Лукашук И.И. - Современное право международных договоров. Том 1 (2004)

РФ, а точнее - новой концепции, ощутимо упрочилась. В основу новой редакции в значительной мере положен прагматический подход, ориентированный на национальные интересы. Но понимается такой подход в широком интернациональном плане. В Послании Президента РФ Федеральному Собранию говорится, что "российская внешняя политика и в дальнейшем будет строиться сугубо прагматично, исходя из наших возможностей и национальных интересов...". Однако имеются в виду не примитивный прагматизм и не узко понимаемые национальные интересы. Прагматическая политика и обеспечение национальных интересов увязываются с общими интересами. Достаточно сказать, что в том же Послании Президента подчеркивается: "Наша важнейшая цель во внешней политике - это обеспечение стратегической стабильности в мире" *(136). И.С. Иванов говорил: "Именно в миропорядке, основанном на верховенстве права и многосторонних механизмах регулирования международных отношений, Россия видит наилучшие условия для реализации своих национальных интересов" *(137).

Концепция внешней политики, несомненно, должна исходить из национальных интересов. Должны быть четко обозначены коренные национальные интересы и их связь с интересами интернациональными. Это необходимо и с точки зрения внутренней политики, а именно для содействия становлению гражданского общества в стране, достижению общественного согласия и тем самым для упрочения социальной основы политики в целом. Только таким путем можно сегодня обеспечить национальные интересы. Это принципиальное положение стало чаще подчеркиваться российскими дипломатами. Выступая на собрании Российской ассоциации международного права, С.А. Орджоникидзе сказал: "...Одна из примечательных черт эпохи глобализации состоит в том, что без обеспечения общих интересов невозможно гарантировать и интересы отдельных государств" *(138). Новый мировой порядок может быть эффективным лишь при условии учета тесной взаимосвязи национальных и общих интересов государств.

России следует поднять знамя обеспечения общих интересов и в этом контексте обеспечивать и свои национальные интересы. Опытные политики не раз отмечали значение положения, согласно которому, лишь представив свои национальные интересы в связи с общими интересами, государство может получить международную поддержку. Один из наиболее авторитетных американских дипломатов послевоенного времени Дж. Болл в 1960-е гг. доказывал, что США занимают "уникальное положение в мировой истории" в силу того, что их внешняя политика не ограничена национальными интересами. В этом он видел причину успехов политики. В отличие от этого европейцы "не имеют опыта осуществления ответственности, отделенной от узких и специфических национальных интересов".

Специалисты отмечают разительный контраст между отношением к США других стран в послевоенный период и в наше время. Государственный секретарь Д. Ачесон говорил, что США были страной с чувством социальной ответственности. США преодолели рамки своих собственных узких национальных интересов. Об этом, в частности, свидетельствовали активное участие в создании ООН, План Маршалла, оказание помощи другим странам и

т.д. Бывший помощник госсекретаря Р. Спирс пишет, что в отличие от настоящего в то время США пользовались уважением и даже восхищением. Он обоснованно доказывает, что "американцы являются частью международного сообщества и должны действовать в этом качестве" *(139).

Приведенные высказывания имеют свой резон. Вместе с тем было бы неправильно переоценивать альтруизм США. Наличие могучей советской державы побуждало их оказывать помощь странам Западной Европы, пострадавшим во время войны. Отсюда не только План Маршалла, но и НАТО. Подтверждением тому служит и то обстоятельство, что с прекращением существования СССР положение изменилось.

Абсолютизация национальных интересов всегда характеризовала внешнюю политику государств. Вспомним афоризм выдающегося политика XIX в. - главы британского ведомства иностранных дел лорда Пальмерстона: "У государств нет друзей, у них есть интересы". По мере углубления взаимосвязанности государств и их социализации такой подход становился все менее оправданным. Сегодня приведенное высказывание примерно столь же оправданно, как если бы кто-либо сказал: "У человека нет друзей, у него есть интересы".

В наше время проблема сочетания национальных и интернациональных интересов стала одной из центральных проблем внешней политики. Она привлекает к себе внимание не только ученых и политиков, но и более широких кругов общественности и соответственно средств массовой информации.

***

Из всего ранее сказанного следует, что глубинные перемены в нашей стране, изменение ее роли в международных отношениях делают как никогда актуальной задачу достижения оптимального сочетания внутренней и внешней политики, от чего в растущей мере зависят успехи и той, и другой. Решение этой сложнейшей задачи невозможно без активного участия ученых. Нельзя не заметить, что доминирование внутренней политики присуще внешнеполитическим концепциям и других государств, что, естественно, не может не сказываться на характере их влияния на международную систему.

России принадлежит особая роль в решении межцивилизационных проблем обеспечения мирового порядка. По ее периметру расположены государства со всеми основными цивилизационными системами. Однако усилия в этом направлении пока недостаточны. Член Совета Федерации РФ Р. Сафин считает, что "стратегическое сотрудничество России и исламского мира пока что не привлекает политиков" *(140). Между тем приглашение Президента В.В. Путина для участия в сессии Исламской конференции - одно из свидетельств того, что участвующие в ней государства понимают необходимость активного диалога по важнейшим вопросам нового мирового порядка и признают роль России в этом диалоге. Проблема далеко не из простых. Попытка США продиктовать другим странам демократию американского образца явно обречена на неудачу.

Заслуживает внимания тот факт, что наличие в той или иной форме официальной концепции внешней политики стало характерной чертой современного государства *(141). Цель такого рода концепций в значительной мере носит информационно-пропагандистский характер. Они призваны дать представление о внешней политике государства и тем самым влиять на общественное мнение внутри страны и за рубежом, которое становится все более важным фактором внешней политики. Значение этого фактора все чаще подчеркивают специалисты. Гарвардский профессор Дж. Най назвал "мягкой властью" (soft power) государства то, как оно видится другими.

Достижение указанной цели зависит от сотрудничества дипломатов и ученых. И.С. Иванов отмечал, что "дипломатия и наука - естественные партнеры в деле формирования правильного восприятия российским и международным общественным мнением наших внешнеполитических приоритетов, а по большому счету - образа России в мире" *(142).

Следует особо отметить значение формирования соответствующего общественного мнения внутри страны. Внешняя политика требует все больших усилий, включая материальные затраты. Поэтому она нуждается в широкой социальной основе. Задача указанных концепций как раз и состоит в том, чтобы обосновать соответствующий внешнеполитический курс, показать его соответствие национальным интересам и тем самым обеспечить ему необходимую поддержку со стороны населения. В этом одна из причин того, что национальным интересам придается особое значение. При этом, к сожалению, далеко не всегда раскрывается связь национальных интересов с общими интересами государств.

Все это подтверждает, что обеспечение оптимального взаимодействия внутренней и внешней политики в значительной мере зависит от уровня политического мышления широких слоев населения, от их интернациональной культуры. Положение дел в этой области трудно признать удовлетворительным. Массовое политическое сознание существенно отстает от темпов интернационализации общественной жизни, что не может не иметь негативных последствий для решения международных проблем.

Ответственность за подобное положение лежит на политиках. Во-первых, многие из них не отдают себе отчета в значении политического просвещения населения. Во-вторых, низкий уровень политических знаний облегчает манипулирование общественным мнением. В результате уровень политической культуры населения зачастую не повышается, а деградирует, падает ниже того, который был достигнут ранее *(143). Вспомним хотя бы то, что современным религиям в большей или меньшей мере присуща идея о том, что человек является частью мироздания. Опытный американский дипломат Дж. Гудбай заметил: "Прогресс цивилизации и сущность большинства религий призывают всех нас к борьбе за замену права джунглей верховенством права" *(144).

Для того чтобы человек мог активно, со знанием дела участвовать в политической жизни общества, он должен обладать соответствующими знаниями. Воспитывать и просвещать гражданина следует начиная со средней школы. Однако даже в высших учебных заведениях, за исключением специальных, общественные науки не занимают должного места. На это

обстоятельство обращают внимание государств международные организации. Во Всемирном докладе ЮНЕСКО по социальным наукам отмечается: "Парадокс социальных наук состоит в том, что они не смогли занять центральное место в начальной и средней школе, где воспитывается молодое поколение граждан: Социальные науки не входят в учебные планы, как неотъемлемые элементы знания и общей культуры, необходимой каждому гражданину" *(145). В результате не только широкие круги населения, но и политики не имеют должного представления о содержании и возможностях общественных наук. В некоторых случаях от них ждут слишком многого, но в большинстве - они становятся предметом недопустимого пренебрежения.

Все большее число международных общественных движений обращают внимание на необходимость образования и воспитания населения в духе демократии. Состоявшийся в ноябре 2002 г. в Сеуле Международный форум призвал демократические правительства организовать обучение демократии на уровне начальной и средней школы с тем, чтобы упрочить свои демократии. В принятом обращении говорится: "Демократия высокого уровня, характеризующаяся широким участием и легитимностью, зависит от наличия информированного гражданского общества, которое ценит и понимает демократию" *(146).

Особое значение приобрело усвоение основ политических знаний журналистами. Средства массовой информации занимают центральное положение в механизме просвещения, повышения политической культуры широких слоев населения *(147). К сожалению, общий уровень профессиональной подготовки журналистов в политической области остается довольно низким, особенно когда речь идет о мировой политике *(148).

В нашей стране роль СМИ в освещении международной политики минимальна. Весьма популярна идея превратить их в чисто коммерческое предприятие. Для иллюстрации приведу своеобразное кредо, опубликованное под названием "Не надо стремиться делать мир лучше". Его автор, глава одного из издательских домов, пишет: "...Для меня журналистика - это одна из разновидностей шоу-бизнеса" *(149). Это кредо так называемой желтой прессы.

Между тем в современных условиях как никогда велико значение СМИ как "четвертой власти". Именно они должны дать представление о происходящих в мире событиях и предоставить возможность читателю, зрителю определять свои позиции. В нашей печати игнорируются основные внешнеполитические акты. Идет, например, сессия Генеральной Ассамблеи ООН, но о ней нет ни слова. Вместо этого целые полосы отводятся интервью, которые можно было бы изложить в краткой заметке. Показательна в этом плане "Российская газета", на которой лежит особая ответственность за освещение внешнеполитической деятельности государства. В этом плане было бы целесообразно воспользоваться опытом серьезных зарубежных СМИ, которые достаточно внимательно освещают внешнеполитические события.

Необходимо стимулировать интерес журналистов к международной политике. СМИ должны представлять гражданам более или менее полную картину основных международных событий. Целесообразно помещение в газетах кратких комментариев специалистов по наиболее важным вопросам.

Желательно также размещать отклики читателей на события в мире. СМИ должны стимулировать интерес к международной жизни, от которой зависит все большее число жизненно важных для каждого проблем.

Интернационализация жизни общества не повлекла за собой интернационализации образования. Между тем от решения международных проблем зависит решение и растущего числа внутренних проблем. Сегодня гражданин не может быть национально ограниченным.

Международные отношения стали настолько сложными и многоотраслевыми, что при Президенте РФ должен активно функционировать квалифицированный Совет по внешней политике. Совет Безопасности явно не решает многих проблем. Совет по внешней политике должен поддерживать тесные связи с научными учреждениями.

Успех в построении нового мирового порядка зависит от своевременного определения его основных параметров, что возлагает большую ответственность как на политиков, так и на ученых. Традиционный метод проб и ошибок способен поставить человечество на грань катастрофы. Глобальные проблемы характеризуются, в частности, тем, что опоздание с их решением может иметь необратимый характер. Необходима превентивная мировая политика, призванная не допустить катастрофического развития событий.

Такая политика невозможна без достаточно надежной научной основы. Однако общественные науки в основном заняты изучением настоящего и прошлого. Мало внимания уделяется будущему. Зачастую описание будущего рассматривается как легкий, ненаучный жанр. Трудность выяснения будущего, помимо всего прочего, объясняется и тем, что оно связано с активным вмешательством в политику. Тем не менее, несмотря на все трудности, научная прогностика социального развития должна получить приоритетное развитие

*(150).

Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что еще не изучены закономерности функционирования глобальной системы. Значение этого постоянно отмечается в литературе *(151). Глобализация представляет собой настолько сложное явление, что для ее исследования необходимо объединение усилий широкого круга общественных наук, которые пока изолированы друг от друга.

В наше время особенно остро ощущается потребность в фундаментальных обобщениях, развитии целостного взгляда на мир в полноте его реальных противоречий и тенденций развития. При этом необходим трезвый учет существующих реалий, а не отвлеченные мечты. Невозможно немедленно изменить социально-политическую природу участников международного общения. Приходится учитывать, что, несмотря на растущую целостность мира, он разделен многими, и весьма существенными, противоречиями. Этим определяется значение создания эффективного механизма мирного урегулирования *(152). Над противоречивыми национальными интересами стоят общие интересы, и прежде всего интерес выживания. Обеспечить жизненно важные национальные и интернациональные интересы государств можно лишь при помощи должной организации международных отношений. Мир не устанавливается сам по себе. Его установление и поддержание необходимо

планировать, контролировать и коррегировать.

Мировое сообщество становится все более важной и сложной социальнополитической системой. Ее нормальное функционирование зависит от достаточно высокого уровня управления. Основой такого управления не может быть гегемония тех или иных держав. Оно должно опираться на общность основных целей, ценностей и принципов. Такое управление необходимо для обеспечения интересов не только малых, но и великих держав.

Таким образом, в наше время все более осознается тот факт, что эффективная политика государства невозможна без научной основы. Недооценка этого момента чревата все большими опасностями для общества и государства. Лауреат Нобелевской премии А. Сент-Джорджи в статье "Наука и управление неразделимы" подчеркивал: "Одной из современных угроз является отделение науки от управления..." *(153)

Осознание этой проблемы побудило ученых выдвинуть концепцию комплексной отрасли знания - науки о властном управлении. Показательна в этом плане работа философа В.Ф. Халилова "Кратология - наука о власти" (М., 2002). Автор пишет, что "окончательное оформление науки о власти и ее практическое использование - одна из важнейших задач начавшегося XXI века" (с. 18). Кроме того, в будущем кратология станет играть ведущую роль "в общей системе наук" (с. 269). Помимо всего прочего, упомянутая работа свидетельствует о том, что наука о властном управлении может быть лишь комплексной отраслью знаний, развиваемой усилиями широкого круга специалистов.

Сказанное свидетельствует о том, что достижение оптимального взаимодействия между политиками и учеными становится все более актуальным. Задача, как мы видели, не относится к числу простых. Тем не менее усилия, затрачиваемые на ее решение, окупятся сторицей.

Глава 5. Международное право: наука и практика

В условиях роста роли международных отношений и их усложнения все более важное значение приобретает международное право, являющееся необходимым инструментом управления противоречивым и вместе с тем единым миром эпохи глобализации. Убедительным свидетельством роста роли международного права является объявление Генеральной Ассамблеей периода 1990-1999 гг. Десятилетием международного права ООН. Главная задача Десятилетия - "содействие принятию и уважению принципов международного права".

Рост роли международного права и усложнение решаемых им проблем делает как никогда актуальной задачу обеспечения оптимального взаимодействия теории и практики. В Программе Десятилетия науке международного права уделено значительное внимание. Одной из целей Десятилетия было поощрение исследования международного права. Государства должны поощрять исследования, осуществляемые высококвалифицированными специалистами. В резолюции Ассамблеи по итогам

Десятилетия предлагается "государствам и международным организациям продолжать поощрять публикацию книг или других материалов по тематике международного права и проведение симпозиумов, конференций, семинаров и других заседаний, преследующих цели содействия более широкому признанию международного права" *(154).

Рост роли теории международного права отражает общую тенденцию к росту роли науки в политике. Вместе с тем, как и у других общественных наук, связь международно-правовой теории и практики обладает своей спецификой. Она состоит прежде всего в особо тесной связи теории и практики, во все более активном участии теории в формировании и осуществлении норм международного права.

Если обратиться к истории, то окажется, что сама идея международного права родилась в умах мыслителей, и потребовалось немало времени для того, чтобы эта идея была воспринята практикой государств. В этом отношении история международного права отличается от истории внутреннего права. Последнее своим возникновением обязано практике государств и лишь в дальнейшем стало подвергаться теоретическому анализу.

Нередко в качестве свидетельства прямого участия юристов-теоретиков в законотворчестве ссылаются на Дигесты Юстиниана. В 533 г. римский император Юстиниан издал указ о Дигестах, которые определялись как "храм римского правосудия". Дигесты представляли собой сборник цитат из сочинений римских юристов I в. до н.э. - IV в. н.э. К Дигестам был приложен перечень авторов и цитируемых произведений. Дальнейшее использование перечисленных произведений было запрещено под тем предлогом, что Дигесты вобрали в себя все пригодное для юридической практики. Отбор подходящих цитат был осуществлен комиссией, из шести членов которой четверо были профессорами права. Однако главную роль в отборе соответствующих положений сыграл председатель комиссии - начальник императорской канцелярии Трибониан, который был опытным юристом. Все это свидетельствует о том, что Дигесты вовсе не были результатом творчества лишь юристов-теоретиков. Из их трудов были взяты отдельные положения, устраивавшие власть.

Правда, многие сторонники концепции естественного права считают, что государство создает позитивное право, а в выяснении содержания естественного права решающая роль принадлежит ученым. В этой связи нельзя не вспомнить концепцию "объективного права" (droit objectif) классика французской юриспруденции Л. Дюги. Объективное право - "это то, что человек чувствует, а ученый формулирует" *(155). В этой концепции нашло отражение важное положение. Суть его состоит в том, что принимаемые государством законы далеко не всегда являются оптимальными с точки зрения потребностей общества. На законодательный процесс влияют различного рода факторы, включая недостаточную квалификацию законодателей, препятствующие созданию оптимальных норм. Отвечающее потребностям общества право является "объективным", и в определении его содержания решающая роль принадлежит науке. По существу, речь идет не о праве, а о его теории, о предлагаемых ею научно обоснованных нормах.

Доктрина международного права на протяжении всей истории имела большое значение в формировании и утверждении этого права. Зачастую его называли "профессорским правом". Эти моменты не раз отмечались специалистами. Профессор Л.А. Камаровский писал: "Наука по преимуществу создала, укрепила и постоянно расширяет понятие и сознание о международном праве" *(156). Здесь правильно отмечены две основные функции науки международного права - содействие утверждению его норм в практике и развитие международно-правового сознания.

"Отцом" международного права принято считать голландского богослова, юриста, дипломата Гуго Гроция (1583-1654 гг.). В своем фундаментальном труде "О праве войны и мира" (1625 г.) он обосновывал существование права, которое определяет отношения между народами или их правительствами" *(157). Было бы, разумеется, неверно считать, что такого рода крупная идея неожиданно родилась в уме одного человека, даже обладавшего широкими знаниями и большим дипломатическим опытом. Для этого были соответствующие материальные и интеллектуальные предпосылки.

После распада Священной Римской империи и ослабления власти Папы в Западной Европе воцарилась атмосфера хаоса и непрерывных войн. К. Ван Волленховен писал, что к концу XVI в. сложились "адские условия жизни". Лишь взаимное истощение католических и протестантских государств в ходе Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.) побудило правителей заключить Вестфальский мир. Мирный договор закрепил новую систему международных отношений в Западной Европе, систему независимых национальных государств, которую было необходимо каким-то образом регулировать. В этих условиях и возникла идея использовать право для ограничения произвола в отношениях государств *(158).

Становлению этой идеи содействовал и внутриполитический опыт. Усиление позиций буржуазии в странах Западной Европы (XVI-XVII вв.) повысило ее влияние на королевскую власть, которая стала защищать интересы восходящего класса. Этот союз позволил сокрушить феодальных баронов. Существенную роль в установлении порядка сыграло право, которое начало быстро развиваться *(159). Это породило идею использовать право и для упорядочения международных отношений.

Интеллектуальными предпосылками труда Г. Гроция были произведения философов и юристов того времени. Философы, в основном богословы, пытались обосновать элементарный порядок в международной жизни. Особое влияние на Г. Гроция оказал труд теолога Фомы Аквинского (1225-1274 гг.) "Град божий", в котором он обосновывал необходимость объединения западноевропейских стран под десницей Папы Римского. Отмечу, что Фома Аквинский уделил немалое внимание праву, в частности расширил понятие римского jus gentium с тем, чтобы оно могло регулировать международные отношения. Что же касается юристов, то очевидна роль так называемых предшественников Гроция. Некоторые историки международного права даже считают, что настоящими "отцами" международного права следует считать Ф. Виториа (1483-1546 гг.) и А. Джентили (1552-1608 гг.) *(160). Действительно Г. Гроций широко использовал труды своих предшественников, особенно труд А.

Джентили. Тем не менее только ему удалось достаточно убедительно обосновать концепцию международного права и наметить его основные положения.

Основная трудность заключалась в разработке конкретных норм, поскольку в практике государств их не существовало. Поэтому Г. Гроций, как и его предшественники, ищет нормы в естественном праве, религиозных текстах,

вморали. При определении норм естественного права основную роль играли "право разума" и римское право, речь шла о нормах, которые считались целесообразными, по мнению автора. Вместе с тем Г. Гроций допускал, что "известные права могли возникнуть в силу взаимного соглашения как между всеми государствами, так и между большинством их" *(161).

Из этого видно, что речь шла не столько о юриспруденции, сколько о философии, при этом философии, которая в значительной мере представлялась утопичной, настолько она отличалась от реальности того времени. Тем не менее речь шла об особом "утопизме", поскольку соответствующая философия отражала не просто мечты, а реальные потребности международной жизни.

Эти моменты характеризовали и дальнейшее развитие доктрины международного права, которая продолжала выдвигать принципы и нормы, казавшиеся фантастическими, но со временем воплощавшиеся в международном праве. Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр писал: "На каком-то этапе истории идеи, воплощенные в Уставе Организации Объединенных Наций, представлялись фантастическими и даже странными. Эти идеи родились в умах негосударственных деятелей, таких, как Гуго Гроций: и Иммануил Кант: Правящие круги едва обратили на них внимание..." *(162)

Труды юристов сыграли главную роль в зарождении международноправового сознания. Однако в практику оно внедрялось медленно. В начале XIX в. И. Кант писал, что Г. Гроций, С. Пуфендорф, Э. де Ваттель и многие другие создали "философский и дипломатический кодекс", который "не имеет, да и не может иметь ни малейшей юридической силы" *(163). Тем не менее постепенно дипломатия начинает использовать юридическую аргументацию. Показательна

вэтом плане книга вице-канцлера при Петре I П.П. Шафирова. Она была посвящена обоснованию "законных причин" для войны против Швеции и содержала ссылки на "право натуральное". Сам Петр считал, что договоры соблюдаются в силу чести данного слова.

Лишь в XIX в. наряду с доминирующей концепцией естественного права начинает проявляться влияние школы позитивного права, что было обусловлено ростом практического значения международного права. Представители этой школы (Г. Уитон, Р. Филлимор, Дж. Кент, Дж. Мур и др.) в основном собирали, обобщали и систематизировали материалы практики, не доказывая их необходимости и воздерживаясь от их критического анализа.

Поскольку теория опережала практику в формулировании международных норм, необходимых для регулирования межгосударственных отношений, постольку в литературе получили распространение взгляды о прямом участии теории в правотворческом процессе. В середине XIX в. швейцарский юрист И. Блюнчли утверждал: "Если в настоящее время Уитон и

Филлимор, Вильден и Кент, Гефтер и Оппенгейм согласны между собой относительно известного теоретического положения, мы, естественно, склонны признать его за начало современного международного права даже тогда, когда оно не подтверждается трактатами и приложение его на практике еще сомнительно" *(164). Есть в этом утверждении некоторое преувеличение. Тем не менее, действительно, согласованное мнение видных ученых оказывало влияние на международно-правовое сознание и постепенно находило отражение в практике государств, которые нередко в обоснование своей позиции ссылались на мнение ученых.

Такая практика использовалась и советской дипломатией, особенно в начале ее истории. Так, в ноте поверенного в делах СССР в Великобритании от 28 мая 1925 г. при толковании норм о неприкосновенности дипломатических представителей и занимаемых ими помещений приводилась выдержка из труда Л. Оппенгейма, а также говорилось: "Другие видные специалисты по международному праву таким же образом объясняют положение о неприкосновенности жилища" *(165). Довольно часто в своей дипломатической деятельности ссылался на труды по международному праву А.Я. Вышинский, который был опытным юристом *(166).

В прошлом, для того чтобы восполнить пробелы позитивного международного права, к трудам юристов-международников зачастую прибегали и суды государств. Решением Верховного Суда США 1820 г. было установлено общее правило, согласно которому право наций "может доказываться при помощи консультаций с трудами юристов, профессионально занимающихся публичным правом..." *(167). При этом суды оставляли за собой право выбирать из имеющихся точек зрения ту, которая, по их мнению, в наибольшей мере подходит для данного случая. В 1934 г. комитет Тайного совета Великобритании высказал следующее положение: "...Обращаясь к международному праву, их светлости оказываются в большой мере в мире мнений, и при оценке ценности мнения допустим не только поиск согласованного взгляда, но и выбор того, что представляется лучшей точкой зрения по данному вопросу" *(168). Со временем суды стали подчеркивать, что во внимание принимаются лишь такие концепции, которые получили общее признание и подтверждаются практикой. Труды ученых используются также при толковании норм международного права *(169).

Доминирующим направлением в доктрине стало смешанное, сочетающее естественно-правовой подход с позитивно-правовым. В силу того что в практике государств нормы права утверждались с трудом, в доктрине получила развитие тенденция выдавать желаемое за действительное. Международное право описывалось таким, каким оно должно быть, по мнению автора. Эту тенденцию нетрудно обнаружить и в трудах многих современных авторов.

История доктрины международного права свидетельствует о ее тесной связи с другими общественными науками. На ранних этапах, как мы видели, особенно тесной была связь с философией. Существенной связь была и с историей. В дальнейшем укрепилось ее взаимодействие с социологией и политологией. Связь с другими общественными науками была совершенно необходима для развития доктрины международного права. Опыт свидетельствует, что хорошо известная теории права тенденция замкнуться в