2.2.3. Эмоциональная интрагрупповая структура в сообществах подростков в условиях детских домов и школ-интернатов для реальных и «социальных» сирот

«Закрытость», относительная отгороженность от окружающего мира внутриинтернатного «общества» не может качественно не сказаться на повышении эмоциональной насыщенности межличностных отношений воспитанников. В связи с этим неудивительно, что практически все педагоги и психологи, так или иначе связанные в рамках своей профессиональной деятельности с образовательными учреждениями интернатного типа, отмечая особую роль, которую играет в жизни воспитанника внутриинтернатная группа его членства, неизменно подчеркивают яркую эмоциональную окрашенность (правда, нередко как бы ситуативно-поверхностного плана) межиндивидуальных связей входящих в ее состав детей и подростков. Что же касается эмоционального «знака» этих взаимоотношений, то здесь разные авторы далеко не так единодушны.

Так, наряду с представлением о том, что в условиях школы-интерната «отношения между сверстниками складываются не как приятельские, дружеские, а по типу родственных, как между братьями и сестрами»¹, в специальной литературе неоднократно встречаются, по существу, прямо противоположные высказывания — «внутри своей группы дети, живущие в интернате, чаще всего обособлены; они могут жестоко обращаться со своим сверстником или ребенком младшего возраста»¹. Понятно, что, например, выводы Н.М. Трофимовой, утверждающей, что в условиях интернатного учреждения, по сути дела, практически все воспитанники ощущают свою психологическую защищенность², и результаты исследования Л.Б. Ермолаевой-Томиной и Г.Ф. Бенедиктовой, согласно которым у воспитанников школы-интерната «в структуре эмоциональности преобладают... агрессия и страх»³, вряд ли можно расценить как взаимодополняющие.

Подобное несовпадение мнений и выводов вполне объяснимо и отражает реальные напряженность и противоречивость господствующих в любой закрытой группе взаимоотношений ее членов. Не являются исключением из этого правила и сообщества воспитанников интернатных учреждений, в условиях которых в связи с каждодневным тесным и в определенном смысле вынужденным контактом «всех со всеми» до минимума сведена возможность формирования спокойных, ровных, устойчивых отношений между партнерами по взаимодействию и общению. В этом и заключается основная причина того, что межиндивидуальные и эмоционально-позитивные, и эмоционально-негативные контакты здесь складываются по преимуществу как избыточно насыщенные.

Понятно, что и глубокие дружеские связи подростков и откровенная их враждебность друг к другу, нередко приобретающие в условиях закрытых образовательных учреждений, если так можно выразиться, некоторый истеричный оттенок, в первую очередь, привлекают внимание исследователей и порой воспринимаются в качестве главенствующего типа взаимоотношений подростков. По-видимому, поэтому в ряде случаев отдельные авторы склонны абсолютизировать значимость одного из этих отношенческих пластов, что и приводит к представлению о нем как об единственно доминирующем в системе межличностных отношений воспитанников. Отсюда и прямо противоположные оценки царящего в этих группах способа общения — от чуть ли не семейной близости до агрессивного неприятия, откровенного страха и острой вражды. В действительности обе эти, казалось бы, взаимоисключающие отношенческие «платформы», как правило, в достаточном объеме представлены в рамках одной и той же группы.

При этом отметим, что собственно эмоциональный «расклад» в группах воспитанников детских домов и школ-интернатов должен рассматриваться с точки зрения его связи с остальными внутригрупповыми структурами и, в первую очередь, с неформальной структурой власти, которая в решающей степени определяет характер всех сторон взаимоотношений членов сообщества. Другими словами, в каких бы ярких конкретных проявлениях не выражались во внутриинтернатной жизни отношения типа «симпатии-антипатии», по сути своей они все же остаются лишь производными тех более глубоких деятельностно опосредствованных связей воспитанников, которые находят свое отражение в их статусных различиях, во внутригрупповой структуре власти. «Знак» эмоционального отношения к другому в подобных группах во многом зависит от того, как соотносятся позиции участников взаимодействия в интрагрупповой иерархии.

Так, например, именно статусные характеристики объекта и субъекта межличностного восприятия в группах воспитанников детского дома и школы-интерната, в конечном счете, детерминируют эмоциональную окрашенность и насыщенность образа оцениваемого, определяют особенности его видения, полноту и глубину его личностной представленности в сознании перципиента. При этом высокостатусные воспитанники при оценке представителей своего статусного уровня заметно чаще используют позитивные характеристики, приписывая таким же, как и они сами, неофициальным лидерам разнообразные личностные свойства, качественно отличающие их от низкостатусных членов группы, которые описываются преимущественно с помощью отрицательных оценочных суждений (различия статистически значимы на 95% уровне).

Кроме того, наряду с собственно личностными качествами, высокостатусные воспитанники при описании представителей третьей, нижней внутригрупповой страты широко используют и характеристики, раскрывающие то или иное физическое несовершенство оцениваемого. Такое пристальное внимание высокостатусных перципиентов к этому классу особенностей низкостатусных, с одной стороны, отражает факт несомненной значимости физических особенностей подростка в глазах окружающих его сверстников, а с другой — свидетельствует о несколько ограниченном, усеченном «личностном различении» аутсайдеров в группах воспитанников. Таким образом, с определенными оговорками можно констатировать, хоть и в ослабленной, смягченной форме, но все же проявление эффекта «нисходящей слепоты» в условиях интернатных учреждений.

Интересным является и то, что нередко одно и то же качество интерпретируется неофициальными лидерами по-разному, в зависимости от того, кому оно приписывается. Так, например, характеристика «тихий» оценивается, как правило, в качестве положительного свойства, если используется для оценки высокостатусного члена группы, и в качестве отрицательного, если с его помощью описывается низкостатусный; аналогичным образом в большинстве случаев меняется «знак» и таких характеристик, как «исполнительный», «послушный», «быстрый» и некоторых других.

Оценивая среднестатусных воспитанников, высокостатусные перципиенты, достаточно часто употребляя нейтральные характеристики, практически в равной мере используют и негативные, и позитивные суждения. При этом позиции отдельных неофициальных лидеров порой явно не совпадают между собой при оценке одного и того же среднестатусного члена сообщества — четко позитивная его оценка одним из высокостатусных нередко «дополняется» не менее ярко выраженным негативным отношением со стороны другого неофициального лидера.

Низкостатусные воспитанники, оценивая представителей верхней внутригрупповой страты, рассматривают их преимущественно через призму отрицательных личностных проявлений неофициальных лидеров, подчеркивая, в первую очередь, их агрессивность, избыточную активность, направленную на подавление, подчинение нижестоящих и завоевание доминирующей позиции во внутригрупповой структуре власти. Негативные оценочные суждения в адрес высокостатусных членов группы высказываются низкостатусными заметно чаще, чем при описании как представителей своей собственной страты, так и среднестатусных воспитанников (различия статистически значимы на 95% уровне). Подростки, принадлежащие ко второму и третьему статусному уровню во внутригрупповой иерархии, как правило, оцениваются низкостатусными перципиентами в эмоциональном плане примерно одинаково. При этом в обоих случаях сколько-нибудь существенное преобладание позитивных черт в их портретах над негативными или, наоборот, негативных над позитивными, попросту не прослеживается.

Что касается среднестатусных воспитанников, то их отношение к высокостатусным и низкостатусным членам группы определяется их собственным промежуточным, неоднозначным положением во внутригрупповой статусной иерархии. Низкостатусные воспитанники оцениваются среднестатусными перципиентами в целом негативно, позитивные характеристики для их описания используются явно реже, чем сугубо отрицательные качества личности (различия статистически значимы на 95% уровне). При этом в целом ряде случаев представители второй страты вообще склонны отказаться от собственно личностного подхода к анализу индивидуальных особенностей аутсайдеров, ограничившись указанием лишь их физических недостатков. Такой упрощенный и в определенном смысле поверхностный вариант оценки, как уже подчеркивалось выше, вполне может рассматриваться как своеобразное проявление несколько смягченного, например, по сравнению с криминальными группировками несовершеннолетних, эффекта «нисходящей слепоты». Оценки, приписываемые среднестатусными воспитанниками представителям своего собственного стратификационного слоя и неофициальным лидерам, принципиально не отличаются друг от друга и носят ярко выраженный избирательный характер: одним и тем же высокостатусным и среднестатусным членам группы разные перципиенты приписывают прямо противоположные по «знаку» свойства и качества.

Итак, совершенно очевидно, что эмоциональный внутригрупповой «расклад» в сообществах воспитанников детского дома и школы-интерната неразрывно связан с характером интрагрупповой структуры власти. В то же время общая картина эмоциональной жизни этих групп не может быть в необходимой мере содержательно проанализирована, если за рамками этого анализа окажется система межличностных предпочтений, традиционно выявляемая в ходе социометрического эксперимента и описываемая в терминах социометрической структуры.

В связи с этим необходимо отметить, что в подростковых группах воспитанников интернатных учреждений, как правило, складывается полная, неусеченная социометрическая структура, представленная всеми социометрическими статусными категориями членов — социометрическими «звездами», предпочитаемыми, терпимыми, изолированными, отвергаемыми.

Интересно, что прямое сопоставление этого рангового ряда и диспозиционно-рангового ряда, соответствующего внутригрупповой структуре власти, в подавляющем большинстве случаев в реальном сообществе отражает ситуацию явного несовпадения властной позиции и эмоционального статуса конкретных подростков: далеко не всегда неофициальные лидеры являются одновременно и социометрическими «звездами», а низкостатусные воспитанники — изолированными и отвергаемыми. Наличие подобной статусной «вилки» неоднократно фиксировалось исследователями, изучавшими специфику межличностных отношений в детских домах и школах-интернатах. Более того, этот факт порой рассматривался как наиболее весомый контраргумент, опровергающий предположение о моноструктурированности групп воспитанников, и как доказательство того, что в условиях школы-интерната и детского дома речь следует вести речь именно о полиструктурированных сообществах¹. Конечно, фиксированность статусных характеристик членов группы, закрепление за каждым из них одного и того же, неизменно высокого или низкого статуса во всех важнейших сферах групповой жизнедеятельности позволяют однозначно отнести подобное сообщество к категории моноструктурированных. В то же время моноструктурированность группы может проявляться и не только в собственно совпадении различных интрагрупповых структур, но и в определенном варианте их соотнесенности, когда статусная иерархизация межличностных отношений в одной сфере, хоть и не повторяет расстановку сил в другой, но напрямую определяется, по сути дела, детерминируется этой другой сферой внутригрупповой активности.

Напомним, что и уже рассмотренные группы несовершеннолетних правонарушителей в условиях принудительной изоляции, как правило, характеризует именно эта форма моноструктурированности — и социометрическая, и референтометрическая структуры, не совпадая с интрагрупповой структурой власти, являются, по сути дела, производными последней. В определенном смысле аналогичным образом обстоят дела и в детских домах, и в школах-интернатах.

Интенсивность и направленность социометрических выборов в этих сообществах самым существенным образом определяются стратификационной принадлежностью обоих участников отношений типа «симпатии-антипатии». Так же, как и в колонии, спецПТУ и спецшколе, основной массив социометрических выборов имеет ярко выраженную статусную направленность, что называется, «по горизонтали».

Высокостатусные наиболее охотно проявляют свое эмоционально-позитивное отношение к представителям своего статусного уровня. Среднестатусные чаще всего выбирают среднестатусных, а низкостатусные воспитанники, как правило, демонстрируют свое хорошее отношение к таким же, как они, аутсайдерам^*.

Наряду с этой основной, «внутристратной» направленностью межличностных предпочтений, достаточно часто встречаются случаи осуществления социометрических выборов «по вертикали», когда низкостатусный член группы отдает предпочтение среднестатусному, а представитель второй страты — неофициальному лидеру^**. Правда, в связи с тем, что в группах воспитанников детского дома и школы-интерната позитивное отношение к нижестоящему во внутригрупповой статусной иерархии, скорее исключение из правила, чем норма групповой жизни, подобные выборы в большинстве своем не порождают взаимности и остаются безответными. В этом контексте следует специально отметить, что в рассматриваемом типе закрытых подростковых групп заметная часть низкостатусных и среднестатусных членов оказывается в социометрическом плане изолированными, как бы эмоционально невостребованным и, по сути дела, эмоционально неразличимыми для своих товарищей.

Понятно, что преимущественная локализация межличностных предпочтений внутри каждой из статусных страт закономерно приводит к тому, что в условиях интернатных учреждений социометрическими «звездами» и предпочитаемыми оказываются, как правило, представители самого многочисленного статусного слоя — среднестатусные воспитанники, занимающие такое положение в социометрической структуре благодаря, в первую очередь, выборам, полученным от таких же, как и они, принадлежащих ко второму статусному уровню подростков. Отметим, что и неофициальные лидеры нередко имеют достаточно высокий социометрический статус (чаще всего они являются предпочитаемыми) за счет взаимных выборов друг друга и определенного процента выборов, полученных ими от тех среднестатусных, которым они оказывают поддержку в борьбе за повышение позиции во внутригрупповой структуре власти.