомеометрии Анаксагора играют роль пассивной ма­терии , а хаос может развиться в космос лишь при условии актив­ного начала.Таковым у Анаксагора выступает Нус, или Ум. Пер­воначально он приводит все в круговое движение, затем происхо­дит процесс формообразования. Легчайшее идет к периферии, тя­желейшее падает в центр. Анаксагор — продолжатель рациона­листической традиции. Введя в качестве движущего начала Ум, он

87

мало его использует. Везде, где возможно, он дает механистичес­кое объяснение, и в его космологии нет "провидения".

Атомистика, представителями которой были Левкипп, Демок­рит, Эпикур и Лукреций, в противовес элеатам, отрицающим не­бытие, признавала наличие пустоты, небытия. Она есть условие всех процессов и движений, но сама неподвижна, беспредельна и лишена плотности. Каждый член бытия определен формой, пло­тен и не содержит в себе никакой пустоты. Он есть неделимое (по греч. "атомос"). Атом тождественен самому себе, однако мо­жет иметь разную форму, отличаться порядком и положением. Это является причиной разнообразных соединений атомов. Скла­дываясь и сплетаясь, они рождают различные вещи, отражая в атомистической картине мира процессы возникновения, унич­тожения, движения, а также множественность. Даже душа в уче-нии Демокрита состоит из атомов.

Атомисты, как подмечает А. Н. Чанышев, примирили Гераклита и Парменида, признав, что мир вещей текуч, тогда как мир элемен­тов, из которых вещи состоят, неизменен¹¹. Кроме установленных законов сохранения бытия, сохранения движения атомисты провоз­гласили закон причинности: "Ни одна вещь не происходит попусту, но все в силу причинной связи и необходимости". Случайность, впро­чем, понимается субъективно, как то, причину чего люди не знают.

Софисты и софистика. Так как искусство красноречия и умение убеждать ставилось необыкновенно высоко, в 5 в. до н.э. в Древней Греции появились софисты, прививавшие умение мыслить и гово­рить. В их деятельности произошло перемещение центра тяжести фи­лософских интересов из сферы натурфилософии в сферу этики, по­литику, теорию познания. Софисты — это "мудрецы за плату", учи­теля красноречия. Древнегреческое слово "софистэс" означало зна­ток, мастер, мудрец. Софисты учили искусству спора и могли пока­зать, как защищать или оспаривать то или иное мнение. Считалось, что обучение риторике и логике рассуждения закладывается софистикой.

Однако в силу того, что они, ловко и умело манипулируя сло­вами и аргументами, могли ложное доказать, а истинное опро­вергнуть, отношение к ним было неоднозначное. Софисты были

88

готовы следовать за доказательством куда угодно, они переме­стили акцент философских размышлений на противоречия позна­вательного процесса и парадоксы логики высказывания. Их всегда более интересовали сами способы доказательства и опровержения, нежели суть споров и содержание положений. В центре внимания софистов — слово. Дар слова, виртуозное владение им давало по­разительные результаты. Можно сказать, что в античности в свое­образном облике софистических упражнений мы встречаемся с древнейшей герметической идеей о "власти слова", о том, что "сло­во сильнее оружия". Поскольку софисты могли опровергнуть или подтвердить то или иное мнение, сегодня доказав тезис, а завтра — антитезис, они тем самым пренебрегали нормами морали, обычая­ми. Они не признавали объективного критерия добра и зла. Благо, в их понимании, есть то, что выгодно. Сократ весьма неодобритель­но отзывался о софистах: "Так красоту, если кто продает за деньги кому угодно, того называют распутником... Точно так же, кто про­дает свои знания за деньги кому угодно, тех обзывают софистами".

Софисты вели в основном странствующий образ жизни и, по всеобщему мнению, были весьма заносчивы. При помощи софиз­мов и других уловок они брались отстаивать или опровергать лю­бое суждение. Радикальная молодежь в их лагере выступала с критикой норм, признаваемых общезначимыми, утверждая, что вся нравственность выдумана организованным обществом в его интересах. Постепенно софистов стали именовать лжемудреца­ми или даже фокусниками, считая, что они либо вовсе не зани­маются практическими вопросами, либо обнаруживают в них та­кую ловкость, что заморочат и обведут вокруг пальца любого. Когда Аристофан в комедии "Облака" зло высмеивал софистов, он имел в виду всю систему новой учености, цель которой зак­лючалась в том, чтобы "дать человеку средства поставить свой произвол выше "законов писаных и неписаных"¹².

В платоновском диалоге "Софист" делается вывод: "Этим име­нем обозначается основанное на мнении лицемерное подража­ние искусству, запутывающему другого в противоречиях, под­ражание, принадлежащее к части изобразительного искусства,

89

творящего признаки и с помощью речей выделяющего в творче­стве не божественную, а человеческую часть фокусничества: кто сочтет полного софиста происходящим из этой плоти и крови, тот, кажется, выразится вполне справедливо"¹³.

Вот пример того, как два софиста решили запутать простого че­ловека по имени Ктисипп: "Скажи-ка, есть ли у тебя собака?" — "И очень злая", — отвечал Ктисипп. — "А есть ли у нее щеня­та?" — "Да, тоже злые". — "И их отец, конечно, собака же?" — "Я даже видел, как он занимается с самкой". — "Что ж, ведь эта соба-ка твоя?" — "Конечно". — "Значит, этот отец — твой, следователь­но, твой отец — собака, и ты — брат щенят".

В дошедшем до нас сочинении "Двоякие речи" видно, как ос­новные понятия добра и зла доводятся до карикатуры." Болезнь есть зло для больных, для врачей — благо". "Смерть есть зло для умира­ющих, а для продавцов вещей, нужных для похорон, и для могиль­щиков — благо". Неизвестный автор "Двояких речей" пытается объяснить, что зло и благо как хорошо, так и дурно. Примером древ­него софизма является софизм "Рогатый": "То, что ты не потерял, ты имеешь; ты не потерял рога, следовательно, ты их имеешь".

Аристотель приводит примеры рассуждений софистическо­го рода. Если человек, будучи образован в искусстве, стал све­дущим в языке, то значит он, будучи сведущ в языке, стал обра­зован в искусстве¹⁴. В трактате "О софистических опроверже­ниях" Аристотель определяет софистику как мнимую мудрость, а не действительную. Стагирит предпринимает серьезную по­пытку систематизации софистических приемов. Это составило основу для разоблачения тайны искусства вводить людей в заб­луждение. Например, софист может говорить очень быстро, чтобы его противник не смог уяснить смысл его речи. И напро­тив, софист может нарочито растягивать свою речь, дабы его противнику было трудно охватить весь ход его рассуждений.

Но не подобные субъективные моменты наиболее значимы. Софистику определяют как совокупность многообразных видов аргументации, основанных на субъективистском использовании правил логического вывода ради сохранения и утверждения

90

наличных положений и теорий, которые по тем или иным при­чинам, независимо от фактического положения дел, признают­ся истинами, не подлежащими критике, пересмотру¹⁵.

Софистика способствует активному выявлению малейших противоречий в системе, в соотношении с научной агрумента-цией она образует единство противоположностей и обеспечива­ет преемственность развития знания. Фигуры софистики — со­физмы, как отмечал Гегель, при ближайшем рассмотрении ока­зываются первичной формой теоретического освоения противо­речий, представая обычно в виде апорий и парадоксов. Фигуры софистики могут содержаться в любых сферах познавательной деятельности, так как в общем движении познания софистика занимает законное место проблемообразующего момента, вскры­вая логические тонкости мышления. Экспериментируя со словом и суждением, она показывает "пути и распутья" словесно оформ­ленной мысли и обращает внимание на то, что объем понятия мо­жет быть выражен в словесном материале гибко и неоднозначно.

Различают четыре рода доводов в беседах: поучительные, ди­алектические, испытующие и эристические. Поучительные от­талкиваются от собственных начал соответствующей науки, а не от мнений отвечающих. Диалектические — те, которые заклю­чают от правдоподобного к одному из членов противоречия. Ис­пытующие — те, что заключают от положений, которые отвеча­ющий считает правильными и которые необходимо знать тому, кто претендует на обладание знанием. Эристические — те, что отталкиваются от мнений, кажущихся правдоподобными. Эрис­тика — одно из трудноформируемых умений, ибо некоторые из софистов предлагали заучивать ученикам риторические речи, другие, напротив, — речи, развивающие искусство ставить вопросы, третьи — речи, в которых наблюдалось искусство при­водить доводы "за" и "против".

Исследователи выявляют пять основных целей или намерений софистов. Больше всего они одержимы идеей опровержения, за ней по значимости следует стремление показать, что собеседник говорит неправду, третьим шагом является попытка привести его

91

к тому, что не согласуется с общепринятым, четвертым — уме­ние заставить противника делать ошибки и допускать погреш­ности в речи, и в заключении — привести его к тавтологии, т.е. заставить говорить одно и то же.

Софистику характеризовал исключительный интерес к язы­ку, номинативной функции слов. Как для старших, так и для млад­ших софистов особое значение представляли проблемы противо­поставления природных и социальных законов, становление норм, отрицание религии. Благодаря критике софистики антич­ность сформулировала новую логическую концепцию мира — тождественности формы и оформленности, устойчивого каче­ственного начала и подвижного количественного. Можно ска­зать, что софисты создали некоторые предпосылки для создания формальной логики и что софистическая аргументация стояла у колыбели европейского способа мыслить. Войдя в древнегречес­кую философию как ее необходимый фермент, софистика распро­странила свое влияние на весь европейский способ мышления.

Различают две школы софистов — старшую и младшую. К старшей относились Протагор, Горгий, Гиппий, Продик, Анти­фонт. Главой софистов был Протагор. Сын богатого отца, он стал профессиональным преподавателем риторики и эристики — ис­кусства речи и спора. Одним из первых начал брать деньги за обучение философии. Большая часть его зрелой жизни была про­ведена в непрерывном "лекторском турне" по городам Греции. Протагор учил за вознаграждение "всякого, кто желал практи­ческого успеха и более высокой культуры", устраивал публичные диспуты и ввел в обиход софизмы. Особое внимание уделял об­учению тому, как сделать слабейший аргумент сильнейшим.

Согласно характеристикам Секста Эмпирика, Протагор утверждал, что "материя текуча и при течении ее на месте утрат ее возникают непрерывные прибавления и восприятия, пере­мешивающиеся и меняющиеся, смотря по возрасту и основ­ному устройству тел"¹⁶. Следовательно, и материя, и ее воспри­ятие находятся в непрерывном изменении. Это положение го­товит почву для онтологического обоснования релятивизма.

92

Утверждение типа "ничего не существует само по себе, но все только в отношении к другому" — есть объяснение механизма релятивизма софистов. А суждение, состоящее в том, что все ме­няется не как попало, а так, что все существующее в мире посто­янно переходит в противоположное себе и поэтому всякая вещь содержит в себе противоположности, указывает на огромную разрешительную способность релятивизма софистов, простира­ющуюся от одного полюса противоположностей к другому.

Протагор известен своим тезисом: "Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют". Именно данный тезис традиционно ис­толковывают как манифест этического релятивизма. Вместе с тем возможно его антропологическое прочтение, когда именно че­ловек, а не безличные силы природы, объявляется центром и ос­новным мерилом мироздания.

Древнегреческий философ-софист Антифонт, автор сочинений "Истина" и "Согласие", разделяет мнение Протагора о том, что об­щественная жизнь есть результат политического искусства. Пред­писания законов — результат соглашений, они искусственны и поддельны. Законы природы возникли сами собой. Особую тре­вогу вызывало положение, что и боги — результат "искусства". Картину такого "богостроительства" рисует Критий в "Сизифе". Мысль об искусственности происхождения богов поддержал Про-дик — ученик Протагора, писавший: "Солнце, луну, реки, источ­ники и вообще все, что полезно для нашей жизни, древние при­знали богами вследствие получаемой от них пользы, подобно тому, как египтяне боготворили Нил"¹⁷. Продик занимался ана­лизом языка, проблемами синонимии, учил правильному употреб­лению слов, особое внимание уделял правилам спора, приближал­ся к формулировке общего способа опровержения ложных услов­ных предложений формы "если р, то q"¹⁸. Его знаменитый анти­религиозный тезис гласит: "Все, что полезно людям — Солнце, реки, источники, — причисляется ими к божествам".

Поскольку софистические рассуждения позволяли судить о всякой вещи по крайней мере двояко со взаимоисключающих

93

позиций, софистика вошла в историю интеллектуальной мысли человечества как основа релятивизма. Обратимся к суждениям софиста Горгия. Ничего не существует, а если что-либо существу­ет, то оно непознаваемо, если существует и познаваемо — оно не­выразимо. Мир настолько изменчив,что невозможно, чтобы кто-либо смог передать свои знания другому. Горгий не использовал прямые софизмы. Путь его размышлений замысловат. К приме­ру, если сущее вечно, оно не имеет никакого начала, а следова­тельно, беспредельно, а если оно беспредельно, то его нигде нет, а если его нигде нет, то его вообще нет. Отсюда нельзя сказать, что "сущее существует". Но тогда нельзя сказать, что существует су­щее и не-сущее — ведь то, что не существует порознь, не суще­ствует и вместе. Отсюда вывод — не существует ничего".

Релятивизм как философская установка связан с признанием абсолютной изменчивости и отрицанием даже относительной устойчивости. В рассуждениях эксплуатируется реальная особен­ность взаимодействий, согласно которой ничто не существует изо­лированно, само по себе, но лишь в отношении и взаимосвязи с другим. Все существующее приходит в состояние противоположное себе, поэтому о каждой вещи возможно противоположное мне­ние. Релятивизм активно используется для критики догматов. Вме­сте с тем он ведет к обоснованию субъективизма, к отрицанию общезначимых норм и законов. Онтологический релятивизм до­полняется гносеологическим и завершается этическим.

В диалогах Платона Сократ постоянно спорит с софистами. Он на стороне объективного добра и зла. Софист же связывает несвязанное, возводит в закон случайность, корысти ради обма­нывает людей. Сократ по праву может быть представлен как муд­рец и мыслитель, претендующий на имя создателя искусства ис­следовать понятия с целью достижения истины. Его метод де­лится " по форме на иронию и майевтику, а по содержанию — на индукцию и определение". Причем в первой части, "ирони­чески-индуктивной", он практически совпадает с операциями

94

софистических доказательств. Последовательное обнаружение противоречий во взглядах и высказываниях собеседников, а за­тем заключение: "Я знаю, что я ничего не знаю", — весьма напо­минает чисто софистический парадокс "Лжец": "Я знаю истин­но, если и только если "я ничего не знаю".

Майевтика — от греч. повивальное искусство, способствую­щее рождению истины. Следуя ей, Сократ подвергает испыта­нию и обличению людей, этические нормы, общие взгляды, нов­шества. Однако в отличие от софистов, пользующихся гибкос­тью понятий, Сократ устремлен к нахождению одного крите­риального определения, разъясняющего глубинную суть явле­ния. После многочисленных "наведений", при которых проис­ходит уточнение понятий и отбрасывание лишних ограничений, ведущих к противоречащим следствиям, после обращений к "воспоминаниям" бессмертной души о "правде обо всем" (что в современной интерпретации трактуется как подсказка бессоз­нательного) Сократ вынужден остановиться на отождествлении. Справедливое соответствует законному, прекрасное — полез­ному, добродетельное — знанию. Однако такой исход вскрыва­ет грандиозную теоретическую проблему. Всеобщее нельзя оп­ределить путем "наведения", уточнения и пересмотра множе­ства элементарных фактов. Прекрасное не есть ни прекрасный кувшин, ни прекрасная лошадь, ни прекрасная девушка. Его оп­ределение требует качественного скачка от единичного, прояв­ляющегося в сколь угодно большом числе фактов, ко всеобще­му. Так и по отношению к человеку. При всем многообразии людей, различии их поведения и образа мыслей имеется то об­щее, что объединяет их, что может быть выражено единым по­нятием или идеей.

В период процветания греческой культуры, названный пери­одом греческого Просвещения, центр внимания переносится с "теории" (созерцания) природы, натурфилософии и космологии на рассмотрение антропологических проблем. Сократ, сделав предметом пристального изучения понятия, объявляет всю пред­шествующую натурфилософию неудовлетворительной. Для него

95

важнейшим становится анализ человеческой души (psyche). Здесь сказывается его интеллектуализм. Сократ связывает душу с умственной деятельностью, представляя ее как лоно разума и мышления. По словам Сократа, "душа царит в нас", но в отличие от тела она невидима. Душа, "незримая" хозяйка, управляет и на­шим телом и всеми нашими поступками. Она источник благора­зумия и сдержанности. И хоть мудрец мыслит душу и тело в един­стве, приоритет отдан душе.

От ограниченного человеческого разума Сократ переходит к разуму всеобщему, что выливается в учение об универсальном разуме или об отдельных богах — умах. Общий разум делает ви­димой целесообразность в делах. В качестве внутреннего голо­са, совести или здравого смысла участвует во всех начинаниях "даймонион" Сократа. Толкование этого понятия неоднозначно. С ним связывают просветленное внутреннее чутье или инстинкт, выражение откровения или проявление религиозного энтузиаз­ма. По словам Ксенофонта, "божественный голос" (даймонион) давал Сократу указания относительно того, что следует делать, а от чего надлежит воздержаться. Мыслитель прислушивается к бо­жественному в душе и переживает его как высшую реальность. Главный урок для "фисиологии", извлеченный из деятель­ности софистов и Сократа, состоял в выявлении противоречивос­ти суждений о космосе и первоначалах. Кризис античной "физи­ки" проявился в невозможности построить логически непротиво­речивую и интуитивно-образно достоверную картину природы. Софисты подорвали доверие к многочисленным попыткам объяс­нения единого из многого и многого из единого. А космос и при­рода в ожидании нового объяснения существовать не перестали.

Принципиально новую онтологию предложил Платон. По до­стоинству оценивая тезис Гераклита Эфесского о том, что все вещи находятся в непрестанном становлении, учитывая попыт­ки Сократа найти устойчивое единое, всеобщее и критериальное, Платон развернул иную структуру .мира, одновременно связанную с текучим многообразием чувственных вещей и этому много­образию противопоставленную. Как отмечает А.С. Богомолов,

96

"применительно К диалектике это означало, что противоречия из­менчивого, вечно текучего, подвижного чувственного мира не снимаются более "началом" древних фисиологов; они не унич­тожаются единым неподвижным "бытием" элеатов; они не фик­сируются Гераклитовым Логосом и тем более не увековечивают­ся софистическим "обо всем возможны два противоположных мнения". Противоречия чувственного мира снимаются — одно­временно уничтожаются и сохраняются — в понятии идеи, пред­ставляющей сущность одноименныхей вещей"¹⁹.

Разбросанное по многим диалогам учение Платона о трех ос­новных онтологических субстанциях (триаде): "едином"," уме" и "душе", по мнению А.Ф. Лосева, не систематизировано. "Еди­ное" — основа всякого бытия и действительности, лишено вся­ких признаков, не занимает никакого пространства, а также не может двигаться, ибо движение предполагает изменение. О нем ничего нельзя сказать, оно выше ощущения и мышления. "Еди­ное" трактуется как беспредпосылочное начало, которое "транс-цендентно сущности". Оно "благо", ибо не будучи мыслимым, является принципом всего мыслимого. Оно Солнце, поскольку дает возможность всему существующему видеть и быть видимым.

Вторая субстанция — "ум" — представляет собой бытийно световое порождение "Блага" — Солнца. Стоит уму только до­пустить, что "единое" есть, как оно уже получает категорию бытия и исходящую от него всю прочую систему категорий, необходимую для его осмысления. "Ум" воплощен в жизни и в космосе, в правильном и вечном движении неба.

Третьей основной онтологической субстанцией является душа, принцип самодвижения. Она есть и в каждой вещи, и в самом кос­мосе. Подобно тому как человек имеет душу, так и вещи природного мира имеют свою душу — идеи. Ища причину движения одной вещи в другой, а другой в третьей, необходимо прийти к такой основе, ко­торая бы двигала самое себя. Это и есть "душа". Наряду с теорией мировой души у Платона имеется концепция индивидуальной души.

Наиболее адекватное воплощение мира, идей в жизнедея­тельности греческого полиса, по мнению мыслителя, отражено

7-Т.Лешкевич 97

в представлении об идеальном государстве. Исходя из идеи со­ответствия между космосом, государством и человеком, Платон выделяет следующие разновидности государства. Разумному на­чалу души соответствует совещательное начало государства, яростному — защитное, а вожделеющему — деловое.Три сосло­вия также находятся в соответствии с типом государства. Сове­щательное начало нуждается более всего в правителях, защит­ное в воинах, деловое — в производителях. Сословия обусловле­ны самой природой. Ибо Бог вылепил людей и в тех, кто спосо­бен править, подмешал золота, к их помощникам — серебра, а к производителям, ремесленникам и земледельцам — более про­стых металлов: меди и железа.

Европейская традиция в толковании происхождения и разви­тия общества ведет свое начало от знаменитых произведений Платона "Государство" и "Законы". В платоновской философии большое внимание отведено идее справедливости. Справедли­вость понимается и как основной принцип разделения труда, и как свойство человеческой души, устремленное к гармонии с ми­розданием. К подобным выводам античного мыслителя следова­ло бы прислушаться и нашему современнику.