Antologia_frantsuzskogo_syurrealizma

Роже Витрак

АНДРЕ БРЕТОН

Я всегда испытывал безграничное доверие к отдельным фи­ зиономиям. Эти лица неопровержимо являются мне в подходя­ щий момент моей жизни, и они не могут пропасть или испарить­ ся. Некоторые могут, наверное, претерпевать трансформации, я еще не знаком с такими. Другие остаются неизменными и вспы­ хивают временами, как сияния. От них у меня опускаются веки, но они неизменно участвуют в одной и той же внутренней ночи,

водном и том же чуде.

Ив тот миг, когда я познал бесконечное поражение, я увидел Андре Бретона. Но лишь два года спустя я реально познакомился

сним. В одном укромном уголке Люксембургского сада, где он стоял целый час с широко раскрытыми глазами. Перед моими глазами танцевала пластина, раскаленная добела. Я обязательно должен с ним познакомиться. Откровения — не наше дело. Де­ терминизм — просто шутка. В тот момент он протягивал мне ру­ ку, и два года были раздавлены нашим рукопожатием. Два года, страшно сказать. Жизнь так длинна по ту сторону смерти.

Умереть! в любом возрасте — вот великая истина. Признан­ ная слабость перед жизнью является источником больших беспо­ койств. Смерть презирает слабых. Только у сильных достает сил

вногах, чтобы перейти на другую сторону. Андре Бретон живет в нашей половине, уже в Прош лом, как вы это называете. Ибо вы узнаете сегодня, что всем вам сто лет.

Все, что происходит от смерти, интересует только умы, до­ стойные этого имени. Сон — не пародия, как театр. Сон — это обучение смерти. Сны — священны. Нет ничего более кощунст­ венного, чем манипуляции аббата Мори или Ф рейда. Грезы го­ ворят на языке, который не принадлежит Логике. Этот язык можно было бы отнести к поэзии, если бы я не опасался, называя это слово, напомнить о более низком царстве. Этот язык принад­ лежит смерти. Все, что принадлежит смерти, принадлежит Андре Бретону.

Жесты на свободе сильнее, чем движения лазури. Их нельзя никому передать, они, словно сам Господь Бог, как это признают Писания. Свободный, как воздух, говорят. Это правда. Андре Бретон свободен, как воздух. Раскройте же мне тайну этих ре­ вольверов, которые стреляют сами по себе? Сами по себе? Ну вот

91

еще. Они заряжены, как все остальные. Они заряжены, как вы сами, ожидающие, что у вас вырастут такие ноги, что можно бу­

меня это. В большой тайне кто-то формируется после своего рож­ дения, после жизни, в течение жизни. Необходимо узнать объект. Объект — это я. Но именно Андре Бретон — единственный — уз­ нал об этом первым.

Слова? Мы искали их повсюду. Мозг был просто изрешечен ими. Мы открыли его. Он был бел, как гипс. Мы отыскали их в книгах. Андре Бретон не читал книг. Он знал, что место слов — нигде.

Вокруг духа поднимаются паруса, это простыни, как мы пы­ таемся сострить. Это покой и свет. Это дружба. Я среди друзей Андре Бретона благодаря тому доверию, какое они мне оказыва­ ют. Но это не доверие. Ни у кого нет доверия. Это благодать. Я желаю вам ее. Я вам желаю благодати.

Море принадлежит женщинам, подобно тому как смерть при­ надлежит мужчинам. Любовь принадлежит всем полам. Можно нарисовать в графике прекрасный философский символ. Нарисо­ вать ножом на обнаженном плече. Это делается только в очень серьезных случаях. К тому же это делается очень плохо. Андре Бретон сделает это лучше.

Андре Бретон написал несколько книг: ’’Гора-Сострадание” , ’’Магнитные поля”, ’’Сияние Земли”, ’’Потерянные шаги”-». Вы найдете в этих книгах значительно больше, чем в этой статье.

Есть границы, которые невозможно пересечь без риска и опасности. Риск — источник чудеснейших желаний, опасность — самое большое вожделение. Жить, рискуя всем, словно в едине­ нии со всеми рисками. Осуществлять самые опасные миссии — вот что способно взломать человеческую оболочку. Вот вам мета­ фора: сделать Земле ребенка. Совсем одного, одинокого, одного. Увы! Этот ребенок — не мы. Но ребенок не может быть некстати.

Здравствуй, Андре Бретон.

92

Роже Витрак

ТАЙНЫ ЛЮБВИ1

(сюрреалистическая драма)

Роже Витрак — Сюзанне*

Женщины, которых мы любим, возобновля­ ют истинную Субботу.

Альфред Жарри. "Абсолютная любовь

Заметки автора

Это моя первая пьеса — сюрреалистическая драма. Неискушенному чит ат елю она покажется совершенно от ­

личной от тех, что последовали за ней.

Я колебался, не зная, стоит ли публиковать ее в начале данного тома; но у хронологии — свои законы. И у мысли т о­ же. Кто-то решит, что эта туманная драма выпадает и з об­ щего ряда. Другие же — и я надеюсь на это — поймут, чт о она ”выпадает”, чтобы лучше высветить целое.

Эти последние будут, конечно же, ближе прочих к юнош е двадцати двух и к девушке восемнадцати лет от роду, которые, оставаясь слепы как любовь и глухи как маленький фонарик си­ яющ его стекла, вполне серьезно позировали для эт их тайн. Этих тайн, прошитых черной ниткой...

"Жить, как во сне”, ’'Видеть сны, как обычно живут”.

”Вечно изменчивые песочные часы Д ня и Н очи”.

’Ужасные и прелестные песочные часы Любви невидимого образа”.

"Но тайны, укрытые молниями, не обнаруживают себя. Они вспыхивают, когда глаза закрыты”.

М ы хорошо знаем, что нужно сказать все.

Ясно почему? Все — это значит понимать друг друга. Здесь же — диалог между разными отголосками. Во всяком случае, Гийом Аполлинер говорил, что издавать нужно все.

93

ПЕРСОНАЖИ:

Па т р и с, 23 года.

Ле а, 21 год.

Г-ж а М о р э н , мать Леа.

П е р в ы й д р у г П а т р и с а . В т о р о й д р у г П а т р и с а . Т р е т и й д р у г П а т р и с а .

До в и к (уменьшительное от Людовик), 30 лет.

Со с е д и .

Де в с т в е н н и ц а .

Мо л о д о й ч е л о в е к , актер.

Ст а р и к , актер.

г-жа Морэн).

М у ж ч и н а с в о л о с а м и щ е т о ч к о й и в к л е т ч а т ы х п а н т а л о н а х — г-н Морэн.

Ж и л ь ц ы в г о с т и н и ц е . Д в о е п о л и ц е й с к и х .

У п р а в л я ю щ и й г о с т и н и ц ы .

Тр о е д е т е й .

Зр и т е л ь (персонаж без слов).

94

’’Тайны любви” были показаны первый раз 2 июня 1927 года на сцене Театра Гренель силами Театра Альфреда

Жарри. Поставил пьесу Антонен Арто.

ПРО Л О Г

Сцена представляет собой открытое место. Пасмурно. Недавно прошел дождь. На стене до­ ма нарисован портрет как бы в негативном изображении. Рот черный. Щ еки красны, как и губы. Глаза блеклые.

Когда занавес поднимается, Патрис, сидя на корточках, старательно чертит палочкой ли ­ нии по грязи. Входит п о л и ц е й с к и й .

Па т р и с стоит на коленях.

Па т р и с . Ради бога! Признайся, Леа.

Ле а . Вы правы.

Па т р и с . Не правда ли, Леа? Ну хорошо, вот вы здесь, вы

вполне рассудительны. Ну что же, признайтесь. Поверьте мне. Все равно раньше или позже вы пройдете через это. Не упрямьтесь, как ребенок. Вы же не хотите, чтобы я рассердился?

95

Л е а . Патрис! Что вы делаете?

П а т р и с (все так же, на коленях.) Да ничего, Леа, ниче­ го. Вы же видите — я прогуливаюсь. Ах! Ну в конце-то концов, вы признаетесь или нет?

Ле а . Нет.

Па т р и с. В последний раз говорю, Леа!

Ле а . Нет.

Па т р и с . Примите эти несколько цветков. (Дает ей поще­

Ле а . Ох! Мама!

Па т р и с. Я лишний, не так ли?

Па т р и с (громко крича). Осторожнее! Вы упадете. Г-ж а М о р э н . Но это неплохо, дочь моя.

Па т р и с (так же). Это вы, бычок?

Г-ж а М о р э н. А ты, ты его любишь?

Ле а . Так, как следует.

Па т р и с (так же). Вытрите нос омару, вашему отцу, де­

Ле а. Я не смею.

Па т р и с . Ах! Ах! Теперь эта коза!

96

Г-ж а М о р э в. Хочешь, я поговорю с ним вместо тебя? Л е а. Я не так глупа, ты у меня его уведешь.

Г-ж а М о р э н. А этого не хочешь. (Дает ей пощечину и

выходит.)

Ле а (плача). Патрис! Патрис! Патрис!

Па т р и с. К черту животных и столовую.

Ле а. Вы совсем одиноки на этом свете, Патрис.

Па т р и с . Ах, вы! Относитесь с уважением к моим родст­

венникам!

Ле а. Я вас прекрасно понимаю. Потому я все скажу.

Па т р и с . Посмотрим, посмотрим, посмотрим...

Ле а. А вы задавайте мне вопросы.

Па т р и с . Все равно, госпожа Морэн, у вас крупный пупок.

Ле а. И это все? Как жестоко.

Па т р и с . Ну вот! Она крепка. Что вы хотите сказать, Леа?

Ле а. Я признаюсь.

Па т р и с . Ах! Тысячу раз спасибо, Леа. Спасибо, тысячу

раз спасибо.

Входят т р о е д р у з е й Патриса.

П е р в ы й д р у г . Я счастлив, ты же знаешь. (Пожимает ему руку.)

Па т р и с . Спасибо.

Вт о р о й д р у г . Жаль. Она была создана для меня. Пью

за это, Патрис.

Па т р и с . Большое спасибо. (Пожимает ему руку.)

Тр е т и й д р у г . Ах! Дети детей. Сбереги и для меня од­

ного.

П а т р и с . Спасибо, а как насчет тебя?

Т р о е д р у з е й выходят.

У меня будет этот галстук. Галстук вокруг шеи с зубьями пилы. И я создам для тебя мост из соб­ ственной крови, Леа.

Ле а . Ты добр.

Па т р и с . Видишь ли, на мгновение я стал на сторону яг­

ненка. Он блеял. Бе... бе... бе... Трава сходила с поезда. Она жеманилась. Ягненок ее орошал. Вот что значит быть молодым.

Молчание.

Ах, впрочем, простите! Вы ведь признались! Раз­ ве вы не признались?

Ле а . Да, но в чем?

Па т р и с . Верно — в чем?

Ле а. Не могли бы вы обождать меня минуточку? (Выходит

итотчас возвращается с корзинкой, полной

маленьких собачек.)

Л е а . Моя мать особчает вам эту корзинку путят.

П а т р и с . Спасибо. (Бросает корзинку и собак в публику.)

Потому что для меня, знаешь ли, религия...

Молчание.

(Жестикулируя.) Что за прекрасное солнце! Что за прекрасное солнце! (Молчание.) Ведь правда, Леа? Ах, что б я тотчас же от него умер. О! Вот и мои друзья.

Входят т р о е д р у з е й .

(Так же). Ну а вы там, вы собираетесь уходить?

Т р о е д р у з е й выходят.

Видишь ли, Леа. Я счастлив. Нельзя мне этого больше. Я задыхаюсь. Это устрицы. Послушайте. (Кричит.) Это устрицы. Но чем же тогда зани­ мается лимон? Ах! Леа, не могли бы вы спрятать эту ногу, это колено. Не могли бы вы спрятать это бедро? (Вопит.) О! О! О! О! Я прокричу это. Я прокричу это с крыш, о звезда надо всеми звездами. (Призывая в свидетели зал.) Леа ме­ ня любит, Леа меня любит, Леа меня любит. Она в этом призналась. Она меня любит. (Обра­ щаясь к Леа.) Теперь твоя очередь. Прокричи это, Леа. Давай же, моя маленькая Леа, моя Ле­ ле, моя Леа-Леа. Прокричи, ну прокричи же это, моя Леалеалеа.

Л е а (в зал). Я люблю Патриса. Ах! Я люблю его требуху. Ах! Я люблю этого шута. Ах! Я люблю этого шута. Подо всеми его личинами, поверх всех его облачений, во всех его формах. Посмотри на них, Патрис. Послушай их. Ах! Ах! Ах! (Громко хохочет.)

98

Леа, не делай этого. Не делай этого здесь. У те­ бя замерзнут мышцы, и ты сожжешь свои нервы. Ах! Это меня не удивляет. Меня. Успокойтесь, моя постель не будет пахнуть ни взрывчаткой, ни порохом, как здесь.

Л е а. О, это уже пахнет мозгами.

П а т р и с . Хороший совет. Прибавьте звука и подметите под креслами. Эта грязь просто страшная зараза.

Ле а . Хватит, Патрис.

Па т р и с . Наведите же порядок, черт возьми! Приберите

немного. Женщин, пожалуйста, уложите спра­ ва. Мужчины пусть стоят слева. А дети посреди­ не, в подливке.

Ле а . Ты прав, о мой великий.

Па т р и с . Замолчи. А теперь, господин префект,

закуйте, пожалуйста, всех в кандалы.

Г о л о с (из зала). Господин Патрис, вы преступник.

П а т р и с . Я, сударь? Нет, сударь. Вы разве оглохли? Я люблю Леа. Нужно было кричать, что вы любите Жюли, Мари, Терезу, Мишель или Эстер, и Леа оказалась бы в той же общей куче. А у меня бы­ ли бы роскошные украшения на запястьях.

Л е а. А мне не нужно было бы спать с фосфором сегодня

Ле а. Тем лучше, тем лучше.

Па т р и с . Нам делают знак.

Леа и Патрис делают дружелюбные жесты в сторону зала. Зал освещается.

Ле а. А лицо?

Па т р и с . Ну хорошо! Ты напоминаешь мне удар ножом.

Рану.

Л е а . Ах, этот зверь, который все орошает, как он тебе по сердцу.

П а т р и с . Вовсе нет, Леа, клянусь тебе. Это было на фрон­ те. Впрочем, это не имеет никакого значения.

100