- •Точность науки, строгость философии и мудрость религии
- •Философия
- •Религия
- •Цивилизационный кризис xxстолетия и православие (о границах технологического мышления)
- •§ 1. Методическое познание и технологии
- •§ 2. Технологии в образовании
- •§ 3. Технологии в политике
- •§ 4. Учение н.Ф. Федорова – предельное выражение технологической утопии
- •§5. Православное миропонимание
- •Культура и религия (о границах культуры и ее религиозных истоках) § 1. О несводимости религии к культуре
- •§ 2. О фундаментальной религиозности культуры
- •Фундаментальные темы русской культуры и православие
- •§1. Философская концепция «целостного разума» и Православие
- •§2. Русская традиция философии права
- •§3. Тема «Благоразумного разбойника» в русской литературе
- •А.С.Хомяков: целая цивилизация
- •Богословие
- •Философия истории
- •Христианизация школы
- •Концепция целостного разума в русской философии и православие
- •§1. Введение
- •§2. Концепция целостного разума у и.В.Киреевского
- •§3. А.С.Хомяков: Любовь и познание
- •§4. Идеал цельного знания у в.С.Соловьева
- •§5. Православная аскетика как исцеление ума
- •Технологии информационной цивилизации и мудрость книжной культуры
- •Хождение по водам Религиозно-нравственный смысл повести а.С.Пушкина «Капитанская дочка»
- •§1. Методология
- •§2. Свет во тьме
- •§3. Чудо
- •§4. Вечность
- •§5. Честь
- •§6. Милосердие
- •Примечания
- •Методизм и прозрения о границах декартовского методизма
- •Позитивизм и христианство: философия и история науки пьера дюгема
- •§1. Условность научного знания
- •§2. Наука и метафизика
- •§3. Многомерность научного разума
- •§4. Исторические штудии Дюгема и вопрос о возникновение новоевропейской науки: осуждение 1277 года
- •§5. Естественная классификация
- •§6. Здравый смысл
- •Наука и теология у г.-в. Лейбница
- •Апофатика и наука §1. Апофатика
- •§2. Принцип недостаточного основания.
- •§3. Научные теории бесконечности и апофатика
- •Христианство и научно-философские концепции бесконечности §1.Рождение бесконечности
- •§2. Попытки «приручения» бесконечного
- •§3. Умудренное незнание
- •Концепция актуальной бесконечности как «научная икона» божества
- •§1. Бесконечность и христианская теология.
- •§2.Бесконечность и возникновение математического анализа в xviIстолетии
- •§3. Новый этап дискуссий об актуальной бесконечности в XVII–xviiIстолетиях
- •§4. Канторовская теория множеств: математика – философия – богословие
- •Бесконечность в философии и.Канта
- •§1. Введение
- •§2. Ньютон и Кант
- •§3. Космологические антиномии чистого разума
- •§4. Бесконечность в «математических» антиномиях
- •§5. Антиномия практического разума
- •§6. Постулаты практического разума
- •§7. Постулаты практического разума и бесконечность
- •§8. Заключение
- •Современный научно-технологический прогресс и его религиозно-нравственные перспективы: некоторые принципиальные вопросы
- •Содержание
- •I.Философия культуры
- •II. Философия науки
- •173Сноски и примечания
§2. Русская традиция философии права
Другим характерным примером центрированности русской культуры на Православии являются особенности отечественной правовой мысли и, шире, всей правовой культуры. Широко распространенная в русском народе наклонность «судить по совести, а не по закону» есть не просто психологическая черта простонародного сознания. Она нашла свое отражение и в профессиональных трудах по истории и философии права. Размышления о связи права и нравственности, «закона и благодати» характерны для России с самого начала ее исторического бытия, с митрополита Иллариона (XI век). Тема эта идет через всю русскую историю, вплоть до сегодняшнего дня. Но нас, в особенности, интересует здесь ее воплощение в трудах профессиональных правоведов и философов права в XIX-XX веках.
Конечно, связь нравственной сферы и правовой обсуждалась также и на Западе. Но любопытно, что там, начиная с нового времени, происходит своеобразная радикализацияэтой темы, а потом исрывее (к концу XIX века). В XVII-XVIII столетии западные теоретики права (Г.Гроций, Т.Гоббс, Б.Спиноза, Дж.Локк, Г.-В.Лейбниц, Ж.-Ж.Руссо, С.Пуфендорф и др.) стремятся рассмотретьположительное,историческоеправов его связи с, так называемым,естественным правом. Последнее обычно понимается как совокупность вложенных Богом в человека естественных наклонностей и представлений о справедливости. Причем, если в средневековой западной культуре акцент был именно на божественном происхождении естественного права, то к началу нового времени вместе с общими потрясениями и деформациями церковной культуры, распространением деизма и рационализма, акцент все более переносится наестественную разумностьэтих представлений, которые не смог бы поколебать даже и Бог. Естественное право начинают понимать как норму, как принцип оценки любого положительного права и используют как «таран» в политической борьбе. Именно исходя из норм естественного права была сформулирована знаменитая «Декларация прав человека и гражданина» 1789 года. Во всех перипетиях борьбы за «естественные права» обращают на себя внимание два характерных момента:
1) Попытка выразить данное всем людям живое чувствосправедливости в виде некоторого кодекса, четко сформулированного списка принципов и законов. Трудно найти более яркое воплощение воинствующегорационализмаэтой эпохи, стремящегося воплотить всю жизнь духа в абстрактные рассудочные формулы.
2) Какое-то инфантильное нечувствование границы между сферами нравственной и действительной социальной реальности. Провозглашение лозунгов «свободы, равенства, братства», — типично нравственныхтребований, взятых из христианского катехизиса, — в качествеполитическихтребований представляет собой, своего рода,правовоесектантство. Политические реформаторы, вдохновлявшиеся этими лозунгами, шли путями, уже проложенными протестантской революцией и множеством связанных с ней сектантских движений. Именно энтузиасты последних всегда пытались превратить христианскиезаповедилюбви, нестяжательства, братства в непосредственныетребованиячеловеческого общежития, что, практически, всегда приводило лишь к разрушению традиционных укладов жизни, моральному и материальному надрыву и деградации.
Ко второй половине XIX столетия в западной философии права, вместе с общей тенденцией роста влияния позитивизма и сциентизма, популярность концепции естественного права резко падает. Ведущие правоведы и теоретики права все больше склоняются к тому, что толкование «артикулов» естественного права в высшей степени субъективно, и что научное значение имеет единственно изучение истории положительного права. Эволюцию последнего стараются понять методами психологии или социологии. Право все больше понимают как формальную юридическую систему и великая мысль об укорененности правовых представлений в человеческих чаяниях о справедливости и идеале, в глубинах духовной и религиозной жизни, как бы оставляет западную культуру...
Отечественная традиция философии права, к счастью, избежала этих крайностей. Несмотря на широкий спектр различных подходов к вопросу о природе права, от гегельянства до позитивизма, формальное понимание права в высшей степени чуждо нашей культуре. Господствующей линией в русской философии права остается та, которая рассматривает право в тесной связи с нравственной жизнью людей и народа в целом. Это является своеобразной аксиомойотечественной традиции философии права. «Эта аксиома утверждает, — писал И.А.Ильин, — чтоправо и государство возникают из внутреннего, духовного мирачеловека, создаются именнодля духа и ради духаи осуществляются через посредствоправосознания... На самом деле государство творитсявнутренно, душевно и духовно; и государственная жизнь только отражается во внешних поступках людей, а совершается и протекает в их душе...»22Отечественное разумение природы права оживотворено евангельским пониманием нравственной жизни: «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его» (Лк.6:45). Правовые нормы неотделимы от внутренней нравственной жизни духа. У В.С.Соловьева это понимание воплощается в знаменитую формулу: «Право есть минимум добра».
Однако, одновременно с характерным тезисом зависимости правовой жизни от нравственной, отечественная философия права всегда трезво осознавала и настойчиво подчеркивала несовпадениесфер нравственности и права. В области нравственности для русской культуры императивом является евангельская заповедь: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Этот императив есть Божий призыв к человеку, призыв к бесконечному нравственному совершенству, вплоть до богоподобия. В правовой же сфере господствует другое императивное требование: «Воздай каждому свое». Здесь нет речи о всеобщем братстве, любви и бесконечном совершенстве, требуется лишь уважать свободу каждого, в соответствии с единством человеческой природы. За этим трезвым разделением сфер права и нравственности стоит правильное отношение к человеческой свободе, глубоко осознанное понимание того, что нельзя насильно заставить быть добрым, заставить любить... Эта тема была гениально воплощена Ф.М.Достоевским во многих его произведениях, в частности в «Легенде о Великом инквизиторе» из его последнего романа. Русская философия права трезво осознавала этот «зазор» между идеальным миром нравственных абсолютов и реальной исторической действительностью, которую мы пытаемся улучшить правовыми нормами. «Мы не вправе ожидать, — писал П.И.Новгородцев, — что когда-либо на земле настанет такое совершенство и такая гармония, которая преодолела бы все жизненные противоречия в совершенной общественной форме. Для человеческих сил эти противоречия непримиримы и непреодолимы. Личность и общество, равенство и свобода, право и нравственность, — поскольку они движутся в рамках исторического развития и человеческих возможностей, — находятся в вечном антагонизме и не допускают окончательного примирения... Не естественным развитием человеческих отношений, а их чудесным перерывом, катастрофой и спасением мира мыслится в русских религиозно-философских инспирациях разрешение социальных противоречий»23. В условиях земной жизни возможно только символическое преодоление вышеназванных противоречий через проявление человеческой взаимопомощи, жертвенности, любви и подвига, что всегда открывает нам, одновременно, как нравственную высоту и благородство, доступные человеку в этой жизни, так и реальный онтологический зазор, существующий между нашим миром и миром высшего человеческого призвания. В этом сказывается неизбывная трагичность земного существования, но именно в этом — его высшая красота: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин.1:5).
Именно глубокое осознание высоты нравственного идеала христианства, укорененное в православной духовной жизни русского народа, никогда не позволяло ему смешивать нормы правовые и нравственные. Вырастающее отсюда миропонимание в высшей степени антиутопическое, трезвое и стоическое. В этом смысле, утопия коммунизма никогда не могла быть русским «культурным продуктом», а была лишь извне привнесенной и силой навязанной идеологической схемой...
Отечественные теории государства также следуют идее зависимости правовых норм от нравственной жизни. И.А.Ильин учил о творческомправосознании, оправовой совести— о той живительной связи права с нравственной жизнью людей, которая необходима для правильного функционирования всех правовых институтов, включая и государство. Без этой «пуповины», связывающей формальное право и живую жизнь духа, правовые нормы «кальцинируются», подвергаются злоупотреблениям и неизбежно деградируют. Гениальный русский политолог Л.А.Тихомиров дал исчерпывающий анализ зависимости основных типов верховной власти от уровня нравственной жизни народа. Демократия, аристократия и монархия не возникают просто по чьему-то произволу. Они суть политическое выражение внутреннего духовно-нравственного самоопределения народа, его представлений о присутствии Правды в мире, о божественном Промысле. Народ имеет ту власть, которой он достоин, и решающим моментом этого достоинства является его вера в возможность воплощения Истины на земле...
Отечественная правовая культура, как в смысле наклонностей народной психологии, так и в смысле господствующих тенденций профессиональной философии права, вся как бы служит воплощением новозаветного тезиса: «Несть бо власть, аще не от Бога».