3. Статус успешного продвижения

После этого, длившегося более года, непрерывного «перевоспитания» Винсент был снова подвергнут ряду допросов, нацеленных на повторное реконструирование его признания, — «потому что после одного года правительство надеется, что ты немного лучше понимаешь свои преступления». Теперь из большой массы порожденных им материалов судья сосредоточился на нескольких избранных пунктах, причем все они имели некоторое отношение к реальным событиям. И, таким образом, «от беспорядочного признания ты идешь к признанию более конкретному». Затем появились восемь «преступлений» — включая членство во французской политической организации правого толка, несколько форм «шпионажа» и «разведки» в сотрудничестве с американскими, католическими и другими «реакционными» группами, другие антикоммунистические действия и «клеветнические оскорбления китайского народа». Но теперь Винсент был глубже погружен в «народную точку зрения», и признание было для него гораздо более реальным, чем прежде.

У тебя такое ощущение, что ты смотришь на себя со стороны народа и что ты — преступник. Не всегда — но в какие-то моменты — ты думаешь, что они правы. «Я сделал это, я — преступник». Если ты сомневаешься, то хранишь это про себя. Потому что если ты признаешься в сомнении, с тобой опять будут «бороться», и ты утратишь те достижения, которых добился... Таким образом они создали менталитет шпиона... Они создали преступника... Затем твои измышления становятся реальностью... Ты чувствуешь себя виновным, потому что ты все время должен смотреть на себя с точки зрения народа, а чем глубже ты погружаешься в народную точку зрения, тем больше признаешь свои преступления.

И с этого момента он начал «правильно» связывать собственное чувство вины с коммунистическим взглядом на мир:

Они учили нас, что означает быть капиталистом ..., порабощать и эксплуатировать народ таким образом, чтобы маленькая группа людей могла наслаждаться жизнью за счет масс, их капитал возник из народной крови, а не из их труда ..., что вся собственность появляется из крови крестьян ..., что мы помогали этой плохой политике, что наше сознание — капиталистическое сознание ..., и в своей профессии мы всех эксплуатировали. Мы использовали профессию, чтобы эксплуатировать людей, как мы можем видеть на примере своих преступлений. (31:)

Затем последовали еще четырнадцать месяцев перевоспитания, длившегося целыми днями. Винсент продолжал сосредотачиваться на применении коммунистической теории к личной ситуации, демонстрируя все более расширяющееся «признание» своих «преступлений».

Через два года, чтобы показать, что ты в большей степени на стороне народа, ты множишь свои преступления... Я сказал, что раньше не был откровенен, что на самом деле действий разведывательного характера было больше... Это — хороший момент. Это означает, что ты анализируешь свои преступления... Это означает, что ты понимаешь, насколько велики твои преступления и что ты не боишься осудить и разоблачить самого себя..., что ты доверяешь народу, доверяешь своему перевоспитанию и что тебе хочется быть «исправленным».

К этому времени его деятельность уже больше не ограничивалась только собственным случаем; теперь он стал активным — и квалифицированным — в критике других, «помогая» им добиваться успехов в признаниях и «исправлении». Он стал опытным заключенным, и на него стали смотреть как на действительно передового человека. Он даже начал верить во многое из того, что выражал — хотя и в усложненной форме:

Ты начинаешь верить всему этому, но это — особый вид веры. Ты не являешься абсолютно убежденным, но ты принимаешь это — чтобы избежать неприятностей — потому что каждый раз, когда ты не соглашаешься, неприятности начинаются вновь.

В ходе третьего года заключения его еще раз заставили пересмотреть свои признания. Документ стал еще более кратким, конкретным, «логичным» и убедительным. Теперь Винсент начал думать о своей мере наказания, оценивая её с точки зрения «народа», которая в такой значительной степени стала частью его.

У тебя появляется такое чувство, что твой приговор вот-вот будет объявлен и тебя пошлют куда-то еще..., и ты ждешь.... Ты думаешь: «Сколько — возможно двадцать, двадцать пять лет» ... Тебя пошлют перевоспитываться с помощью труда ... на фабрику или в поле.... Они очень великодушны в этом... Правительство очень великодушно. Народ очень великодушен... Теперь ты знаешь, что ты не можешь быть расстрелян. … Но ты думаешь, что твои преступления очень тяжки.

Теперь Винсенту объявили, что его «установка» значительно улучшилась. Его перевели в другое крыло тюрьмы — и дали высоко ценимые привилегии, вроде ежедневной часовой прогулки на воздухе и дополнительных периодов отдыха в камере. Он обнаружил, что живет в гармонии со своими тюремщиками, и в течение нескольких последних месяцев (32:) его заключения ему даже разрешали давать уроки французского языка другим заключенным и проводить медицинские занятия для студентов, которых для этого приводили в тюрьму. Все это делалось с определенной целью:

Они использовали это как награду, чтобы показать мне, что они не против моей работы или моей профессии, а только против моего реакционного сознания. Показать, что моя работа принимается хорошо, что они приняли мои теории... Показать, что означает жить в гуще народа, если я становлюсь одним из представителей этого народа... Внедрить в мое сознание мысль о том, что жить среди народа хорошо.

Вскоре его пригласили для формального подписания своего признания — и французской версии, написанной его собственным почерком, и китайского перевода. Тут же присутствовали фотографы и кинооператоры, и он также прочитал свое признание для магнитофонной записи. Наряду со многими другими подобными случаями, этот материал был широко распространен по всему Китаю и другим частям мира. Немного позже его вызвали к судье, и после трех лет «разрешения» его дела ему прочитали и обвинения, и приговор: за «шпионаж» и другие «преступления» против народа три года тюремного заключения — причем было решено, что эти три года он уже отсидел. Его немедленно выслали из Китая, и через два дня он уже был на британском судне, направлявшемся в Гонконг.