2.3.2. Неформальная структура власти в группах подростков-воспитанников профессионально-специализированных интернатов

Понятно, что в данной логике, учитывая достаточно жесткую причинно-следственную связку «монодеятельность — моноструктура», характерную для различных типов закрытых образовательных учреждений, легко предположить, что, несмотря на специфический характер основной деятельности в профессионально-специализированных интернатах, здесь складывается фиксированная иерархия статусов, носящая стратификационный характер.

Действительно, подобное, казалось бы, лишь гипотетическое суждение в целом вполне справедливо. Попытаемся, опираясь на принятый в рамках данного учебного пособия теоретический алгоритм анализа особенностей интрагруппового структурирования в контактном сообществе, рассмотреть специфику соотношения внутригрупповых структур в группах воспитанников школы-интерната для математически одаренных подростков.

Так же, как в детских домах и школах-интернатах для детей и подростков, по тем или иным причинами оставшихся без родительского попечительства, в учебно-воспитательных подразделениях любого профессионально-специализированного интерната могут быть легко выделены три статусные категории воспитанников — высокостатусные, среднестатусные и низкостатусные подростки. В отличие от «открытых» подростковых групп (в данном случае к таковым могут быть отнесены и классы физико-математической спецшколы), где можно выделить, по сути дела, эти же статусные слои, в группах воспитанников профессионально-специализированного интерната просматривается достаточно жесткая многоуровневая статусная дифференциация, отражающая качественное различие в положении представителей различных и, по сути дела, стратификационных «прослоек» (табл. 4).

Таблица 4.

Сводная матрица взаимооценок воспитанников физико-математического интерната (г.Киев)

Оцениваемые (статусная категория)	Приписываемые места в статусной иерархии													Сумма мест	Усредненный ранговый показатель	Позиция в статусной иерархии
	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	12	13
В/стат.	1	2	2	1	1	1	2	3	1	1	1	2	1	19	1,46	1
В/стат.	2	1	1	2	3	2	1	1	2	3	3	1	2	24	1,85	2
Ср/стат.	12	3	6	6	2	5	4	5	9	13	2	5	4	76	5,85	3
Ср/стат.	6	4	3	3	8	12	7	10	4	6	4	6	5	78	6,0	4
Ср/стат.	9	10	4	5	4	4	3	13	3	2	5	11	7	80	6,15	5
Ср/стат.	11	6	5	4	10	6	5	7	5	9	7	3	3	81	6,23	6
Ср/стат.	8	7	8	7	6	3	6	13	6	11	9	8	8	100	7,69	7
Ср/стат.	4	8	10	11	9	9	10	9	8	7	10	7	6	108	8,31	8
Ср/стат.	7	11	13	9	7	8	11	2	10	5	12	9	12	116	8,92	9
Ср/стат.	3	5	9	8	8	10	9	6	11	12	8	10	9	118	9,08	10
Ср/стат.	10	12	7	13	13	7	12	8	7	8	6	4	13	120	9,23	11
Ср/стат.	5	9	12	10	5	11	8	4	12	4	11	13	10	122	9,38	12
Н/стат.	13	13	11	12	11	13	13	12	13	10	13	12	11	157	12,08	13

Отметим, что эмпирические данные, составляющие содержательную сущность приведенной таблицы, наглядно демонстрирует наличие резких статусных перепадов в ранговом ряду (качественные скачки показателей от второго к третьему и от двенадцатого к тринадцатому местам), которые, по сути дела, разрушают иллюзию его непрерывности, подчеркивая именно диспозиционно-ранговый характер внутригрупповой структуры власти в группах воспитанников профессионально-специализированного интерната.

При этом следует отметить, что к полярным статусным категориям воспитанников принадлежат лишь три члена группы из тринадцати, позиция остальных подростков в интрагрупповой властной структуре со всем основанием может быть охарактеризована как средняя, промежуточная, оттеняющая явно высокий статус двух лидеров и низкий статус одного не менее явно оттесненного аутсайдера. Среднестатусный слой в условиях профессионально специализированного интерната в отличие от первого и третьего уровней внутригрупповой иерархии лишь условно может рассматриваться как самостоятельная страта, как некое достаточно однородное и структурированное внутригрупповое образование. Скорее, здесь можно говорить не об определенности позиции представителей этой статусной категории подростков, а об их объединении, что называется, «от противного» — они постольку среднестатусные, поскольку ни к высокостатусным, ни к низкостатусным отнесены быть не могут. Другими словами, выделение среднестатусных воспитанников в этом типе закрытых образовательных учреждений оказывается затруднено отсутствием какого-либо достаточно ярко выраженного объединяющего их и при этом содержательного в психологическом плане признака и возможно, в сущности, лишь благодаря тому, что подобные признаки хорошо прослеживаются, когда дело касается, с одной стороны, высокостатусных членов группы, а с другой — аутсайдеров.

Таким образом, если применительно к детским домам и школам-интернатам для реальных и «социальных» сирот вполне обоснованно можно говорить о среднестатусном уровне во внутригрупповой иерархии власти как о сложившейся самостоятельной страте, то в отношении этой категории воспитанников профессионально-специализированных интернатов такое утверждение было бы определенной смысловой «натяжкой».

В то же время полярные внутригрупповые слои (в том числе и в связи со статусной неоднородностью разделяющей их промежуточной прослойки) в этом типе закрытых образовательных учреждений заметно более дистанцированы, чем соответствующие категории подростков в детских домах и школах-интернатах. По сути дела, отличия в их реальном положении в системе межличностных отношений столь же разительны, как и неравенство в позициях «борзых» и «чушков» в колониях для несовершеннолетних правонарушителей.

Это, конечно же, не означает, что дискриминационные меры, которые применяются к низкостатусным подросткам группой их сверстников в профессионально-специализированном интернате, по своей криминальной направленности совпадают с теми способами физического и собственно личностного унижения, которые приняты в преступной среде. Речь в данном случае идет о сравнимости тех ограничений в сфере неформальных прав, которые испытывают низкостатусные в такого рода интернате и в колонии, о реальности группового давления на них с целью еще более понизить их статусную позицию.

В условиях колонии следствием такой групповой тактики, если она будет до конца реализована, может стать переход низкостатусного (представители третьей страты — «чушки») в четвертую страту («опущенные»), представители которой оказываются как бы за пределами «приличного общества» колонистов. В собственно психологическом плане переход из третьей страты в четвертую должен рассматриваться в условиях колонии как изгнание из группы, исключение из условного «мы», объединяющего основную часть воспитанников.

Что касается профессионально-специализированного интерната, то последовательно дискриминирующая низкостатусных подростков активность группы их членства, в конечном счете, нередко приводит к их фактическому изгнанию из сообщества. В психологическом плане подобная межличностная неудача, в подавляющем большинстве случаев усугубленная еще и неуспехом в учебно-профессиональной сфере, может иметь глобальные, деструктурирующие личность последствия, так как, во-первых, учащиеся профессионально-специализированного интерната к моменту поступления в него, как правило, обладают стабильно высокой самооценкой, а во-вторых — отчисление из интерната или вынужденный самостоятельный уход из него заставляют «неудачника» внести принципиальные коррективы в уже прочно устоявшиеся жизненные планы, пересмотреть свои, в первую очередь, профессиональные перспективы.

Наличие явно выраженных полярных статусных категорий воспитанников в профессионально-специализированном интернате, острота и глубина неравенства властных позиций принадлежащих к этим двум противостоящим стратам подростков являются отражением определенной стадии формирования моноструктурированного сообщества. Этот этап характеризуется, с одной стороны, сложившимися, по сути дела, «зонами» роста многоуровневой иерахии (ими являются полярные статусные страты), а с другой — относительно слабой статусной структурированностью основной части группы^*.

Как уже отмечалось, решающим фактором, влияющим в этих группах на статусное положение того или иного воспитанника, оказывается его успешность в наиболее значимой для учащихся данного вида интернатных учреждений сфере активности — учебно-профессиональной деятельности. Таким образом, «общенческая» активность в таких сообществах как бы отступает на второй план и в определенном смысле имеет подчиненный, зависимый характер. В то же время было бы, несомненно, ошибочным вообще сбрасывать со счетов эту сферу жизнедеятельности группы, тем более, что речь идет о подростковых сообществах. Более того, как показывают и сама педагогическая практика, и результаты психологических исследований, проблема собственно межличностных отношений в группе и вопросы оптимизации своего общения волнуют, в первую очередь, представителей именно тех внутригрупповых статусных слоев, которые как бы «устоялись», окончательно вписались в интрагрупповую структуру власти — это высокостатусные и низкостатусные воспитанники.

Как раз эти категории подростков, обучающихся в профессионально-специализированном интернате, наиболее явно демонстрируют свою ориентированность при оценке партнеров по взаимодействию и общению на статус последних. Так, например, решая триады типа ААВ, в состав которых входят представители полярных статусных слоев, и высокостатусные, и низкостатусные воспитанники интерната склонны определять сходство и различие своих товарищей по группе, исходя из того, какое место каждый из них занимает во внутригрупповой иерархии власти. Заметим, что в физико-математической спецшколе подобная четко выраженная ориентация на статусную позицию оцениваемого характерна лишь для высокостатусных. Низкостатусные же школьники, в отличие от аутсайдеров в группах воспитанников специнтерната, как правило, отказываются от статусного «ключа» при решении задач типа «сходство-различие»^*.

Что касается среднестатусных подростков, то они (и учащиеся спецшколы, и воспитанники специнтерната) не проявляют столь острый интерес именно к статусным характеристикам своих одноклассников. В данном случае следует согласиться с мнением С.А. Алифанова, утверждающего на основании конкретных экспериментальных результатов, что эти подростки «в целом не проявляют сколько-нибудь ярко выраженной ориентации на статус своих одноклассников, т.е. не только не сводят оценку партнеров по взаимодействию и общению лишь к анализу их статусной принадлежности, но и далеко не всегда вообще рассматривают их индивидуальность через призму интрагрупповой ранговой структуры власти»¹.

Более того, среднестатусные подростки, воспитывающиеся и обучающиеся в условиях профессионально-специализированного интерната, находясь в постоянном и достаточно тесном, хотя и вынужденном, контакте с большинством составляющих группу их членства сверстников, нередко далеки от того, чтобы расценивать эти межиндивидуальные связи как нечто, имеющее в их жизни первостепенную ценность. На первый взгляд, казалось бы, что в условиях этих относительно закрытых групп дефицит общения с широким социумом закономерно повышает значимость внутриинтернатных отношений, интенсифицирует и эмоционально насыщает общение, укрепляет взаимозависимость членов этих сообществ.

Все это оказывается, несомненно, верным, если речь идет о представителях полярных статусных категорий — высоко- и низкостатусных воспитанниках. Взаимоотношения, складывающиеся между этими двумя статусными «слоями» и модели взаимодействия и общения, реализуемые их представителями как бы «по горизонтали», внутри каждой из страт, полностью подтверждают справедливость тезиса о прямой зависимости насыщенности и напряженности межличностных отношений в группе от степени ее внешней закрытости. В то же время относительная независимость среднестатусных подростков от группы их членства, их некоторая отстраненность от общегрупповых проблем, нередко успешно реализуемое стремление избежать тесного взаимодействия и общения со сверстниками и не включаться, если так можно выразиться, в «статусные игры» как бы не укладываются в содержательные рамки выявленной зависимости. При ближайшем рассмотрении этот своеобразный артефакт получает достаточно простое объяснение, если учесть специфику основной, группообразующей и личностноразвивающей учебно-профессиональной деятельности, определяющей функционирование подростков в условиях профессионально-специализированного интерната.

Как показывают и сама педагогическая практика, и психологические исследования, значительную часть именно среднестатусных воспитанников профессионально-специализированных интернатов составляют подростки, полностью сконцентрировавшиеся на изучении предметов профильного цикла, практически отрешившиеся от каких бы то ни было «посторонних» проблем, по сути дела, «фанаты» учебы. Кстати, и в обычных массовых школах иногда можно выделить эту, в подобных условиях, как правило, крайне малочисленную группу^*, представители которой в подавляющем большинстве случаев занимают низкостатусную позицию в неформальной структуре власти школьного класса. В профессионально-специализированном интернате, в силу высокой значимости учебно-профессиональной деятельности для всех без исключения воспитанников, подростки, добивающиеся в этой сфере заметных успехов или хотя бы не терпящие явных неудач, даже в случае их необщительности вправе рассчитывать на вполне достойный, как минимум, средний статус в группе. Определенную роль в этом плане играют и, как правило, достаточно благоприятные взаимоотношения таких воспитанников с педагогами, которые в условиях рассматриваемого типа закрытых учреждений самым существенным образом влияют на статусный «расклад» в подростковом сообществе^**. В то же время, по сути дела, индифферентное отношение таких подростков к собственно межличностным проблемам чаще всего не позволяет им занять лидирующую позицию в группе, тем более, что подобная цель ими перед собой и не ставится.

Что касается тех среднестатусных воспитанников, которые полностью (в отличие от «ботанов») включены во внутригрупповую жизнь, активно участвуют в достаточно напряженной в условиях закрытого образовательного учреждения статусной борьбе, то их позиция относительно неустойчива, положение во внутригрупповой иерархии власти нередко меняется от ситуации к ситуации и в целом нестабильно, время от времени смещаясь то к верхней, то к нижней оформившейся страте. При этом, как правило, подобные колебания зависят как от отдельных успехов или неудач в учебно-профессиональной деятельности, так и от всплесков их собственно межличностной активности.

Итак, анализ неформальной властной интрагрупповой структуры в сообществах подростков — воспитанников профессионально-специализированного интерната указывает на наличие стратификационной иерархии статусов, степень сформированности которой хоть и уступает аналогичному показателю многоуровневых внутригрупповых структур детского дома и школы-интерната для реальных и «социальных» сирот, не говоря уже о режимных спецучреждениях, но все же явно превосходит по своей жесткости властную структуру «открытых» подростковых сообществ, в частности, иерархию статусов в классах обычных массовых школ.

Не забывая об определенной специфике интрагруппового структурирования, во многом отражающей особенности группообразующей и личностноразвивающей деятельности в условиях профессионально-специализированных интернатов и определяющей отличия групп их воспитанников от сообществ несовершеннолетних правонарушителей в условиях принудительной изоляции и подростков в детских домах и школах-интернатах, нельзя не заметить и содержательное собственно социально-психологическое сходство всех этих закрытых подростковых образований. В данном случае, в первую очередь, имеется в виду тот факт, что все они представляют собой в той или иной мере моноструктурированные группы. При этом легко заметить, что жесткость статусной структуры и степень внутригрупповой качественной дифференциации, одним из референтов чего является количество структурно оформленных разноуровневых страт (в режимном спецучреждении — четыре, в детском доме или школе-интернате — три, в профессионально специализированном интернате — две), находятся в очевидной зависимости от того, насколько закрыто, обособлено от широкого социума подростковое сообщество.

Высокая значимость неформальной интрагрупповой структуры власти и ее стратификационный характер в группах воспитанников профессионально-специализированного интерната в решающей степени влияют на вывод о моноструктурированности этих подростковых образований. В то же время, несмотря на весомость подобного аргумента, его одного все же недостаточно для того, чтобы справедливость этого вывода не могла быть подвергнута никаким сомнениям. В связи с этим представляется необходимым, наряду с анализом особенностей внутригрупповой структуры власти, рассмотреть и другие универсально значимые групповые структуры, акцентируя внимание не только на той специфике, которая присуща каждой из них в группах воспитанников интерната, но и на характере их соотнесенности друг с другом и с интрагрупповой иерархией власти^*.

Следуя логике теоретического алгоритма исследования отношений значимости (трехфакторная модель «значимого другого»), рассмотрим хотя бы две из наиболее значимых в жизнедеятельности любого реально функционирующего сообщества структур — социометрическую и референтометрическую и их соотнесенность как между собой, так и с неформальной структурой власти.