Лукашук И.И. - Современное право международных договоров. Том 1 (2004)

правами в соответствии с дополнительными условиями.

Отмена или изменение обязательств или прав третьих организаций регулируется теми же правилами, что установлены и для третьих государств. Специфика статуса организаций нашла отражение лишь в положении, согласно которому согласие международной организации - участника договора или третьей организации регулируется правилами этой организации (ст. 37/3).

Определен разный порядок для отмены или изменения обязательств, с одной стороны, и прав - с другой. Для обязательств предусмотрены более жесткие условия. Обязательство может быть отменено или изменено только с согласия участников договора и третьей организации, если только не установлено, что они условились об ином (ст. 37/1). Казалось бы, что для отмены обязательства, т.е. для освобождения организации от определенного бремени, следовало бы установить упрощенный порядок. Однако это противоречило бы юридической логике, поскольку для принятия обязательства необходимо определенное принятие в письменной форме. В результате такого принятия возникают договорные отношения между участниками договора и третьими сторонами. В комментарии Комиссии говорится, что речь идет о дополнительном, коллатеральном соглашении (collateral agreement) *(899).

Для отмены или изменения прав предусмотрен более простой порядок. Право не может быть отменено или изменено участниками договора в одностороннем порядке лишь в том случае, если установлено, что согласно существовавшему намерению это право не подлежало отмене или изменению без согласия этой третьей организации (ст. 37/2). Речь идет опять-таки о наличии некоего коллатерального соглашения.

Приведенные положения представляют собой элементарные нормы, определяющие статус третьих в отношении договора сторон. Положение третьих международных организаций они определили путем более или менее полной аналогии с третьими государствами. Однако они не отвечают на ряд вопросов, связанных с возросшей ролью международных организаций. Причина видится в предельно осторожной позиции многих государств относительно расширения компетенции международных организаций. Кроме того, в международной практике еще не сложились достаточно четкие правила по этим вопросам.

Не были, в частности, решены вопросы, касающиеся связи между двумя комплексами прав и обязательств. Один из них существует во взаимоотношениях участников договора, другой связывает этих участников с третьими государствами и организациями. Это положение отмечалось и Комиссией, которая сочла, что вопрос не может быть решен "общим правилом, настолько широка возможность разнообразия в конкретных случаях" *(900).

Учитывая это, Комиссия стремилась решить два основных вопроса. Вопервых, вопрос о значении договоров организации для государств-членов. Вовторых, о значении договоров государств-членов для организации. Исходя из позитивного международного права, можно утверждать, что ответ на первый вопрос состоит в следующем: поскольку организация является самостоятельным субъектом международного права, то заключаемые ею договоры обязывают только ее и только с ней имеют дело партнеры по

договору. Что же касается государств-членов, то, не будучи юридически связанными заключенными организацией договорами, они должны относиться к ним с уважением. Кроме того, государства-члены обязаны содействовать осуществлению организацией ее уставных функций и, следовательно, если это необходимо, осуществлению ее международных обязательств.

Практике известны способы решения рассматриваемой проблемы. Наиболее простой из них состоит в том, что как организация, так и государствачлены одновременно являются сторонами в договоре. Такая практика хорошо известна Европейскому экономическому сообществу. Она была распространена и на соглашения, разработанные в рамках Совета Европы *(901). Она была воспринята и такими организациями, как ЮНКТАД.

Второй вопрос - о значении договоров государств-членов для не участвующей в них организации. Следует различать три вида договоров. Первый из них - договоры, являющиеся учредительными актами организаций. Государства-члены могут вносить в них изменения и дополнения, создавая таким путем права и обязанности для организации без ее участия.

Второй вид - договоры, предназначенные для создания прав и обязанностей для организаций, например конвенции об иммунитетах и привилегиях организаций. Такие договоры как бы дополняют учредительные акты, и потому многие юристы считают их обязательными для не участвующих организаций. А.Н. Талалаев считал, что организации должны руководствоваться соглашениями между государствами, которые "относятся к организациям, несмотря на то, что сами международные организации в них не участвуют" *(902). Думается, что это положение нельзя признать общим правилом. Что же касается практики, то достаточно четкие правила пока не сложились.

Следует заметить, что рассматриваемый вопрос не создавал трудностей для практики и нередко решался в самих договорах. Так, Конвенция о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера содержит следующее положение: "После вступления в силу настоящей Конвенции компетентный орган международной организации универсального характера может принять решение об имплементации соответствующих положений Конвенции. Такая организация должна сообщить о решении принимающему государству и депозитарию Конвенции" (ст. 90). Принятие организацией упомянутого решения не делает ее участницей договора, она остается третьей стороной, правда, с особым статусом. Принимая все это во внимание, Комиссия решила не касаться указанного вопроса в данном случае.

Есть юристы, которые полагают, что в рассматриваемых случаях согласие организации презюмируется. При всех условиях организация не становится участницей таких договоров.

Третий вид - договоры, регулирующие отношения государств-членов и не касающиеся организации. В отношении таких договоров организация обладает полным статусом третьей стороны.

Первоначально спецдокладчик представил проект статьи 36-бис, предусматривавшей упрощенный порядок распространения действия договора организации на государства-члены *(903). Проект исходил из соответствующего

положения Римского договора о ЕЭС*(904). Проект встретил возражения ряда членов Комиссии. С развернутой критикой выступил Н.А. Ушаков. Он доказывал, что предложенный проект применим лишь к наднациональным организациям. Наднациональные черты ЕЭС не присущи другим международным организациям. Перенос их на другие организации был бы несовместим с суверенитетом государств-членов *(905). Критические замечания по проекту содержались и в отзывах правительств. Ряд других членов Комиссии, а также некоторые правительства выступили в поддержку предложенного проекта, считая, что за ним будущее. Юрист из Перу Х. Калье-и-Калье утверждал, что предложенный вариант статьи представляет собой основное достижение всего проекта *(906).

После продолжительного обсуждения Комиссия существенно изменила содержание предложенного проекта ст. 36-бис *(907). В конце концов статья была единогласно принята в следующем виде: "Статья 36-бис. Обязательства и права, вытекающие для государств - членов международной организации из договора, в котором она является стороной. Обязательства и права возникают для государств - членов международной организации из положений договора, стороной в котором является данная организация, когда стороны в договоре были намерены, чтобы эти положения были средством создания таких обязательств и предоставления таких прав и определили соответствующие условия и результаты в договоре или иным образом договорились об этом, и если:

а) государства - члены организации в силу учредительного акта этой организации или иным образом единогласно согласились быть связанными положениями данного договора; и

б) согласие государств - членов организации быть связанными соответствующими положениями договора было должным образом доведено до сведения договаривающихся государств и договаривающихся организаций".

Первое, что обращает на себя внимание, состоит в том, что статья обошла молчанием вопрос о возможности создания прав и обязательств для организации договорами государств-членов. Статья предельно ограничивает возможности создания обязательств и прав для государств-членов договорами организации. Во всех случаях необходимо их согласие. Известны два варианта решения вопроса. Первый состоит в том, что государства-члены организации согласились быть связанными положениями данного договора в силу учредительного акта организации. Редким примером служит ЕЭС. Римский договор содержит следующее положение: "Соглашения, заключенные в соответствии с изложенными выше положениями, будут иметь обязательную силу для органов Сообщества и для государств-членов" (ст. 228/2).

Второй вариант - государства-члены единогласно соглашаются быть связанными положениями договора организации. Этот вариант использовался практикой Совета Экономической Взаимопомощи *(908). До заключения соглашения Советом государства-члены принимали решение о его одобрении и таким путем давали согласие на его обязательность для себя.

Наконец, проект ст. 36-бис свидетельствует, что Комиссия сочла невозможным установить общее правило в силу многообразия возникающих

ситуаций. Статья возлагала бы на участников обязанность решать проблему в каждом случае. В результате в договоры или в сопутствующие им акты должны были включаться необходимые положения, которые, как свидетельствует практика, могут порой быть весьма подробными и сложными. Достаточно вспомнить Приложение Х к Конвенции по морскому праву 1982 г.

О том, что такого рода вопросы приходится постоянно решать в договорах, свидетельствует и практика России. Договор о дружбе и сотрудничестве между РФ и Португалией 1994 г. содержит следующее положение: "В развитии своих экономических отношений Стороны будут учитывать постоянно возрастающую мировую взаимозависимость и полномочия международных экономических и финансовых организаций, в которые они входят... В этом контексте Португалия сохраняет в российско-португальских отношениях соответствующую компетенцию за Европейским Союзом и его органами" (ст. 11). Как видим, проводится различие между обычными международными экономическими и финансовыми организациями и Европейским Союзом, обладающим наднациональной компетенцией.

Еще более детальные постановления по этому вопросу содержат договоры о сотрудничестве в специальных областях. Российско-норвежское соглашение о сотрудничестве в области почтовой и электрической связи и информационных технологий 2002 г. установило: "Ничто в данном Соглашении не затрагивает (и не трактуется как затрагивающее) права и обязанности Сторон, определенные Уставом, Конвенцией и Соглашением о почтовых посылках Всемирного почтового союза, Уставом, Конвенцией, Административными регламентами и рекомендациями Международного союза электросвязи, а также документами Европейской Конференции Администраций почт и электросвязи или другими нормативными правовыми актами, принятыми в рамках этих международных организаций" (ст. 8).

Обращает на себя внимание то, что речь идет о широком круге довольно разнообразных с юридической точки зрения актов. Во-первых, о договорных актах - учредительных актах организаций и основополагающих многосторонних конвенциях. Во-вторых, о резолюциях международных организаций - административных регламентах и рекомендациях. Наконец, о других нормативных правовых актах, принятых в рамках международных организаций. Такими актами могут быть как действительно правовые акты - договоры, так и нормативные, но не правовые акты - резолюции. Поэтому общая формулировка "другие нормативные правовые акты" не может быть признана достаточно точной.

Приведенные положения отдают приоритет актам международных организаций. Соглашение не только не затрагивает, но и не может толковаться как затрагивающее права и обязанности сторон по этим актам. Подобное положение объясняется объективными причинами. Осуществление международной связи возможно лишь на основе общепринятых норм.

В договорах о политических и экономических отношениях используется более ограниченная формулировка: "Настоящий Договор не затрагивает (или не наносит ущерба) обязательствам Сторон в отношении третьих государств и организаций". Это означает, что договор может устанавливать иные правила,

чем те, что содержатся в актах организаций, при условии, что они не препятствуют выполнению сторонами своих обязательств по таким актам.

Приведенные примеры подтверждают сложность рассматриваемого вопроса и многообразие способов его решения в зависимости от конкретных условий.

Таким образом, для создания обязательств и прав для государств - членов организации требуются три условия. Два из них касаются согласия сторон и одно - информации будущих участников договора с организацией. Прежде всего необходимо согласие государств и организаций, заключающих договор. Такое согласие должно быть ясно выраженным. В комментарии Комиссии подчеркивается следующий момент: "Воля создать такого рода обязательства и права должна быть реальной. Простого намерения, без должного осознания результатов подобного шага во всех аспектах, в данном случае недостаточно;... такое согласие должно определить условия и результаты обязательств и прав, созданных таким образом" *(909).

Второе необходимое согласие - это согласие государств - членов организации. Оно касается положений договора, которые создадут для них обязательства и права. Такое согласие должно исходить от всех членов организации, поскольку соответствующий результат возникает в силу их статуса членов организации. Коль скоро согласие достигнуто, оно может быть облечено в любую форму.

Согласие государств-членов должно быть доведено до сведения государств и организаций, участвующих в переговорах. Последние должны быть полностью информированы об обязательствах и правах, которые возникнут для них в отношении членов организации, поскольку от этого зависит их отношение к будущему договору.

Наконец, как и предыдущие статьи о третьих организациях, проект ст. 36бис не определял механизм, процедуры осуществления содержащихся в ней положений. Сторонам предоставлена максимальная свобода конкретного решения соответствующих вопросов при условии соблюдения установленных статьей правил.

Из сказанного ранее следует, что принятый Комиссией проект ст. 36-бис решал проблему лишь в самой общей форме, оставляя основную массу вопросов на усмотрение заинтересованных сторон. Несмотря на это, проект статьи не нашел понимания у многих правительств. При обсуждении проекта статьи в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи и на Венской конференции 1986 г. против нее выступали социалистические государства и некоторые развивающиеся страны. В конце концов Конференция приняла предложение Австрии и Бразилии не включать предложенную Комиссией ст. 36-бис в Конвенцию.

Однако проигнорировать столь существенную проблему Конференция не могла. Поэтому в ст. 74 "Вопросы, не предрешаемые настоящей Конвенцией" был включен п. 3: "Положения настоящей Конвенции не предрешают ни одного из вопросов, которые могут возникнуть в отношении установления обязательств и прав государств - членов международной организации в силу договора, участником которого является эта организация". Иными словами, решение

проблемы было отложено на будущее.

Анализ практики за годы, прошедшие после принятия Конвенции 1986 г., дает основания считать, что опасения ряда правительств относительно проекта ст. 36-бис не оправдались. Договорная практика государств шла по пути признания растущего значения заключаемых организацией договоров для государств-членов. В результате положения проекта статьи могут быть сегодня признаны как наиболее авторитетные правила по рассматриваемому вопросу.

Если в отношении установления обязательств и прав для государствчленов договорами организации содержится упоминание в статье Конвенции о вопросах, не предрешаемых ею, то проблема создания обязательств и прав для третьей организации договорами государств-членов обходится полным молчанием. Тем не менее некоторые положения Конвенции имеют определенное отношение к этой проблеме.

Во-первых, это касается общих правил о создании обязательств и прав для третьей организации, определивших, что это может иметь место лишь при наличии соответствующего намерения участников и в результате согласия организации (ст. 35 и 36). Эти положения относятся и к договорам государствчленов организации.

Во-вторых, это касается ст. 38 о содержащихся в договоре нормах, которые становятся обязательными для третьих организаций в результате возникновения международного обычая. Эта статья отличается от соответствующей статьи в Конвенции 1969 г. лишь распространением ее и на международные организации.

Обосновывая необходимость такого рода статьи, Комиссия подчеркивала важность этого процесса и его значение для понимания характера статей о третьих сторонах *(910). В комментарии Комиссии к проекту статьи ее смысл раскрывался так: "Настоящий проект статей никоим образом не препятствует возможности того, что эффект процесса формирования обычного права может распространяться на международные организации..." *(911)

В результате положения заключенного государствами договора могут стать обязательными для третьих организаций в качестве норм обычного права. Этот процесс может быть осуществлен и без участия организаций. В частности, являются обязательными для организаций императивные нормы, которые "принимаются и признаются международным сообществом государств в целом" (ст. 53).

Из всего выше сказанного видно, что заложены лишь основы правового положения третьих сторон в отношении договора международных организаций. Немалое число вопросов еще подлежит решению. В силу многообразия и активного развития соответствующей практики задача будут непростой.

***

Все ранее сказанное свидетельствует о существенном развитии норм, определяющих статус третьей стороны. Общее правило признается принципом международного права. На его основе формируется соответствующий институт.

Венские конвенции сформулировали нормы относительно порядка создания и прекращения прав и обязательств для третьих сторон. Совершенно новым является имеющее большое значение положение о распространении на третьи стороны договорных норм, обретающих статус обычных норм общего международного права. Урегулирован также статус третьей международной организации. Вместе с тем, как уже отмечалось, ряд аспектов статуса третьих сторон еще подлежит урегулированию с учетом всего нового в международных отношениях и международном праве.

Основное содержание рассматриваемого института сводится к следующему:

1.Договор не создает ни обязательств, ни прав для третьих сторон без их на то согласия.

2.Для возникновения обязательств или прав для третьей стороны необходимо наличие соответствующего намерения участников и согласие третьей стороны. Согласие на обязательство должно быть ясно выраженным, согласие на право презюмируется, если нет доказательств противного.

3.Возникшее обязательство может быть отменено или изменено только с согласия участников договора и третьей стороны.

4.Договор не может затрагивать права и законные интересы третьих

сторон.

5.Участники не могут заключать договоры, отменяющие или изменяющие их договорные обязательства в отношении третьих сторон.

6.Третьи стороны обязаны уважать договор, не затрагивающий их права

изаконные интересы.

7.Третьи стороны не вправе вмешиваться в процесс подготовки, заключения и осуществления договора.

8.Каждый субъект международного права самостоятельно решает вопрос об участии в том или ином договоре.

9.Возникшая на основе договора обычная норма общего международного права обязывает третьи стороны.

При сравнении этих положений с нормами и практикой недавнего прошлого становится очевидным прогресс в правовом регулировании статуса третьих сторон.

Часть 5. Организационные формы подготовки договоров

Глава 1. Дипломатические переговоры

Текст договора вырабатывается и принимается в процессе, именуемом переговорами. Переговоры - один из самых древних институтов, появившийся одновременно с международными отношениями. Поддержание последних невозможно без переговоров. Переговоры - один из важнейших инструментов дипломатии. Дипломатия в значительной мере представляет собой процесс общения между представителями государств, преследующий цели обмена информацией, достижения взаимопонимания, устранения или сглаживания

расхождений и достижения согласия по обсуждаемым вопросам.

Значение переговоров как инструмента дипломатии издавна отмечается государственными деятелями, дипломатами. О переговорах немало говорили древние философы, а затем и "отцы международного права". Специальные работы в этой области появились в XVIII в. *(912).

Характерной чертой современной внешней политики государства является рост значения в ее осуществлении дипломатических переговоров. Этот момент находит отражение во многих международных актах. Дипломаты и ученые говорят о необходимости создания теории переговоров. Однако пока в этом направлении сделано мало. Неудовлетворительно состояние дел с изучением переговоров в нашей стране. Соответствующие разделы в учебниках по международному праву и дипломатии либо вообще отсутствуют, либо ограничиваются общими положениями.

Цель дипломатических переговоров - достижение согласия по возникающим в международных отношениях вопросам. Результаты переговоров воплощаются в различных формах официальных актов, которые весьма многообразны и обладают различным статусом, разной обязательной силой. Но при этом сущность их одна - соглашение сторон. Для понимания содержания достигнутых соглашений знание процесса их подготовки имеет существенное значение.

Переговоры - это процесс достижения соглашения на взаимно приемлемой основе. Такое понимание переговоров является общепринятым в дипломатической практике. Оно подчеркивалось и в годы холодной войны. Выступая в Париже в мае 1960 г., Н.С. Хрущев заявил, что "Советский Союз твердо стоит за мирное сосуществование, за переговоры, за достижение разумных взаимоприемлемых соглашений" *(913). Государственный секретарь США Д. Ачесон говорил: "Вести переговоры" - это значит "совещаться, имея в виду прийти к соглашению" *(914).

Нельзя в этой связи не отметить, что в период холодной войны был сделан особый вклад в развитие института переговоров. Именно в тех чрезвычайных условиях значение и возможности переговоров были продемонстрированы особенно убедительно. В условиях кардинальных политических противоречий переговоры привели к достижению целого комплекса сложнейших соглашений между государствами с различными идеологиями, традициями, не говоря уже о правовых системах. Касаясь этого периода, американский профессор Б. Ференц пишет: "Техника разработки сложных юридических актов получила развитие, и государства научились лучше понимать друг друга и преодолевать трудности путем переговоров, а не войны"

*(915).

Некоторые специалисты считают переговоры и выработку текста договора наиболее ответственной стадией договорного процесса *(916). Нет сомнения в том, что характер переговоров и содержание согласованного в ходе их текста имеет первостепенное значение. Тем не менее главная роль в "договорном процессе" принадлежит стадии осуществления договора.

Усложнение международных отношений и подлежащих решению вопросов определяет и усложнение переговоров. Этот момент подчеркивается

их участниками. О его значении может свидетельствовать, например, тот факт, что на нем остановился М.С. Горбачев, выступая на сессии Верховного Совета

СССР. О переговорах с Японией он сказал: "Переговоры, повторяю, были трудными. Спор шел часами. В качестве иллюстрации приведу примеры. В одном случае наши японские партнеры просили заменить глагол на существительное. На это ушел не один раунд. Потом полтора часа мы говорили по поводу одного слова, пока не пришли к согласию. Это очень серьезно, это - итог дискуссий, но ведь за ним стоят десятилетия наших отношений" *(917).

Чем сложнее решаемые вопросы, чем более важно соглашение, тем больше усилий требуется. Примером могут служить советско-американские переговоры, результатом которых стал Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений 1991 г. Договор явился результатом многолетних усилий большого числа государственных деятелей, дипломатов, военных, ученых. Помимо решения конкретных вопросов им пришлось преодолевать устаревшие представления друг о друге, достигать доверия. Результаты воплотились в сложнейшем военно-политическом и правовом акте, посвященном одной из коренных проблем безопасности, изложенном на 700 страницах.

Сложность процесса разработки договоров отмечается ведомствами иностранных дел. Представляет в этом плане интерес положение, содержавшееся в обзоре МИД СССР о внешнеполитической и дипломатической деятельности (1989-1990 гг.): "Разработка договоров и соглашений: представляет собой сложный процесс определения своей позиции, оценки позиции партнера, поиски баланса интересов участников, преодоление разногласий и согласования подготовки взаимоприемлемых формулировок статей договорного текста. Это процесс, требующий высокого профессионализма и опыта" *(918).

Таким образом, сегодня переговоры - это многоплановый процесс, требующий значительных усилий и времени, опыта и знаний, привлечения широкого круга специалистов. Существенно значение и личных качеств участников, человеческого фактора. Этот момент постоянно отмечается государственными деятелями *(919).

Отмеченные обстоятельства обусловили необходимость создания теории международных, дипломатических переговоров, отвечающей духу времени. На это неоднократно указывали как ученые, так и дипломаты. В июне 1988 г. в МИД

СССР состоялась научно-практическая конференция. Ее участники говорили о необходимости разработки теории и практики института дипломатических переговоров.

Определенная работа в этом направлении была проделана в Институте США и Канады АН СССР. В 1980-е гг. в рамках Комитета по системному анализу АН СССР был учрежден Научный совет по переговорам под председательством А.А. Кокошина. Работа Совета показала значение создания теории переговоров.

Несмотря на все это, в целом отечественная наука не уделяла переговорам должного внимания *(920). Наибольший вклад в их изучение внесли, пожалуй, юристы-международники *(921). Особого внимания заслуживает труд Д.Б. Левина "Дипломатия, ее сущность, методы и формы" (М.,

1962). В книге проанализированы понятие дипломатии, ее место во внешней политике, ее история, понимание как науки и искусства, а также роль дипломатии в функционировании международного права.

Значительное внимание переговорам уделила мировая литература. Юристы стали уделять переговорам внимание еще в начале ХХ в. *(922)Позже появились, правда, немногочисленные, работы юристов-практиков, в которых освещалась деятельность правовых департаментов в сфере подготовки договоров *(923).

Исследуются нормативные аспекты переговоров и в наше время. При этом значительное внимание уделяется новым моментам в этом процессе, особенно тем, что связаны с многосторонними переговорами, значение которых серьезно возросло *(924). Особый интерес представляют работы юристовпрактиков. В качестве примера можно назвать статью заместителя госсекретаря США Ф. Колера под знаменательным названием "Переговоры как эффективный инструмент американской внешней политики". В статье анализировались вопросы советско-американских переговоров и соглашений с позиций госдепартамента США *(925).

Заслуживает внимания фундаментальная работа индийского дипломата А. Лалла "Современные международные переговоры". В книге описываются процесс и тактика переговоров, особое внимание уделено учету народных интересов; на конкретных примерах показано, в какой мере успех или провал переговоров зависят от квалификации участников *(926).

Отечественная наука рассматривает переговоры прежде всего как средство мирного урегулирования споров и в этом плане высоко оценивает их роль в обеспечении международной безопасности *(927). Аналогичны подходы и многих зарубежных авторов *(928). В этой связи замечу, что значение переговоров гораздо шире. Они являются также средством предотвращения споров и решения множества вопросов, возникающих в межгосударственных отношениях.

Внашем случае особый интерес представляет литература, рассматривающая переговоры как средство разработки международных договоров *(929). В последние десятилетия растущее внимание уделяется подготовке многосторонних конвенций, а также неправовых политических актов *(930). Представляет в этом плане интерес доклад "Выработка общих многосторонних конвенций и недоговорных актов, обладающих нормативной функцией или целью", подготовленный известным польским юристом К. Скубишевским, а также материалы его обсуждения в Институте международного права *(931).

Врезультате проведенного исследования сущность переговоров нашего времени была сформулирована А.А. Кокошиным, В.А. Кременюком и В.М. Сергеевым следующим образом: "...Основой переговорного процесса должен стать поиск оптимального решения сформулированной в повестке дня проблемы, а не сложный и дорогостоящий (в смысле времени) процесс "торга", обмена уступками или формирования компромисса, который часто вел к несбалансированным соглашениям, не выдерживавшим испытания временем" *(932). С этим трудно не согласиться.