Antologia_frantsuzskogo_syurrealizma

1927

Макс Эрнст

ВИДЕНИЯ ПОЛУСНА

От 5 до 7 лет

Я вижу перед собой грубо размалеванное панно: на красном фоне, имитирующем акажу, большие черные пятна, вызывающие ассоциации с органическими формами (грозный глаз, длинный нос, толстая голова птицы с густой черной шевелюрой и т. д.).

Перед панно черный и лоснящийся мужчина делает некие жесты — медлительные, комичные и, по моим воспоминаниям более поздней эпохи, весело непристойные. Этот странный чело­ век носит усы моего отца.

Сделав несколько отрывистых прыжков, точно ”в замедлен­ ной съемке” , с расставленными ногами, согнув колени, с завис­ шим торсом, он улыбается и вынимает из кармана своих брюк толстый карандаш из какого-то мягкого материала, который я не могу более точно определить. Он начинает работать; тяжело ды­ ша, он поспешно рисует черные линии на панно из фальшивого акажу. Он моментально создает новые формы, поразительные и неприличные. Он так явно выделяет их хищность и липучесть, что они отделяются от картины, вселяя в меня ужас и тревогу. Довольный своим искусством, человек ловит и собирает свои тво­ рения в подобие вазы, которую он рисует специально для этой цели в пустом пространстве. Он заставляет переворачиваться со­ держимое вазы, помешивая все быстрее и быстрее толстым каран­ дашом. Сама ваза в конце концов начинает крутиться и стано­ вится юлой. Карандаш становится хлыстом. Теперь я отчетливо вижу, что этот странный художник — мой отец. Он изо всех сил манипулирует хлыстом и сопровождает свои движения ужасными вздохами, сравнимыми с отрыжкой огромной разъярившейся па­ ровой машины. С невероятными усилиями он заставляет крутить­

182

ся и скакать вокруг моей кровати эту отвратительную юлу, кото­ рая вобрала в себя все ужасы, которые мой отец изволил пробуждать на этом панно из фальшивого акажу с помощью свое­ го кошмарного мягкого карандаша.

По достижении зрелости я очень серьезно изучал вопрос, как вел себя отец в ночь моего зачатия. Как ответ на этот вопрос сы­ новьего уважения, возникло во мне очень точное воспоминание этого видения полусна, которое я совершенно забыл. С тех пор я не могу отделаться от отчетливо дурного впечатления о поведе­ нии отца в момент моего зачатия.

Возмужав

Хорошо известная игра чисто оптических представлений ста­ новится кортежем нормально одетых мужчин и женщин, который уходит от далекого горизонта в сторону моей кровати. Прежде чем прийти, гуляющие расстаются: женщины отходят вправо, мужчины — влево. Я с любопытством наклоняюсь направо, так, чтобы ни одно лицо не ускользнуло от меня. Сначала я был по­ ражен юностью всех этих женщин; но, изучив их внимательно, лицо за лицом, я вижу свою ошибку: это были женщины, из ко­ торых многие средних лет, несколько старых и только две или три очень молоденькие, лет восемнадцати, — возраст, подходя­ щий для моей возмужалости.

Яслишком долго рассматривал женщин, чтобы обращать внимание на то, что происходит с левой стороны. Но я знаю , хо­ тя никогда этого не видел, что с той стороны я бы впал в новое заблуждение: те господа напугали меня вначале своей преждевре­ менной старостью и явным уродством, но при более вниматель­ ном изучении только у моего отца я обнаруживал действительно старческие черты.

Вянваре 1926

Явижу себя в своей кровати, и у моих ног какая-то высокая

итонкая женщина, одетая в очень красное платье. Платье про­ зрачно, и женщина тоже. Я поражен удивительным изяществом ее скелета. Мне очень хочется сделать ей комплимент.

183

1928

Андре Бретон, Луи Арагон

ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ ИСТЕРИИ

1878 - 1928

Мы, сюрреалисты, хотим отпраздновать пятидесятилетие ис­ терии — величайшего поэтического открытия конца XIX века, — в тот момент, когда расчленение концепта истерии! кажется де­ лом уже совершенным. Мы никого не любим так сильно, как мо­ лодых истериков, совершенный тип которых был нам представлен благодаря наблюдениям над прелестной X. L. (Августина), приве­ зенной в Сальпетриер, в клинику доктора Шарко 21 октября 1875 года, в возрасте пятнадцати с половиной лет; мы не можем оста­ ваться равнодушными перед искусным отрицанием органических расстройств, которые не одни только врачи считают истерией. Какая жалость! Г-н Бабинский, умнейший человек, взялся за ре­ шение этого вопроса и осмелился написать в 1913 году: ’’Когда искренняя и глубокая эмоция потрясает душу человека, нет места истерии”. И вот еще один урок. Фрейд, который так обязан Шарко, вспомнит ли он о времени, когда, по свидетельству оче­ видцев, практиканты Сальпетриер путали свой профессиональ­ ный долг с вожделением и с наступлением ночи принимали боль­ ных в своей постели? Они затем терпеливо перечисляли в ничего не запрещающих интересах медицины подробности страстного по­ ведения так называемых патологических больных, которые были для них — а для нас еще более по-человечески — так ценны. Пятьдесят лет спустя, неужели угасла школа Нанси2? Если еще жив доктор Л ю ис, не забыл ли он этого? Однако где соображе­ ния Нери по поводу землетрясения в Мессине? Где зуавы, торпе­ дированные Кловисом Венсеном — своего рода Раймоном Руссе­ лем от науки?

Многочисленным определениям истерии, которые были даны до сего дня, — истерии божественной в Античности, истерии ин­

185

фернальной в Средние века, истерии одержимых в Лудене, исте­ рии подвергающих себя бичеванию у Богоматери Плачущей (да здравствует мадам Шантелув6!) — определениям мифическим, эротическим или просто лирическим, определениям социальным, определениям научным — всем им так просто противопоставить "заболевание сложное и изменчивое, называемое истерией, кото­ рое не поддается никакому определению” (Бернгейм). Зрители прекрасного фильма ’’Колдовство через века”, конечно же, вспомнят, что получили на экране или в зале сведения более яр­ кие, чем в книгах Гиппократа, Платона, где матка скачет как ко­ зочка, или в книгах Галиена, который представляет козочку не­ подвижной, или Ф ернеля, который снова заводит ее в XVI веке и чувствует, как она под его рукой поднимается до желудка; они видели, как вырастают рога Зверя и становятся рогами дьявола. В свою очередь, исчезает и дьявол. Позитивистские гипотезы делят между собой его наследство. Кризис истерии обретает форму за счет самой истерии, с ее восхитительной аурой и четырьмя пери­ одами, причем третий из них сравним с ожившими произведе­ ниями искусства, потрясающе выразительными и чистыми; имен­ но эта стадия демонстрирует нам возможность своего разрешения в нормальной жизни. Классическая истерия в 1906 году теряет свои специфические черты: ’’Истерия — это патологическое со­ стояние, проявляющееся через расстройства, которые можно вы­ звать посредством внушения у некоторых субъектов с совершен­ ной точностью и которые способны исчезнуть только под влияни­ ем убеждения (противовнушения)” (Бабинский).

Мы видим в этом определении лишь одно слагаемое для воз­ никновения истерии. Диалектическое движение, которое породило ее, продолжает свое развитие. Десять лет спустя под плачевным одеянием Пифии истерия пытается восстановиться в своих правах. Врачи удивляются. Они отрицают то, что им не принадлежит.

Итак, мы в 1928 году предлагаем новое определение истерии. Истерия — это психическое состояние, более или менее необ­ ратимое, характеризующееся разрушением тех отношений, кото­ рые устанавливаются между субъектом и моральным миром, из которого он считает себя практически выкинутым: она вне какойлибо системы безумия. Это психическое состояние основано на потребности взаимного соблазнения, что объясняет быстрый успех чуда медицинского внушения (или противовнушения). Исте­ рия — это не патологический феномен, она может во всех отно­

шениях рассматриваться как высшее средство выражения.

186

СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКИЕ ИГРЫ

Вы рассаживаетесь вокруг стола. Каждый из вас пишет, не глядя на соседа, гипотетическую фразу, начинающуюся словом ЕСЛИ или КОГДА с одной стороны, и с другой — предложение в условном наклонении или в будущем времени вне связи с пред­ шествующей фразой. Затем игроки распределяются, не выбирая, на пары и уточняют полученные результаты. Вот несколько про­ дуктов этой деятельности, не лишенной очарования:

А. Б. 1 — Если бы не существовало Марсельезы Л. А. — Поля положили бы ногу на ногу

А. Б. — Если завтра произойдет Революция Л. А. — Быть рецидивистом стало бы честью для всех

А. Б. — Если бы все однажды улетело от сильного ветра Л. А. — Сомнамбулы гуляли бы больше, чем когда бы то ни было,

по краю крыш

Э. Л. — Когда цвета утратят свой блеск

А. Б. — Глаз пойдет смотреть на ухо

А. Б. — Когда погребения будут сопровождаться вьющимися рас­ тениями

Э. П. —Номера домов будут заменены парой ножниц

С. М. — Если бы абсолютная тьма царила на земле А. Б. — Павлины крутились бы на своем колесе

И* Т. — Когда дети будут давать пощечины своим отцам А- Б. — У молодых людей поседеют волосы

Л. А. — Когда птицы будут плавать А Б. — Мидия продемонстрирует энергичность

Б- П. — Если бы в углублениях моей руки росли орхидеи А. Б. — Массажистам нашлась бы работа

С* М. — Если бы цветы солнца было принято носить в бутоньерке. А. Б. — я бы подписывал везде свое имя по трафарету

187

А. Б. — Если бы у тебя вместо члена был бы морской якорь Б. П. — Камамберы стали бы охотиться на зайца и бекаса

А. Б. — Если бы все лошади были подкованы магнитами

Р. Д. — Сердце любовников перестало бы биться

ДИАЛОГ В 19281

Вопрос? Ответ. Простое уравнение, придающее оптимизм разговору. Мысли двух собеседников преследуют друг друга, но при этом каждая развивается сама по себе. Благодаря совпадению подчас противоречивых мыслей между ними возникает некое мгновенное соотношение. Это очень обнадеживающая игра, ведь вы ничего не любите так сильно, как спрашивать и отвечать; ’’Изысканный труп” уже продемонстрировал вам несколько воп­ росов и ответов, в которых проявилась изысканно-неожиданная взаимозависимость. И мы не возражаем, чтобы сомневающиеся видели в ней лишь в какой-то степени заметное улучшение пра­ вил игры в буриме.

Раймон Кено и Марсель Н олль

Н. Что такое Бенжамен Пере?

К. Восставший зверинец, джунгли, свобода.

К. Что такое Андре Бретон?

Н. Соединение чувства юмора и катастрофы; нечто вроде шляпы-

цилиндра.

Я. Что такое зонтик?

К. Аппарат воспроизводства у гастеропоидов.

Н. Что такое сфера?

К. Субстанция, аналогичная сере.

Луи Арагон и Марсель Н олль

Н. Что такое страх?

А. Игра ва-банк на пустынной площади.

Н. Что такое катастрофа?

А. Замочная задвижка встреч.

188

И. Что такое мех?

А. Птица-колибри, которая вспомнила бы о потопе, играя с теня­ ми рыб.

Н. Что такое огонь?

А. Автоматические декалькомании.

А. Что такое авантюрист?

Н. Беспокойное приземление.

Н. Что такое усталость?

А. Негативная жестокость, абстрактные джунгли тисков.

С. М. и Андре Бретон

Б. Что такое поцелуй? С. Бред, все шатается.

С. Что такое день?

Б. Женщина, которая купается нагая, когда падает ночь.

Б. Что такое свобода?

С. Множество маленьких разноцветных точек в ресницах.

С. Что такое экзальтация? Б. Масляная капля в ручье.

С. Что такое глаза?

Б. Ночной сторож на парфюмерном заводе.

С. Что такое луна?

Б. Это чудесный стекольщик.

Б. Что летает над С. и мною?

С. Большие черные и угрожающие облака.

Б. Что такое кровать?

С. Быстро раскрытый веер. Шум крыла птицы.

Б. Что такое самоубийство?

С. Многочисленные оглушительные звонки.

Б. Что такое отсутствие?

С. Спокойная, прозрачная вода, движущееся зеркало.

189