Лукашук И.И. - Современное право международных договоров. Том 1 (2004)

Германией и Россией" *(751).

Вместе с тем Советское государство считало, что правило об уважении договоров между третьими странами не распространяется на неравноправные договоры, договоры, нарушающие суверенные права одной из сторон. Обращение НКИД РСФСР от 30 августа 1919 г. напомнило, что в отношении Персии Россия расторгла все тайные договоры с другими державами, "нарушающие ее права как независимого государства". В отношении нового англо-персидского договора 1919 г. было заявлено, что Российская Республика не признает этот договор, осуществляющий порабощение. Советское правительство смотрит на него "как на клочок бумаги, за которым оно никогда не признает законной силы" *(752).

По заключенному в Нейи в 1919 г. союзными державами договору Болгария была лишена части своей территории - Западной Фракии, которая в дальнейшем была передана Греции. Передача была оформлена Севрским договором 1920 г. После Второй мировой войны Греция ссылалась на эти договоры, обосновывая свои права на Фракию. При обсуждении вопроса на Парижской мирной конференции в сентябре 1946 г. советский представитель заявил: "Советский Союз не участвовал в мирной конференции в Нейи в 1919 г., так же, как и в последующих конференциях, которые приняли несправедливые решения об отторжении от Болгарии Западной Фракии. Советский Союз никогда не одобрял этих решений и не присоединялся к ним, в силу чего Советское правительство не может считать себя связанным этими решениями, которые оно считает несправедливыми в отношении Болгарии" *(753). Как видим, отказ

СССР в уважении принятых без него соглашений обосновывается не только чисто юридическими моментами, но и тем, что эти соглашения являются несправедливыми.

Советское правительство подчеркивало общее принципиальное положение о том, что международное право предписывает "государствам действовать в международных делах с обязательным учетом законных интересов всех других государств" *(754). В связи с ведущимися переговорами с США Советское правительство заявило, что "Советский Союз, следуя неизменным принципам своей внешней политики, будет исходить при этом из уважения неотъемлемых прав и законных интересов других государств - как больших, так и малых" *(755).

Вслучае переговоров о заключении договора, затрагивающего существенные интересы третьего государства, последнее вправе заявить протест и изложить свою позицию. В декабре 1953 г. Пакистану была направлена нота в связи с его переговорами с США о заключении соглашения, затрагивающего интересы безопасности СССР *(756). Советская нота правительству Греции предупреждала об ответственности, которую оно берет на себя, подписав военный договор с США *(757). В связи с переговорами между США и Турцией о заключении нового военного соглашения Советское правительство в декабре 1958 г. просило правительство Турции дать разъяснения по ряду поставленных вопросов, касающихся интересов безопасности СССР *(758).

Всвязи с американо-японскими переговорами 1958 г. о пересмотре пакта

безопасности Советское правительство изложило по этому поводу свою позицию *(759). Аналогичный шаг предприняло и правительство КНР *(760). Японское правительство квалифицировало эти действия как "вмешательство во внешнюю политику Японии" *(761). Таким же образом оно квалифицировало и обращение к нему Советского правительства в связи с японо-американским военным договором.

Советское правительство не согласилось с этим мнением, считая, что, поскольку затрагиваются интересы безопасности третьих государств, как сам договор, так и переговоры о нем не могут считаться внутренним делом участников *(762). Эта позиция отстаивалась и с других случаях. В ноте Советского правительства правительству Италии (июнь 1959 г.) говорилось, что соглашение о предоставлении территории для создания иностранных ракетных баз не является внутренним делом предоставляющего свою территорию государства *(763).

В связи с подписанием в ноябре 1965 г. соглашения между США и ФРГ о создании на американской территории военной школы для обучения германского персонала обращению с американскими ракетами представителю США в Москве было сделано заявление. В заявлении говорилось, что действия США являются "нарушением Потсдамского и других четырехсторонних соглашений по Германии" *(764).

Во всех случаях такого рода указывалось на ответственность соответствующих правительств за последствия заключения договоров, затрагивающих интересы третьих государств, противоречащих интересам мира и безопасности *(765).

Обоснованность такого подхода подтверждалась и отечественной доктриной. Г.И. Тункин писал: "Понятие "внутренние дела" не является территориальным понятием, и оно совсем не означает, что любые мероприятия, предпринимаемые государством на своей территории, относятся к его "внутренним делам". Еще меньше основания квалифицировать как "внутренние дела" агрессивные военные соглашения, заключаемые государством с другими государствами. Действия государства, затрагивающие международный мир и безопасность, в настоящее время не относятся всецело к внутренней компетенции государства" *(766). В данном случае заслуживает внимания и то, что такое положение существует именно "в настоящее время" в отличие от прошлого.

Известны случаи, когда Советское правительство обращало внимание стран, участвующих в заключении договора, на то, что такой договор не только затрагивает интересы неучаствующего государства, но и затруднит решение более общей проблемы. В связи с обсуждением японским парламентом в конце 1965 г. вопроса о ратификации соглашений с Южной Кореей ТАСС опубликовал заявление. В нем говорилось, что упомянутые соглашения "представляют собой попытку решить вопросы, касающиеся всей Кореи, всего корейского народа, путем сепаратного сговора". Обращалось внимание на то, что соглашения "могут лишь помешать урегулированию отношений между Японией и Кореей в будущем". В заключение было сказано: "В руководящих советских кругах выражают надежду, что правительство Японии отнесется с должным

пониманием к изложенной выше позиции Советского Союза в отношении соглашений между Японией и Южной Кореей" *(767).

Правило уважения к договорам третьих государств требует воздерживаться от его одностороннего толкования. В связи с Договором между

СССР и США о баллистических ракетах британский Форрин офис в марте 1988 г. сформулировал общее правило следующим образом: "Мы придаем большое значение строгому соблюдению всеми государствами их договорных обязательств, но, не будучи стороной в договоре, мы не вправе их толковать"

*(768).

Вответ на критику подобной позиции в определенных политических кругах страны британское правительств заявило, что оно остается убежденным

втом, что его "политика в отношении толкования Договора по ПРО является правильной. Поэтому оно не намерено отступать от своей политики относительно отказа от толкования Договора, которое является делом сторон. Тем не менее Правительство остается весьма заинтересованным во мнениях обеих сторон относительно толкования Договора по ПРО в силу его политического и стратегического значения и будет продолжать поощрять их к достижению соглашения между ними по спорным или нерешенным вопросам"

*(769).

Положение о том, что договор может толковаться лишь сторонами, подтверждается и практикой национальных судов. В подтверждение можно сослаться на решение Кассационного суда Франции 1958 г. по делу Корнели, в котором говорилось, что "международные соглашения могут толковаться только сторонами-участниками". Представляет интерес положение, согласно которому

втом, что касается Франции как стороны в договорах, то их толкование "входит

вкомпетенцию французского правительства, которое только одно имеет право устанавливать смысл и сферу действия дипломатического документа" *(770).

Как видим, третьи государства должны воздерживаться от толкования договора, исходя опять-таки из правила уважения договоров других стран. Это касается даже тех случаев, когда третье государство обладает определенной политической заинтересованностью в осуществлении договора. С согласия сторон в договоре оно может содействовать достижению между ними соглашения по спорным или нерешенным вопросам.

Сказанное, разумеется, не означает отрицания права третьих государств высказываться по поводу договора, давать ему оценку, если он затрагивает их политические интересы. Необоснованная критика договора между третьими государствами зачастую вызывает протест и расценивается как вмешательство

вих дела. В связи с высказываниями представителя госдепартамента США, пытавшегося в ложном свете представить Соглашение о торговом судоходстве между СССР и Мальтой 1981 г., МИД Мальты направил США ноту протеста. Такого рода высказывания были квалифицированы как вмешательство во внутренние дела *(771). Правда, провести достаточно четкую грань между дозволенной и недозволенной критикой договоров третьих государств практически весьма сложно.

Впоследнее время вопрос о третьих государствах приобрел новый аспект

всвязи с интеграционными процессами, прежде всего в Европе. При принятии в

члены Европейского Союза новых государств соглашения с ними предусматривают, что некоторые полномочия по заключенным этими государствами с третьими державами договорам будут осуществляться ЕС, другие договоры будут пересмотрены или прекращены. При этом полностью игнорируются права этих третьих держав.

В результате без их согласия происходят коренные изменения в договорных отношениях с новыми членами ЕС. Есть все основания полагать, что соответствующие изменения должны произойти по соглашению с другими сторонами. Об этом следует прямо сказать в соглашении о присоединении.

Кроме того, некоторые государства, включая Россию и Украину, заключили соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС и их государствами-членами. Присоединение новых государств к ЕС вносит изменения в эти соглашения без согласия другой стороны. Соответственно должны заключаться соглашения об изменениях в соглашениях о партнерстве и сотрудничестве и о расширении их действия на новых членов.

5. Договоры, предусматривающие обязательства для третьих государств

Как уже говорилось, общее правило определяет, что договор не может создавать обязательства для третьего государства без его на то согласия. В комментарии Комиссии международного права к проекту статей о праве договоров говорится, что это "правило является одним из оплотов независимости и равенства государств" *(772).

Относительно того, что договор не порождает обязанностей для третьего государства, международная судебная практика издавна занимает однозначную позицию. При решении арбитража 1928 г. по делу о Пальмовых островах арбитр Губер заявил: "Каким бы ни было правильное понимание договора, он не может толковаться как лишающий прав независимые третьи державы" *(773).

Не делались в этом плане исключения и для многосторонних договоров. При рассмотрении в 1932 г. Постоянной палатой международного правосудия дела о Свободной зоне Верхней Савойи и округе Жекс речь шла о крупном многостороннем договоре - Версальском мирном договоре. Палата признала, что статья, о которой шла речь, "не обязывает Швейцарию, которая не является стороной в этом договоре, за исключением того, в какой мере эта страна приняла его" *(774).

Не делались исключения для многосторонних договоров и в других случаях. При рассмотрении в 1929 г. дела о территориальной юрисдикции Международной комиссии по реке Одер Постоянная палата международного правосудия отказалась признать обязывающей неучаствующую Польшу общую многостороннюю Барселонскую конвенцию 1921 г. о режиме судоходных водных путей международного значения *(775). Аналогичную позицию Палата заняла даже в отношении такого договора, как Статут Лиги Наций в деле о статусе Восточной Карелии *(776).

Эта судебная практика вносила ощутимые перемены в существовавшее положение, при котором договоры великих держав представляли собой

фактически законодательные акты, обязывавшие и неучаствующие государства. Правомерность подобного положения оспаривалась в особых мнениях некоторых судей. В особом мнении судьи Негулеско по делу о юрисдикции Европейской дунайской комиссии говорилось: "Решения великих держав, собравшихся в качестве европейского концерта никогда не рассматривались как юридически обязательные для государств, не представленных в концерте"

*(777).

Независимо от того, рассматривались или не рассматривались такие решения в качестве юридически обязательных третьими государствами, фактически они вынуждены были их соблюдать. Это обстоятельство не раз констатировалось юристами. В комментарии к Гарвардскому проекту относительно такого рода решений говорилось, что независимо от того, как они рассматривались "неучаствующими государствами, такие решения осуществлялись и с ними соглашались" *(778).

Посвященная рассматриваемому вопросу ст. 35 Венской конвенции сформулирована следующим образом: "Обязательства для третьего государства возникают из положения договора, если участники этого договора имеют намерение сделать это положение средством создания обязательства и если третье государство определенно принимает на себя в письменной форме это обязательство".

Статья подтверждает общее правило, указывается необходимость согласия государства на то, чтобы быть связанным положением договора, в котором оно не участвует. Для возникновения обязательства необходимо, вопервых, чтобы участники предусмотрели в договоре соответствующую возможность, и, во-вторых, чтобы третье государство в ясно выраженной форме выразило свое согласие нести это обязательство. Замечу, что в проекте Комиссии речь шла о ясно выраженном согласии. На Венской конференции государства еще более ужесточили формулировку. Теперь требуется письменная форма согласия.

Из этого следует, что речь идет о дополнительном соглашении между участниками договора и третьим государством. Именно это соглашение, а не договор является юридическим основанием обязательства. Тем не менее в результате такого соглашения соответствующее положение договора становится обязательным для третьего государства, при этом на условиях, на которых согласие дано.

В своих замечаниях на проект рассматриваемой статьи некоторые правительства подняли вопрос о ее применимости к случаю, когда договор возлагает обязательства на государство, несущее ответственность за агрессию. Как известно, мирные договоры 1947 г. указывали те довоенные договоры, которые будут обязательными для побежденных государств. Комиссия признала, что подобные случаи не подпадают под действие статьи об обязательствах для третьих государств, и решила включить в проект отдельную статью, содержащую общую оговорку относительно государства-агрессора.

6. Договоры, предусматривающие права для третьих государств

Влитературе и практике нередко проводится различие между правами для третьих государств и фактическими благами, выгодами для третьих сторон (pacta in favorem tertii). Действительно, такие блага нередко вытекают из договора, однако они не носят юридического характера и в любой момент соответствующие положения могут быть изменены или отменены *(779).

Значение различия между благами и правами было отмечено и Комиссией международного права. В ее комментарии к ст. 32 проекта статей о праве договоров 1966 г. говорилось: "Наличие намерения предоставить право имеет решающее значение, поскольку законное право в отличие от простой выгоды может возникнуть из этого положения (положения договора. - И.Л.) лишь

втом случае, если стороны имеют такое намерение" *(780). Это подтверждает, что благо может возникнуть как при наличии, так и при отсутствии соответствующего намерения. Что же касается права, то наличие соответствующего намерения сторон является необходимым.

Вкачестве примера договоров, из которых вытекают блага для третьих государств, приводят договоры о режиме морских каналов *(781). Обращают внимание на то, что значение постановлений в пользу третьих государств в значительной мере зависит от состояния политических отношений между сторонами и бенефициарием, так как установленные для третьего государства выгоды юридически не гарантированы *(782).

Отечественной литературе известно иное мнение по этому поводу. "Пользуясь определенными преимуществами, вытекающими из договора, - писал Б.М. Клименко, - третьи государства обязаны соблюдать условия, на которых эти выгоды предоставлены. Учитывая это, участники договора обязаны соблюдать условия договора, а третьи государства могут требовать их соблюдения" *(783). В общем, речь идет не о правах, а о выгодах и преимуществах, которые лишь в незначительной мере могут быть защищены правом.

Положение о том, что договор не создает прав для третьих государств, подтверждается международной судебной практикой. Из судебных решений видно, что такое право не может возникнуть, если оно прямо не предусмотрено договором. Только участники обретают права по договору. В качестве примеров можно привести решение арбитра по делу об острове Клипертон *(784). В решении по делу о лесах Центральных Родопов арбитр определил, что поскольку Греция не является участницей "Константинопольского договора, то она не имеет юридических оснований предъявлять претензии, базирующиеся на соответствующих положениях этого Договора" *(785).

Всвоем решении по делу о германо-австрийском таможенном союзе Палата международного правосудия определила, что, поскольку Испания не является стороной в Версальском договоре, она не может на него ссылаться

*(786).

Анализ договорной практики дает основания для вывода о том, что договор все же может создавать права для третьих государств. Наиболее распространенным случаем являются положения, дающие третьему государству право присоединиться к договору. При этом, как и в других случаях подобного

рода, осуществляется это право в соответствии с договором, на условиях, им предусмотренных. Другим примером могут служить договоры о свободе судоходства по международным рекам и морским каналам.

Порой рассматриваемый вопрос имеет для государства исключительно важное значение. В качестве примера можно указать на Потсдамские соглашения 1945 г., послужившие основанием для передачи Польше части бывшей территории Германии. Вопрос этот широко обсуждался в польской юридической литературе. Указывалось, что соответствующее положение Потсдамского соглашения рассматривалось как соглашение в пользу третьего государства, в данном случае в пользу Польши. Отмечалось, что оно было принято после предварительной консультации с польским правительством. Польша выполнила свои обязательства. Поскольку Польша "претворила в жизнь соглашение", постольку полученные в результате осуществления соглашения права "не могут быть отобраны никаким новым соглашением между первоначальными сторонами" *(787).

Приведенные факты подтверждают довольно распространенное мнение о том, что стороны могут свободно решать судьбу положений в пользу третьего государства лишь до тех пор, пока соответствующее третье государство не выразило своего согласия с этими положениями и не прошло свою часть пути по их выполнению. После этого третье государство вправе требовать выполнения указанных положений.

Статья 36 Венской конвенции 1969 г. содержит следующие положения по рассматриваемому вопросу:

"1. Право для третьего государства возникает из положения договора, если участники этого договора имеют намерение посредством этого положения предоставить такое право либо третьему государству, либо группе государств, к которой оно принадлежит, либо всем государствам и если третье государство соглашается с этим. Его согласие будет предполагаться до тех пор, пока не будет иметься доказательств противного, если договором не предусматривается иное.

2. Государство, пользующееся правом на основании пункта 1, выполняет условия пользования этим правом, предусмотренные договором или установленные в соответствии с договором".

Венская конференция приняла статью без возражений. Делегация СССР

заявила, что приведенная статья является вполне удовлетворительной, поскольку она определяет требования, охватывающие все случаи, когда стороны в договоре могли бы принять решение о предоставлении определенных прав третьим государствам, и подчеркивает необходимость согласия третьих государств *(788).

Участники договора не могут реально создать для третьего государства права без его на то согласия. Однако поскольку речь идет о праве, а не об обязательстве, форма такого согласия упрощена. Согласие предполагается, если нет доказательств противного *(789). В кодификации Американского института права говорится, что согласие третьего государства с предоставляемым ему правом "презюмируется, коль скоро иное не обозначено, если только соглашение не предусматривает иное".

Наиболее часты случаи предоставления прав третьим государствам договорами о свободе судоходства по международным рекам и морским каналам. Известны и другие случаи. Устав ООН предусматривает, что государства, не являющиеся членами, могут довести до сведения Совета Безопасности или Генеральной Ассамблеи о любом споре, в котором они являются стороной (ст. 35.2).

Вдоктрине по рассматриваемому вопросу существуют две точки зрения. Одни юристы полагают, что, как и в случае с обязательствами, права могут быть приобретены третьим государством лишь в силу дополнительного соглашения. Другие считают, что два или несколько государств могут создать права для третьего государства. Такой точки зрения придерживались, в частности, четыре спецдокладчика по праву международных договоров. При этом подчеркивается необходимость различать случаи, когда договор предоставляет какие-либо блага, выгоды третьему государству, и случаи, когда он предоставляет определенные права. Только в последнем случае третье государство может требовать уважения предоставленного ему права. Полагают, что в таком случае едва ли можно говорить о каком-либо дополнительном соглашении.

Вторая точка зрения находит определенное подтверждение в международной судебной практике. В уже упоминавшемся решении Постоянной палаты международного правосудия по делу о свободных зонах содержится следующее положение: "Нельзя легко предполагать, что благоприятное для третьего государства положение было принято с целью создания реального права в его пользу. Вместе с тем нет ничего препятствующего воле суверенных государств поставить такую цель и иметь такой результат. Вопрос о наличии права, приобретенного в силу документа, заключенного между другими государствами, является поэтому таким, который подлежит решению в каждом конкретном случае: следует установить, были ли намерены государства, которые приняли положение в пользу третьего государства, создать для этого государства реальное настоящее право, которое последнее приняло в качестве такового" *(790).

Отмеченные две точки зрения проявились и в процессе работы Комиссии международного права над проектом соответствующей статьи. Однако в ходе обсуждения выяснилось, что различия носят теоретический характер. Что же касается практических выводов, то они в значительной мере совпадают. Сторонники и той, и другой точки зрения признали, что договор может создать право в пользу третьего государства и что последнее вольно признать или отвергнуть это право.

Комиссия единодушно признала, что, пока государство-бенефициарий не изъявило своего согласия на обретение предоставляемого ему права, участники могут отменить или изменить соответствующие положения договора без согласия третьего государства. Исключением являются те случаи, когда такая возможность исключается самим договором.

Всвоих замечаниях на проект рассматриваемой статьи правительства не высказали критических замечаний. Несколько правительств высказали сомнение относительно содержавшегося в проекте положения о том, что согласие должно быть ясно выраженным или подразумеваемым. С учетом этого Комиссия

приняла более широкую формулировку - согласие будет предполагаться до тех пор, пока не будет иметься доказательств противного.

Если третье государство пользуется предоставленными ему договором правами, то оно должно соблюдать и связанные с этим обязанности. Так, государство, пользующееся правами по Конвенции о судоходстве по Дунаю, должно соблюдать установленные ею правила. При этом речь идет не только о правилах, содержащихся в самом договоре, но и о тех, что установлены в соответствии с ним. В упомянутом случае ими могут быть правила, установленные Дунайской комиссией.

7.Режим наибольшего благоприятствования

Справами, вытекающими из договора для третьих государств, связан режим наибольшего благоприятствования. В прошлом многие юристы рассматривали такие случаи применения договора с третьим государством как исключение из общего правила pacta tertiis *(791). Правда, были и такие, которые высказывали иное мнение *(792). Во многих случаях авторы констатировали возможность правового воздействия договоров на третьи государства в силу оговорок о наибольшем благоприятствовании, но не давали ответа на вопрос, является ли это исключением из общего правила *(793).

Определенную ясность в этот вопрос внесло решение Международного Суда по делу Англо-Иранской нефтяной компании. В решении говорилось: "Договор, содержащий клаузулу о наиболее благоприятствуемой нации, является основным договором..." Именно этим договором устанавливается правовая связь между государством-бенефициарием и третьей стороной. "Договор с третьей стороной, взятый в отдельности и в отрыве от основного договора, не может иметь каких-либо правовых последствий для отношений между государством-бенефициарием и бенефициирующим государством, "он представляет собой res inter alios acta" *(794).

Рассматриваемый вопрос, естественно, не ушел от внимания Комиссии международного права *(795). Она, в частности, признала обоснованность упомянутого решения Суда. В комментарии к ст. 8 проекта статей о клаузуле о наиболее благоприятствуемой нации говорится: "Решение Суда соответствует нормам права договоров, касающимся последствий договоров для государств, не являющихся сторонами в конкретном договоре".

При обсуждении в 1964 г. проекта статей, касавшихся третьих государств, было внесено предложение включить в проект статей о праве договоров положение относительно клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации *(796). Обосновывалось это тем, что указанная клаузула представляет собой исключение из правил о третьих государствах. Широкая формулировка этих правил способна стереть различие между общим режимом и действием клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации. Это может иметь особое значение в связи со статьей, касающейся отмены или изменения положений об обязанностях или правах третьих государств.

В результате обсуждения Комиссия признала значение того, чтобы не

нанести ущерб рассматриваемой клаузуле. Вместе с тем она пришла к выводу, что указанные статьи никоим образом не затрагивают клаузулу, и потому нет необходимости включать положение, содержащее оговорку в отношении клаузулы, рассматривающую ее как исключение. Было сочтено нецелесообразным касаться клаузулы при кодификации общего права договоров *(797).

В борьбе против дискриминации его внешней торговли СССР издавна придавал режиму наибольшего благоприятствования серьезное значение *(798). На второй сессии Венской конференции по праву договоров (1969 г.) Венгрия и

СССР внесли поправку к статье о договорах, предусматривающих права для третьих государств. Поправка предусматривала, что статья не затрагивает прав государств, которые пользуются режимом наибольшего благоприятствования. Обосновывая поправку, член советской делегации Е.Т. Усенко утверждал, что существует важное исключение из этой статьи, а именно - права государств, пользующихся режимом наиболее благоприятствуемой нации. По мнению Е.Т. Усенко, нет сомнений в том, что режим наиболее благоприятствуемой нации является источником прав государств, вытекающих из договоров, в которых соответствующие государства не являются сторонами *(799).

Такого рода понимание встречается в литературе *(800). Однако их обоснованность вызывает сомнения. На это указывали и отечественные авторы. М.А. Коробова отмечала, что в результате недостаточной определенности границ проблемы третьих государств к ней "часто привязываются вопросы, совершенно к ней не относящиеся: Об этом, в частности, свидетельствует обсуждение на Конференции вопроса о принципе наибольшего благоприятствования" *(801).

Поэтому неудивительно, что большинство делегаций высказались против указанной поправки. При этом они признали, что упомянутая статья не затрагивает прав государств, вытекающих из режима наибольшего благоприятствования. Ссылаясь на это обстоятельство, глава советской делегации О.Н. Хлестов заявил, что с учетом такого понимания статьи Венгрия и

СССР не будут настаивать на голосовании своей поправки и проголосуют за статью в том виде, в котором она предложена *(802).

Подводя итоги обсуждению, председатель Конференции предложил проголосовать за статью о правах для третьих государств при понимании, что ее п. 1 "не затрагивает интересов государств в рамках системы наибольшего благоприятствования" *(803).

При обсуждении представленного Комиссией проекта статей о праве договоров в Шестом комитете 21-й сессии Генеральной Ассамблеи ряд представителей довольно настойчиво рекомендовали Комиссии рассмотреть вопрос о клаузуле о наиболее благоприятствуемой нации как аспекте общего права договоров. В результате Комиссия решила включить в свою программу работы тему "Клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации в праве международных договоров" *(804). В 1978 г. Комиссия завершила работу над темой и представила соответствующий проект статей Генеральной Ассамблее

*(805).

Режим наиболее благоприятствуемой нации определялся как "режим,