Antologia_frantsuzskogo_syurrealizma

детельству разума. Вечный конфликт между сердцем и разумом проявляется и в самой моей плоти, однако это плоть, питаемая нервами. Образ, предлагаемый моими нервами в области непости­ жимо аффективного, обретает форму самой высокой интеллекту­ альности, и я отказываюсь лишать его этой формы. Именно так я способствую формированию концепции, несущей в себе самой внезапное сияние вещей, настигающее меня шумом творения. Ни один образ не удовлетворяет меня, если только он не является одновременно Познанием, если он не несет в себе как свою яс­ ность, так и свою сущность. Мой усталый дух дискурсивного ра­ зума стремится попасть в шестеренки некой новой абсолютной гравитации. Это, как я представляю себе, есть высшая форма, в образовании которой участвуют только Законы Алогичного и в которой одерживает победу обнаружение нового Смысла. Это Смысл, затерянный в беспорядочной сумятице наркотиков, Смысл, помогающий образу глубже постигнуть противоречивые фантазии сна. Этот Смысл есть победа духа над самим собой, смысл, хотя и не сводимый к простым составляющим рассудка, но все же существующий, хотя и внутри духа. Он есть порядок, он есть понимание, он есть знание хаоса. Даже хаос нельзя прини­ мать как нечто само собой разумеющееся, его приходится истол­ ковывать; когда же его толкуешь, он исчезает. Он составляет ло­ гику Алогичного. И тем самым все сказано. Мое ясное и прозрач­ ное безрассудство не боится этого хаоса.

** *

Яне отказываюсь ни от одного явления Духа. Я лишь хочу переместить свой дух в иные пространства — вместе со всеми его законами и всеми его органами. Я не отдаюсь сексуальному авто­ матизму духа; напротив, я пытаюсь выделить в этом автоматизме такие открытия, которых не дает мне ясный рассудок. Я отдаюсь лихорадке снов, но лишь затем, чтобы вывести из нее новые за­ коны. Я ищу множества, тонкости, интеллектуального взгляда внутри горячечного безумия, а вовсе не случайных пророчеств. Есть тут острый нож, о котором я никогда не забываю.

** *

Но этот нож, наполовину погруженный в сновидения, — это нож, который я держу вонзенным внутрь самого себя, нож, кото­ рому я не позволяю приблизиться к границе своих ясных чувств.

141

* * *

То, что принадлежит сфере образа, не сводимо к построени­ ям разума и должно оставаться внутри образа под угрозой своего полного уничтожения.

Но всякий раз образ содержит некую долю разумности, в ми­ ре воображаемой жизненности есть и более ясные образы.

В бессознательном копошении духа есть многообразный и бли­ стательный внутренний крепеж, присущий животным. Это бесчув­ ственная, но мыслящая аморфность управляет всем сообразно зако­ нам, которые она извлекает изнутри себя самой, — на границе слияния ясного разума и сознания, разума преодоленного.

** *

Ввозвышенной сфере образов иллюзия как таковая, то есть настоящая ошибка, не существует вовсе, — по той веской причи­ не, что тут присутствует иллюзия сознания; но по еще более вес­ кой причине смысл нового осознания может и должен снисходить до реальной жизни

Истина жизни заключена в импульсивности материи. Дух че­ ловеческий заболевает, окруженный этими понятиями. Не тре­ буйте от него удовлетворенности, требуйте, чтобы он пребывал в спокойствии, веруя в свое назначение. Одна лишь Вера бывает поистине спокойной.

¡42

Антонен Арто

СТРУЯ К РО В И 1

Юн о ш а. Я тебя люблю, и все прекрасно.

Де в у ш к а (со все усиливающейся дрожью в голосе). Ты

меня любишь, и все прекрасно.

Юн о ш а (тише). Я тебя люблю, и все прекрасно.

Де в у ш к а (еще тише, чем он). Ты меня любишь, и все

прекрасно.

Ю н о ш а (внезапно покидая ее). Я тебя люблю. (Пауза.)

Встань передо мной.

Де в у ш к а (так же, вставая перед ним). Вот.

Юн о ш а (внезапно, пронзительным голосом). Я тебя люб­ лю, я велик, я светел, я полон, я плотен.

Де в у ш к а (таким же пронзительным голосом). Мы лю ­

бим друг друга.

Ю н о ш а . Мы серьезны в своих чувствах. Ах, как же устой­ чив мир.

Пауза. Слышен как бы шум огромного колеса, ко­ торое вращается и создает ветер. Ураган разде­ ляет их. В это мгновение ст ановятся видны два небесных светила, которые сталкиваются друг с другом, сверху начинает падать поток живых частей тела: ног, рук, волос, масок, колоннад, портиков, храмов, завитушек; они падают, но все медленнее, как бы опускаясь в пустоте. Затем один за другим появляю т ся три скорпиона и, на­ конец, лягушка и скарабей, которые опускаются отчаянно медленно, так медленно, что прямо- . таки тошнит.

Ю н о ш а (крича изо всех сил). Небо сошло с ума. (Смот­ рит на небо.) Бежим отсюда. (Подталкивает де­ вушку вперед.)

Входит Средневековый Рыцарь в огромных доспе­ хах, за ним следует кормилица; поддерживая обеи­ ми руками свои груди, она вздыхает, оттого что груди ее слишком разбухли.

143

К о р м и л и ц а . Наша дочь, вон там, с ним.

Р ы ц а р ь. Да нет там никакой дочери, замолчи.

К о р м и л и ц а . А я тебе говорю, что они трахаются.

Кормилица убегает. Тут он поднимается, и из каждого листка бумаги достает по огромному ку­ ску швейцарского сыра. Вдруг он начинает каш­ лят ь и задыхаться.

Р ы ц а р ь (с набитым ртом). Кха, кха. Покажи мне свои груди. Покажи мне свои груди. Куда она ушла?

Он выбегает. Ю ноша возвращается.

Ю н о ш а. Я видел, я узнал, я понял. Здесь публичное мес­ то, здесь священник, холодный сапожник, зелен­ щица, церковная паперть, фонарик борделя, весы правосудия. Я больше не могу!

Священник, сапожник, церковный сторож, сводня, судья, зеленщица появляю т ся на сцене как тени.

Ю н о ш а. Я потерял ее, верните ее мне.

В с е (на разные голоса). Кого, кого, кого, кого. Ю н о ш а . Мою жену.

144

Ц е р к о в н ы й с т о р о ж (хлопая себя по лбу). А может,

и правда. (Выбегает.)

Священник в свою очередь отделяется от группы,

и обнимает юношу за плечи.

Св я щ е н н и к (как в исповедальне). На какую часть свое­ го тела вы чаще всего ссылаетесь?

Юн о ш а. На Бога.

Священник, обескураженный ответом, тотчас же начинает говорить со швейцарским акцентом.

Св я щ е н н и к (со швейцарским акцентом). Но так боль­ ше не делай. Мы не слышим этим ухом. Нужно спросить об этом у вулканов, у землетрясений.

Мы-то в исповедальне просто приводим в порядок грязные делишки людей. И это все, это и есть жизнь.

Ю н о ш а (весьма потрясенный). Ах вот оно что, это и есть жизнь! Ну что ж, всем нужно убираться.

С в я щ е н н и к (все так же, со швейцарским акцент ом).

Ну да.

В это мгновение на сцене внезапно наступает ночь. Зем ля дрожит. Разражается гроза, молнии зигзагами рассыпаются во всех направлениях, и под этими зигзагами молний видно, как все персо­ нажи начинают бегать, наталкиваясь друг на дру­ га, падать на землю, подыматься и вновь бежать как сумасшедшие. В какой-то момент огромная ру­ ка хватает за волосы сводню; волосы тотчас вспыхивают и встают огромным ореолом.

и ужасным под корсажем с юбкой, которые становятся прозрачными как стекло.)

С в о д н я . Оставь меня в покое, Господи. (Кусает Бога в запястье.)

Огромная струя крови хлещет на сцену, и при свете особенно яркой молнии виден священник, который крестится.

145

Когда снова зажигается свет, все персонажи мертвы, и их трупы валяю т ся по всему полу. Ос­ тались только юноша и сводня, которые не сво­ дят друг с друга глаз. Сводня падает в объятия юноши.

С в о д н я (со вздохом, как бы в высшей точке любовного содрогания). Расскажи мне, как это с вами про­ изошло.

Ю ноша закрывает лицо руками. Возвращается кормилица, держа под мышкой девушку как некий сверток. Девушка мертва. Кормилица роняет ее на землю , где та расплющивается, становясь плоской, как галета.

У кормилицы нет больше грудей. Грудь ее совер­ шенно плоская.

В эту минуту на сцену врывается Рыцарь; он бро­ сается на кормилицу и яростно трясет ее.

Р ы ц а р ь (страшным голосом). Куда ты их дела? Отдай мне мой швейцарский сыр.

Ко р м и л и ц а (игриво). Вот он. (Поднимает юбки.)

Юноша хочет убежать, но застывает на месте, как оцепеневшая кукла.

Юн о ш а (как бы подвешен в воздухе, говорит голосом чре­

вовещателя). Не делай маме больно.

Р ы ц а р ь . Проклятая. (В ужасе закрывает лицо.)

Тут из-под юбок кормилицы появляет ся множе­ ство скорпионов, они начинают быстро размно­ жаться в ее влагалище, а последнее раздувается и лопается, становясь прозрачным; оно сверкает, как солнце. Ю ноша и сводня убегают, как будто их что-то жжет.

Д е в у ш к а (поднимаясь, в ослеплении). Девственница!

Ах, вот что он искал.

ЗАН АВЕС

146

ОТКРОЙТЕ ТЮРЬМЫ РАСПУСТИТЕ АРМИЮ

ПРЕСТУПЛЕНИЙ В ОБЛАСТИ УГОЛОВНОГО ПРАВА НЕ СУЩЕСТВУЕТ

Социальные принуждения отжили свой век. Ничто: ни зна­ ние совершенной ошибки, ни вклад в национальную оборону — не заставит человека обходиться без свободы. Идея тюрьмы, идея казармы — сегодня разменная монета; эти чудовищности вас больше не удивляют. Бесчестие заключено в самоуспокоенности тех, кто преодолел сложность с помощью различных моральных и физических отречений (честность, болезнь, патриотизм).

Доверие необходимо однажды снова изъять из злоупотребле­ ния, которое заключается, с одной стороны, в самом наличии по­ добных темниц, с другой — в унижении, перемалывании, кото­ рым они подвергают тех, кто ускользает от них, и тех, кого они туда заточают (и там есть, кажется, даже безумцы, которые

предпочитают самоубийству камеру или коммунальное общежи­ тие), и, если мы выскажем доверие, то никакое обсуждение, ни­ какие отречения будут недопустимы. Никогда еще возможность покончить с этим не была так близка, поэтому нам и не говорят об этой возможности. Пусть господа преступники начинают: если ты хочешь мира, готовься к войне; подобные предложения при­ крывают лишь низкую боязнь или самые лицемерные желания. Не побоимся признаться, что мы ждем и призываем катастрофу. Ка­ тастрофу? Да будет так, пока существует мир, где человек над че­ ловеком имеет права. Священный союз ножей и пулеметов — как еще можно призывать к этому дискредитированному аргументу? Отдадим солдат и каторжников полям. Ваша свобода? Для врагов свободы нет свободы. Мы не будем сообщниками каторжников.

Парламент проголосовал за урезанную амнистию; еще один призыв уйдет следующей весной; в Англии целый город был не­ способен спасти человека. Мы вовсе не изумились, узнав, что на Рождество в Америке приостановили казнь многих заключенных,

потому что у них был красивый голос. А теперь, когда они спели,

они могут умирать спокойно, проводить учения. В часовых буд­ ках, на электрических стульях ждут агонизирующие: вы отправи­ те их на расстрел?

ОТКРОЙТЕ ТЮРЬМЫ РАСПУСТИТЕ АРМИЮ

147

письмо

РЕКТОРАМ ЕВРОПЕЙСКИХ УНИВЕРСИТЕТОВ

Господин Ректор!

В той тесной цистерне, что вы называете ’’мыслью”, духов­ ные лучи загнивают, словно в соломе.

Довольно языковых игр, синтаксической вычурности, жонг­ лирования формулами, настало время найти великий Закон .Серд­ ца — Закон, который не будет просто законом, тюрьмой, но ги­ дом для Духа, потерявшегося в собственном лабиринте.. Там, вдали, куда никогда не могла бы дойти наука; там, где ниточки разума разрываются об облака, существует этот лабиринт, цент­ ральная точка, где сходятся все силы человеческого существа, по­ следние прожилки Духа. В этом лабиринте подвижных и всегда неуместных стен, вне любых известных форм мысли, дух наш движется, выверяя самые тайные и спонтанные свои движения — те, что обладают свойством откровения, как дуновение, пришед­ шее извне, упавшее с неба.

Однако порода пророков угасла. Европа переходит в кристал­ лическое состояние, медленно мумифицируется, перевязанная бинтами своих границ, заводов, трибуналов, университетов. З а ­ мерзший Дух раскалывается между каменными половицами, ко­ торые затягиваются над ним. Ошибка заключена в ваших заплес­ невелых системах, в вашей логике, по которой дважды два — че­ тыре, ошибка заключена в вас, о Ректоры, пойманные в сети сил­ логизмов. Вы фабрикуете инженеров, судей, врачей, от которых ускользают настоящие тайны тела, космические законы бытия; вы — ложные слепые ученые по ту сторону земли, философы, претендующие перестроить Дух. Самый малый акт спонтанного творения — это значительно более сложный и разоблачающий мир, чем какая бы то ни было метафизика.

Оставьте же нас, Господа, вы всего лишь узурпаторы. По ка­ кому праву вы претендуете направлять сознание, выписывать дипломы Духа?

Вы совершенно не разбираетесь в Духе, вам неведомы самые скрытые и самые существенные его разветвления, — окаменев­ шие отпечатки, ведущие нас к источникам нас самих, следы, ко­ торые нам удается иногда открывать в самых темных залежах

148

оцените свою продукцию. Через сито ваших дипломов проходит истощенная, потерянная молодость. Вы — рана целого Мира, Господа, и тем лучше для этого мира, и пусть он поменьше думает о голове человечества.

ОБРАЩЕНИЕ К ДАЛАЙ-ЛАМА

Мы твои верные слуги, о Великий Лама, направь на нас твой свет, даруй нам такой язык, на каком наши зараженные европей­ ские мозги смогли бы понимать; и если нужно, то измени наш Дух, сотвори дух, обращенный к совершенным вершинам, где Дух и Человек не будут больше страдать.

Сделай Дух без привычек, дух поистине застывший в Духе, или Дух с его самыми чистыми привычками, твоими привычка­ ми, если они подходят для свободы.

Нас окружают заскорузлые папы, литераторы, критики, соба­ ки, наш Дух сам среди собак, которые думают на уровне земли, неисправимо в настоящем времени.

Научи нас, Лама, материальному росту тела и освобождению от притяжения земли.

Ибо ты хорошо знаешь, на какое прозрачное-чистое освобож­ дение душ, на какую свободу Духа в Духе — о, единственно при­ емлемый Папа, о, Папа истинного Духа, — мы намекаем.

Ты смотришь, о Папа, глазами изнутри,' на вершине внут­ реннего. Именно изнутри я похож на тебя, я — давление, идея, губы, греза, крик, отказ от идеи, подвешенный между всеми фор­ мами и не надеющийся ни на что, кроме ветра.

ОБРАЩЕНИЕ К ПАПЕ РИМСКОМУ

Исповедальня — не в тебе, о, Папа, а в нас; пойми это, и пусть поймет нас католическая церковь.

Во имя Родины, во имя Семьи готов продать души, свободно размалывать тела.

Между нашей душой и телом довольно непройденных путей, достаточно пространства, чтобы поставить твоих трясущихся свя­ щенников и это скопление совершенно случайных доктрин, кото­ рыми питаются все скопцы мирового либерализма.

Твой Бог, католический и христианский, как и все осталь­ ные боги, помыслил все зло:

1. Ты положил его в свой карман.

149

о другой войне, о войне с тобой, Папа, свинья. У нас дух исповедуется духу.

Сверху донизу твоей римской мансарды торжествует нена­ висть к непосредственным истинам души, к этому пламени, кото­ рые также сожгут дух.

Мы не от мира сего. О, Папа, запертый в этом мире, — ни земля, ни Бог не говорят через тебя.

Мир — это пропасть души, Папа искривленный, Папа, чуж­ дый душе, оставь нас плавать в наших телах, оставь наши души в наших душах, не надо нам твоего ножа ясных очевидностей.

ПИСЬМО БУДДИЙСКИМ ШКОЛАМ

Вы не принадлежите телу и знаете, в какой точке телесной траектории, ее бессмысленного шатания душа находит абсолют­ ный глагол, новое слово, внутреннюю землю; вы знаете, как мы совершаем повороты в нашей мысли и как дух может спастись от самого себя; вы внутренняя суть самих себя; ваш дух более не принадлежит плоти; здесь руки не для того, чтобы только хва­ тать; мозги способны видеть дальше леса крыш, цветения фаса­ дов, популяции колес, жизнедеятельности огня и мрамора. Про­ двигайся же вперед, железный народ, вперед, слова, написанные со скоростью света, вперед, друг к другу, детородные органы, с силой пушечных ядер. Что изменится на дорогах души? В спаз­ мах сердца, в неудовлетворенности духа?

А поэтому бросьте в воду всех этих белых людишек с их ма­ ленькими головами, и их так хорошо управляемым духом. Нуж­ но, чтобы эти собаки услышали нас — мы не говорим об извеч­ ном человеческом зле. Наш дух страдает от других нужд, а не тех, что связаны с жизнью. Мы страдаем от гниения разума.

Логическая Европа без конца дробит свой дух между молота­ ми двух терминов, то отпуская, то зажимая его. Но теперь уду­ шение дошло до предела, мы слишком долго паслись под ярмом. Дух больше самого себя, метаморфозы жизни многообразны. Вслед за вами мы отрицаем прогресс, и мы призываем вас: разру­ шайте наши дома.

Пусть наши писцы продолжают еще некоторое время писать, журналисты — сплетничать, критики — запинаться, сионисты — переплавляться в формы для награбленного, политики — разгла­

150