Богословие

Как это проявилось в богословии? Основной нерв полемических богословских сочинений Хомякова, критика рационализма в западном богословии, связан с его пониманием веры. Вера христианская, подчеркивал русский мыслитель, не сводится кумозрению, она связана сволей. Она есть их определенный синтез. Вера есть «познание и жизнь» одновременно, но жизнь, как она актуализируется именно в Церкви Христовой, в которой воплотилась сама Божественная Жизнь. В связи с этим интересно хомяковское определение Церкви: «…Церковь есть не множество лиц в их личной отдельности, но единство Божьей благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати»²⁸. Церковь есть «единство Божьей благодати», но благодать Божия есть сам Бог, другими словами: Церковь есть сам Бог, воплотившийся на Земле в своей Церкви. Церковь естьбогочеловеческий организм, а не просто человеческая организация среди других подобных. В полном сознании этого факта и начинаютсяоросыВселенских соборов дерзновенными словами: «Изволися Духу Святому и нам…» Церковь осознает себя гласом Божиим и говорит от имени самого Бога!..

Но чтобы быть Церковью жизнь в ней должна быть организована по воле Божией, по Его заповедям. Без добродетелей христианских, — веры, надежды, любви, смирения, терпения, — невозможно войти в Церковь Божию. И Хомяков не устает напоминать об онтологическомхарактере этих добродетелей, особенно любви: без них невозможно пребывание в теле Христовом. А от этого зависят и возможности нашего познания: познание высших истин дается не отдельному человеку, а, так сказать, всей Церкви, именно потому, что ононеотделимо от любви. «Познание Божественных истин дано взаимной любви христиан и не имеет другого блюстителя, кроме этой любви»²⁹. Конечно, эти знаменитые слова Хомякова не были каким – то его новоизобретением, да и сама идея подобных «новаций» чужда Православию. Русский богослов постоянно ссылается в своих полемических брошюрах на «Окружное послание восточных патриархов 1848 года», еще раз засвидетельствовавшее истину Православия перед всем христианским миром. И однако, усилия Хомякова в этом пункте отнюдь не были напрасными. В серединеXIXвека христианской истории, когда, казалось, заповедь о любви к ближнему уже давно стала общим местом христианской культуры, русский богослов вновь свидетельствовал об этой добродетели, ноне нормативно, апозитивно, показав тем самым еще раз полноту христианской жизни в Православной Церкви: «Витии, мудрецы, испытатели закона Господня и проповедники Его учения говорили часто озаконелюбви, но никто не говорил осилелюбви. Народы слышали проповедь о любви, как одолге; но они забыли о любви как о Божественномдаре, которым обеспечивается за людьми познание безусловной истины. Чего не познала мудрость Запада, тому поучает ее юродство Востока»³⁰. Любовь, помимо прочего, естьинструмент познанияи инструмент уникальный: любовь объединяет Церковь и только любовь может «контролировать» построения богословского разума. Вся эта хомяковская гносеология есть, в своей основе, просто свидетельство истории Церкви, свидетельство ее Духа³¹.

Тезис о любви, как основе церковного единства и, одновременно, основе христианского любомудрия, был главным в богословии Хомякова, он неустанно возвращался к нему и показывал, что сама предпосылка церковной схизмы и рационалистического соблазна западного христианства есть как раз нарушение заповеди о любви. Понятна, конечно, связь нарушения заповеди о любви и разрыва отношений между Западной и Восточной частями прежде единой Церкви. Но Хомяков сумел показать, что и дальнейшая деформация христианской жизни и учения на Западе, в частности, введение новых положений в Символ веры, есть прямое следствие этого нарушения догматаЦеркви: заповеди о любви. Все происходит здесь согласно законам жизни личности: тот, кто заявляет «или — по-моему, или — как хотите!», кто «хлопает за собой дверью» и отказывается от ведения диалога, от попытки понять и примириться с другим, тот сам выходит за пределы Истины. Ибо Истина требует любви, Истинасоборнаи не дается одному горделиво отмежевывающемуся сознанию, или сознанию отделившейся части –партии. Истина требует церковной полноты. В Церкви не может быть партий и тот, кто пытается создать их, автоматически выводит себя за пределы Церкви. Характеризуя схизму, Хомяков произносит резкие слова: «Западный раскол есть произвольное, ничем не заслуженное отлучение всего Востока, захват монополии Божественного вдохновения – словом,нравственноебратоубийство. Таков смысл великой ереси против вселенской Церкви, — ереси, отнимающей у веры ее нравственную основу и потому самому делающей веру невозможною»³². Русский богослов показывает логику развития рационализма из исходного злого и своевольного импульса. Нарушение единства в любви поражает, прежде всего, самого нарушителя: этой любви катастрофически не хватает, как раз, ему самому. То единство, которое держалось во вселенской Церкви христианской любовью, приходится теперь утверждать силой, силой «авторитета» Римского престола и голой логики. Вместе с насилием над совестью приходят ложь и подтасовки в богословии, утверждающие себя в качестве «доказательств», постоянное давление в умственной сфере, самая невыносимая из возможных несвобод. Поэтому и столь естественна была реакция на это насилие – Протестантская Реформация: без свободы не может быть и веры. Однако, эта свобода была завоевана ценой утраты единства. Само Протестантство вскоре раскололось на множество толков, ожесточенно спорящих между собой. Если Католицизм представлял собой, по формуле Хомякова,единство без свободы, то Протестантство реализовало другую односторонность:свободу без единства. Но самое главное, не переставал подчеркивать Хомяков, оба течения западного христианства в богословии были одинаково поражены рационалистической ересью. Это была плата за своевольный разрыв со вселенской Церковью вXIстолетии, и импульс к рационализму шел именно от папизма: «…Рим разорвал всякую связь между познанием и внутренним совершенством духа; он пустил разум на волю, хотя, по – видимому, и попирал его ногами»³³. Это была принципиальная духовная ошибка,о – грех, за которым скрывалсягрехнастоящий – болезнь воли и ума… «Когда преступная гордость, разорвавшая единство Церкви, присвоила себе монополию Св.Духа и задумала низвести восточные Церкви в положение илотов, конечно она не предугадывала, к чему придет сама; но таков Божественный закон: испорченность сердца порождает ослепление ума, и нарушение первой из евангельских заповедей [т.е. заповеди о любви – В.К.] не могло пройти безнаказанно»³⁴.