Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

вас не без горя... И у вас своя печаль. Хе-хе-хе. Теперь у вас, провинциалов, начинает кровь играть... страсти бушуют. Мы, столичные — люди каменные, ледяные, нет в нас пламени, и страстей мы не знаем, а вы вулка-

ны, везувии! Пш! пш! Дышит! Хе-хе-хе... Ой, обожгусь! А признайся-ка, Павел Иваныч, сильно кровь играет?» (А. Чехов).

Таким способом может воспроизводиться и внутренняя речь коголибо, напр., персонажа в лит. тексте: «И куда все это делось, — вздохнул

Ганин. — Где теперь это счастье и солнце, эти рюхи, которые так славно звякали и скакали, мой велосипед с низким рулем и большой передачей?

...По какому-то там закону ничто не теряется, материю истребить нельзя, значит, где-то существуют и по сей час щепки от моих рюх и спицы от велосипеда. Да вот беда в том, что не соберешь их опять, — никогда.

Я читал о «вечном возвращении»... А что если этот сложный пасьянс никогда не выйдет во второй раз?» (В. Набоков).

В форме чужой может представляться речь не другого лица, а своя собственная: «Как это скучно!» — воскликнул я невольно (М. Лермонтов).

Вводящие П. р. авторские слова могут предшествовать ей, вклиниваться в нее или следовать за ней, напр.: Он вздохнул и сказал, пустивши кверху трубочный дым: «На все нужно родиться счастливцем, Павел Иванович»; «Андрей Иванович, помилуйте! — сказал он, взявши его за обе руки. — Какое ж оскорбление? что ж тут оскорбительного в слове ты?»; «Какой, однако же, чудак этот Тентетников!» — думал между тем Чичиков (Н. Гоголь).

П. р. может находиться внутри авторских слов: Когда товарищ прокурор сумел доказать, что Шельмецов виновен и не заслуживает снисхождения; когда он уяснил, убедил и сказал: «Я кончил», — поднялся защитник

(А. Чехов).

Иногда П. р. вводится в текст в качестве элементов подлинного выражения, напр.: Предположение дневального, что «взводный нажрался и дрыхнет где-то в избе», все больше собирало сторонников (А. Фадеев).

Выбор слов, вводящих П. р., очень важен. Как правило, для этого используются глаголы речи и мысли (сказал, заметил, отметил, подумал), эмоции и чувства (удивился, обрадовался, возмутился, увлекся), действия (оборотился, привстал, подскочил), глаголы, обозначающие мимику и жесты (улыбнулся, нахмурился, кивнул). Напр.: «Я считаю «Темные аллеи» лучшим, что я написал, — заявлял он запальчиво, — а они, идиоты, считают, что это порнография и к тому же старческое бессильное сладострастие. Не понимают, фарисеи, что это новое слово в искусстве, новый подход к жизни!» (И. Одоевцева).

Авторские слова не только указывают на сам факт чужой речи, но и содержат ее оценку, отношение к ней автора, характеристику говорящего, т.е. являются важным экспрессивным, выразительным средством.

Конструкцию с П. р. не следует путать с репликой диалога, которая также является передачей прямого, дословного высказывания, но не вводится авторскими словами.

М. Бахтин отмечает наличие множества модификаций прямой речи в лит. языке, таких, как п о д г о т о в л е н н а я П. р. (возникновение пря-

мой речи из косвенной или несобственно прямой; классическим образцом этой модификации М. Бахтин называет изображение состояния князя Мышкина перед эпилептическим припадком в «Идиоте» Достоевского); о в е щ е с т в л е н н а я п р я м а я р е ч ь (авторский контекст строится так, что характеристики героя, данные ему автором, «бросают густые тени на его прямую речь». Такова, как правило, прямая речь у Гоголя и представителей так называемой «натуральной школы»); п р е д в о с х и щ е н - н а я, р а с с е я н н а я и с к р ы т а я П. р. (предвосхищение чужой речи рассказом ее темы, оценок и акцентов. Запрятанная в авторском контексте чужая речь как бы прорывается в действительном прямом высказывании. По мнению Бахтина, эта модификация очень распространена в современной прозе — у А. Белого, И. Эренбурга и др.); р и т о р и ч е с к а я П. р. (риторические вопросы, восклицания и др.); з а м е щ е н н а я П. р. (это говорение за другого, очень близкое к несобственно-прямой речи, при котором авторская речь сливается с чужой речью).

Лит.: К о д у х о в В.И. Прямая и косвенная речь. — Л., 1957; К у л а г и н А.Ф. Конструкции с прямой речью и сложное предложение. — РЯШ. — 1969. — № 1; Б л и н о в Г.И. Изучение способов передачи чужой речи. — РЯШ. — 1974. — № 2; Ш и р я е в Е.Н. Прямая речь // Русский язык. Энциклопедия. — М., 1979; К о н ь к о в В.И. Прямая речь и цитата в художественном тексте. — Русская речь. — 1980, № 4; К р у ч и н и н а И.М. Прямая речь // Лингвистич. энциклопедич. словарь. — М., 1990; Б а х т и н М.М. Косвенная речь, прямая речь и их модификации // Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. — М., 2000.

О.Н. Емельянова

ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ (газетно-публицистический, газетный, политический, газетно-журнальный) — один из функц. стилей, обслуживающий широкую область общественных отношений: политических, экономических, культурных, спортивных и др. П. с. используется в политической литературе, его представляют средства массовой информации (СМИ) — газеты, журналы, радио, телевидение, документальное кино. В качестве синонимов термина П. с. употребляются приведенные в заголовке наименования: наиболее распространенное г а з е т н о - п у б л и ц и с т и ч е с к и й характеризует наличие в П. с. двух подстилей — газетно-информационного и собственно публицистического; г а з е т н ы й и г а з е т н о - ж у р н а л ь н ы й выделяют главную сферу применения П. с. — периодическую печать в указанной сфере общения; п о л и т и ч е с к и й подчеркивает важную роль политического аспекта в подходе к действительности.

Тематический диапазон П. с. практически неограничен: политика, идеология, философия, экономика, культура, спорт, повседневный быт, текущие события (не случайно публицистику называют «летописью современности»), рассматриваемые, однако, сквозь призму определенных политико-идеологических установок.

Главные задачи П. с. — сообщение новостей и их комментирование, оценка фактов и событий. П. с. реализует две функции языка — воздей-

ствующую и информативную. Взаимодействие этих функций и составляет языковую специфику П. с. Информативная функция ведет к формированию нейтрального слоя словаря, речевых стандартов, строевой лексики, необходимой для словесного оформления сообщений. Воздействующая функция обусловливает наличие и формирование оценочной лексики — прежде всего концептуальной, т.е. идеологической, общественно-поли- тической (концептуальные слова, как правило, оценочны). Это наиболее важный разряд П. с., ключевые слова, характеризующие социальнополитическую направленность газетно-публиц. текста. Воздействующая функция формирует и большой разряд оценочной (неконцептуальной) лексики.

Благодаря взаимодействию информативной и воздействующей функций, а также в результате условий создания газетного текста (оперативность) последнему свойственно сочетание экспрессии и стандарта (В.Г. Костомаров), поиски новых, необычных выразительных средств, переходящих нередко в стандарт, штамп.

Таким образом, организацию языковых средств П. с. определяют его главные функции — информативная и воздействующая. Использование языковых средств обусловливается во многом их социально-оценочны- ми качествами и возможностями с точки зрения эффективного воздействия на аудиторию. Материалом для формирования газетно-публиц. лексики выступает вся общелитературная лексика. В результате газетно-пуб- лиц. с п е ц и а л и з а ц и и разнородная по составу, тематике, языковым качествам общелитературная лексика трансформируется в единые, однородные функционально и стилистически разряды публиц. (газетной) лексики. Напр., основной путь формирования публиц. лексики из специальной — переносное ее использование, сопровождаемое развитием в ней социально-оценочной окраски (сцена, арена, агония, артерия, раковая опухоль).

Социальная оценочность — одна из главных особенностей языка газеты (публицистики), нуждающейся не только в номинации явлений, фактов, событий, но и в их социальной оценке, интерпретации. Социальная оценочность определяет главные языковые процессы, происходящие в недрах П. с. Так, для периода 70—80-х гг. ХХ в. было характерно обусловленное идеологическими причинами резкое разграничение языковых средств на позитивно- и негативно-оценочные (ср., с одной стороны, веха, форум, свершения и, с другой — злодеяния, клика, клеймить). В 90-е годы действие социальной оценочности сохраняется, но она принимает более тонкие формы: исчезает резкое разделение языковых средств на положительные и отрицательные, многие слова меняют знак оценки на противоположный (бизнес, бизнесмен, ВПК) или нейтрализуются (элита). Широкое распространение получает ирония как средство непрямой оценки, позволяющая в условиях отсутствия в обществе четких идеологических ориентиров избегать выражения собственных позиций.

Действие социальной оценочности проявляется и на уровне речи, прежде всего в ее структуре. Специфика публиц. речи определяется во

многом характером публиц. субъекта — автора. В отличие от худож. литературы автор публиц. текста — конкретная личность, подлинный, реальный, «частный» человек. Отсюда документальность, эмоциональность, субъективность публиц. речи. Другая сторона личности автора публиц. текста — ч е л о в е к с о ц и а л ь н ы й, что обусловливает социально-поли- тический, социально-оценочный подход к явлениям действительности, т.е. широкое привлечение приемов риторики, теории аргументации, полемики, методов социального, политического анализа и т.д. Взаимодействие двух сторон категории автора публиц. произведения (человек частный — человек социальный) определяет широкий спектр публиц. произведений — от сдержанных, трезво-аналитических до эмоциональных, личностных, пристрастных. Последнее особенно характерно для современной газеты; автор же советской газеты до середины 80-х гг. выступал как обобщенное лицо, как рупор партии и издающего органа.

Таким образом, структура понятия «автор» определяет во многом стиль публицистики того или иного периода. Так, авторское «я» в современной публицистике приобретает черты мягкости, человечности, раскованности. Автор не человек, вершащий суд, расставляющий безапелляционные оценки, но размышляющий, наблюдающий, выражающий свои чувства и мысли. Авторское «я» стало богаче, разнообразнее, конкретнее, сменив прежнее безликое, обобщенное и унифицированное «мы». Изменились и взаимоотношения автора и читателей: речь из преимущественно однонаправленной становится более диалогичной (отсюда увеличение доли интервью).

С точки зрения структуры, публиц. речь однослойна в отличие от художественной. Она представлена авторским монологом, оживляемым диалогами и редкими вкраплениями несобственно-прямой речи (в очерке, фельетоне, репортаже). Однако однослойность публицистической речи не недостаток, но признак ее специфики, силы и выразительности. Она позволяет прямо, открыто, эмоционально выразить чувства и мысли. К этому средству нередко прибегают и писатели, когда испытывают необходимость в непосредственном обращении к читателю (публиц. отступления). В документальности (подлинности), персонализованности (личностности и эмоциональности) и заключается специфика и выразительность публиц. речи.

Структура авторского «я» формирует и систему жанров, в которых реализуется П. с. Обычно выделяют информационные жанры (хроника, информационная заметка, интервью, репортаж), аналитические жанры (статья, корреспонденция), худож.-публиц. жанры (очерк, фельетон, памфлет, эссе, рецензия).

Естественная форма бытования П. с. — письменная. Но он реализуется и в устной форме — доклады, речи, выступления на собраниях, митингах, в государственных и общественных организациях и т.д.

П. с. занимает ведущее место в стилистической структуре рус. литер. языка. По силе и масштабу влияния на развитие лит. языка, формирования языковых вкусов, речевых норм он превосходит худож. речь. Особен-

но велика роль в этих процессах СМИ. Многие новые средства лит. выражения рождаются и проходят апробацию сначала в П. с. Однако следует иметь в виду и возможность отрицательного влияния СМИ на лит. язык (злоупотребление заимствованиями, жаргонами, вульгаризмами, нарушение языковых норм и т.д.).

Лит.: К о с т о м а р о в В.Г. Русский язык на газетной полосе. — М., 1971; Е г о ж е: Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой массмедия. — М., 1994; Р о г о в а К.А. Синтаксические особенности публицистической речи. — Л., 1975; С в е т а н а С.В. Телевизионная речь. — М., 1976; В а к у р о в В.Н., К о х т е в Н.Н., С о л г а н и к Г.Я. Стилистика газетных жанров. — М., 1978; Язык и стиль средств массовой информации и пропаганды / Под ред. Д.Э. Розенталя. — М., 1980; Е г о ж е: Современная публицистическая картина мира // Публицистика и информация в современном обществе. — М., 2000; Л ы с а к о в а И.П. Язык газеты: социолингвистический аспект. — Л., 1981; Е е ж е: Тип газеты и стиль публикации. Опыт социолингвистического исследования. — Л., 1989; С о л г а н и к Г.Я. Лексика газеты. Функциональный аспект. — М., 1981; В а с и л ь е в а А.Н. Газетно-публицистический стиль речи. — М., 1982; М а й д а н о в а Л.М. Структура и композиция газетного текста. — Екатеринбург, 1987; Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики теста / Под ред. А. Н. Кожина. — М., 1987; Л а п т е -

ва О.А. Живая русская речь с телеэкрана. — Сегед, 1990; Аргументация

впублицистическом тексте. — Свердловск, 1992; В е щ и к о в а И.А. Публицистический стиль как единица в системе функциональных разновидностей языка. — Вестник Моск. ун-та. Сер. IХ. Филология. — 1992. — № 1; К а й д а Л.Г. Авторская позиция в публицистике: Автореф. дис. ...

д-ра. филол. наук. — М., 1992; К а к о р и н а Е.В. Стилистические изменения в языке газеты новейшего времени: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — М., 1992; К о ж и н а М.Н. Стилистика русского языка. — 3-е изд. — М., 1993; К о ж и н а М.Н., Д у с к а е в а Л.Р. Лингвостилистические изменения в русской газете последнего десятилетия, «Stylistyka-II». — Opole, 1993; Л а з а р е в а Э.А. Системно-стилистические характеристики газеты. — Екатеринбург, 1993; Д у с к а е в а Л.Р. Диалогичность газетных текстов 1980—1990-х гг.: Автореф. дис. ... канд. филол. наук, 1994; Русский язык / Под ред. E. ђirjaev. — Opole, 1997; В и н о г р а д о в а В.Н. О некоторых изменениях в стилистике русского языка, «Stylistyka-VII». — Opole, 1998.

Г.Я. Солганик

316

Р

РАЗВЕРНУТЫЕ ВАРИАТИВНЫЕ ПОВТОРЫ (РВП) — смысловые единицы научного текста различной протяженности (от словосочетания до нескольких абзацев), дословно или с перефразировкой повторяющие высказанное ранее в тексте положение и содержащие в своей структуре элементы нового знания, т.е. некоторое развитие темы (содержания) произведения. Это коммуникативные единицы, способствующие развертыванию целого научного произведения, точнее — выражению динамики старого и нового знания; это средство реализации коммуникативной функции языка (именно в научной сфере) и «спиралевидности» научного познания. Они специфичны для научного стиля речи, поскольку обращение к ним автора научного произведения обусловлено учетом психологии восприятия научного текста, необходимостью преодоления психологического барьера при понимании нового знания и стремлением добиться адекватного понимания текста читателем. Не случайно употребление РВП связано с акцентированием авторской концепции, т.е. нового знания.

РВП — это к о м м у н и к а т и в н ы е единицы, и их существование в научном тексте обусловлено целым комплексом экстралингвистических факторов: закономерностями научного познания и мышления, логикой развития научной мысли, психологическими закономерностями научной коммуникации, а также глубокой диалогичностью речи в рамках научного письменного общения.

Тем самым РВП принципиально отличаются от традиционных повторов, под которыми в лингвистике подразумеваются прежде всего лексические единицы, представляющие собой тавтологическое (синонимическое) воспроизведение и выполняющие в основном функцию связи (средства связности). РВП — это совершенно иные единицы не только по своему лексическому составу и синтаксической организации, но они имеют и свою собственную смысловую структуру, соотнесенную со смысловой структурой целого текста. Это единицы не языковые, а речевые (текстовые): они формируются и существуют только в конкретном тексте и выполняют в его рамках текстообразующую функцию. Кроме того, они концептуально маркированы, поскольку несут на себе нагрузку основного смысла целого произведения и выражают в нем (несмотря на то что они повторы) именно н о в о е знание.

317 Развернутые вариативные повторы

Выполняя в тексте функцию повторения, РВП не являются самостоятельными единицами и всегда зависят от тех высказываний (или основных высказываний — ОВ), которые воспроизводят. Как производное от ОВ, РВП всегда постпозитивны по отношению к ним.

Структурная природа РВП разнообразна и в целом представлена единицами двух уровней: синтаксического (синтаксические конструкции) и текстового (текстовые единицы). РВП синтаксического уровня — это повторы, выраженные сложными словосочетаниями, простыми и сложными предложениями. РВП текстового уровня обычно выражены либо сложными синтаксическими целыми (ССЦ), либо единством нескольких ССЦ, объединенных на основе смысла (РВП-фрагменты).

Текстовые РВП представляют собой наиболее сложные единицы в смысловом и структурном отношениях, поскольку характеризуются структурной членимостью и всегда — многозначностью. При этом семантическая организация РВП-фрагмента имеет как минимум три уровня градации: 1) уровень общей семантики (т.е. семантики соотношения РВПфрагмента с его ОВ); 2) семантики соотношения структурных частей фрагмента (т.е. ССЦ, входящих в его состав); 3) семантики соотношения структурных частей ССЦ (т.е. предложений, составляющих ССЦ). За счет частных повторов внутри отдельных ССЦ количество семантических уровней в РВП-фрагменте может увеличиваться.

РВП являются ф у н к ц и о н а л ь н о м а р к и р о в а н н ы м и текстовыми единицами, поскольку, вплетаясь в окружающий их конкретный контекст, выполняют в нем какую-либо смысловую функцию. Это: 1) обобщение содержания ОВ; 2) его конкретизация; 3) пояснение; 4) уточнение; 5) его акцентирование; кроме того, 6) ретроспекция и

7) проспекция. Все перечисленные функции РВП объединены в целом тексте наиболее общей текстообразующей функцией (применительно к вербальному развитию мысли, концепции и развертыванию текста, т.е. текстообразованию), хотя сама по себе эта функция не собственно смысловая.

Употребление РВП в тексте может сопровождаться их формальным выделением, или введением их в окружающий контекст с помощью специальных языковых «сигналов» (отмеченные РВП), или отсутствием такого введения (неотмеченные РВП). При этом для каждой функции существует свой набор «сигналов», Так, о б о б щ а ю щ и е РВП вводятся в

текст следующими средствами: вводными словами итак, словом, вводными словосочетаниями одним словом, таким образом, конструкциями связи обобщая, можно сделать вывод, что; в заключении скажем, что; подводя итог, скажем (повторим, еще раз отметим), что и т.п.; к о н к - р е т и з и р у ю щ и е РВП — вводными словами так, например, действительно, сравните, сравним, в частности; вводными словосочетаниями в самом деле, по мнению Х, по выражению Х. По замечанию Х и т.п.; конструкциями судите сами; сравните сами; Х об этом писал следующее; говоря об этом, Х писал; как писал Х и т.п.; п о я с н я ю щ и е РВП — пояснительными союзами то есть, а именно, именно, или; вводными словами

иначе, значит, следовательно; вводными словосочетаниями другими словами, иначе говоря, иными словами; конструкциями связи это означает, что; отсюда следует, что; это свидетельствует о том, что и т.п.; у т о ч - н я ю щ и е РВП — пояснительными союзами а именно, именно, или с семантикой уточнения в контексте данных повторов; вводным словом в

частности; наречием точнее, а также сочетанием имеется в виду; а к - ц е н т и р у ю щ и е РВП — конструкциями необходимо еще раз подчеркнуть; подчеркнем, что; важно отметить, что; необходимо отметить, что; мы должны понимать, что; подчеркнем еще раз, что и т.п.; р е т р о с п е к - т и в н ы е РВП — конструкциями связи и безличными предложениями

как мы видели; как уже было сказано; как мы указывали раньше; как мы видели выше; как уже было отмечено; как было показано в предыдущем разделе; как мы знаем; о чем уже многократно говорилось; мы уже отметили, что; что уже было нами отмечено; что было подчеркнуто в...главе и

т.п.; п р о с п е к т и в н ы е РВП — конструкциями связи ниже будет по-

казано, что; ниже мы увидим, что; об этом подробнее ниже; в последующем изложении мы рассмотрим эти вопросы более обстоятельно; этому вопросу мы уделим особое место и т.п.

По своей природе РВП глубоко противоречивая единица. С одной стороны, повтор чаще всего качественно преобразует ОВ, т.е. полностью или частично изменяет его семантику, его лексическую и синтаксическую структуру. Качественные же изменения ОВ приводят (но не всегда!) к его структурному обновлению в рамках РВП: в смысловой структуре повтора наряду с повторяющимся (старым) содержанием появляется новое, еще неизвестное читателю из данного текста. С другой стороны, в научном тексте происходит в основном повторение наиболее важных, в том числе концептуально значимых моментов содержания. Благодаря этому авторская научная концепция, во-первых, получает возможность адекватного выражения в тексте, а во-вторых, она закрепляется и оттачивается в структуре воспринимающей мыслительной деятельности реципиента. Указанные качества РВП в конечном счете способствуют развитию содержания научного текста, развертыванию авторской концепции в целостное произведение.

РВП, кроме того, в целом произведении выполняют функцию текстообразующего механизма: с их помощью происходит постепенное и незаметное для читателя чередование старого (коммуникативно и концептуально) и нового (коммуникативно и концептуально) знания. Так, посредством опоры на коммуникативно старое как известное и понятное для читателя автор поэтапно («по частицам») добавляет в общий объем содержания текста новое, в т.ч. концептуальное знание. Т.ђо., процесс развертывания целого текста идет во многом как постепенное приращение новой информации и ее чередования с известным уже знанием. При этом сам повтор уже не может быть рассмотрен как остановка движения мысли, как «топтание на месте» в общей динамике вербализации авторской концепции.

Так, например, в своей монографии «Семантика акцентного выделения» (М., 1982) Т.М. Николаева концептуально значимую мысль (но-

вое знание) о том, что высказывания с акцентным выделением (АВ) «меняют картину описываемого мира» повторяет двадцать восемь раз. Ср.: ОВ— «Оказывается, что наличие и/или место такого выделения меняет картину описываемого мира, даже и не включаемого в очевидной форме в текст, где располагается АВ» (с. 3); РВП1— «Как представляется, требуемые рамки могут быть наложены именно исходя из специфики АВ как коммуникативного явления. А именно... АВ создает вокруг высказывания, в которое оно входит, определенный коммуникативно-текстовый и достаточно объективный для данного социума ореол» (с. 5); РВП2— «Ее я никогда не понимала (а других — да); Сегодня не так холодно (до сегодняшнего дня было холодно и т.п.)» (с. 5); РВП3— «Мы говорили о двух отличиях высказываний с АВ от высказываний с нейтральным фразовым ударением: ...и созданием вокруг высказывания особой текстово-коммуникативной ауры» (с. 8); РВП4— «Иначе говоря, для высказывания с АВ конструируется контекст» (с. 14) и так далее по всему тексту.

Даже отсутствие в некоторых повторах элемента новизны отнюдь не свидетельствует об отсутствии у них текстообразующей функции. Такие повторы, как и РВП с приращением смысла, также акцентируют внимание читателя на наиболее важных смысловых и концептуальных моментах в каждом конкретном месте содержания целого текста, чем способствуют формированию наиболее адекватного понимания последнего читателем. А это, в свою очередь, обусловливает возможность успешного (т.е. логически стройного и семантически понятного реципиенту) перехода в авторских рассуждениях от одной темы к другой, от подтемы к подтеме и т.д. Таким образом, отсутствие нового содержания в РВП, т.е. отсутствие дополнительного (по сравнению с ОВ) элемента в его смысловой структуре, только на первый взгляд может показаться моментом некоторого застоя в процессе развертывания текста. На самом же деле и без «частицы» новизны повторы в научном тексте способствуют неуклонному постепенному развертыванию его содержания.

Во многом через повторы, а часто именно через повторы «работает» в научном тексте механизм текстообразования и развертывания авторской концепции в целостное произведение.

Лит.: К о ж и н а М.Н., Д а н и л е в с к а я Н.В. О развитии смысловой структуры в научном тексте посредством развернутых вариативных повторов (к постановке вопроса) // Принципы функционирования языка в его речевых разновидностях. — Пермь, 1984; Д а н и л е в с к а я Н.В. Вариативные повторы как средство развертывания научного текста. — Пермь, 1992.

Н.В. Данилевская

РАЗГОВОРНАЯ ЛЕКСИКА — см. Стилистически окрашенная лексика.

РАЗГОВОРНОСТЬ — см. Разговорный стиль.

РАЗГОВОРНЫЙ СТИЛЬ (разговорно-бытовой, разговорно-обиход- ный, повседневного общения) — один из функц. стилей, но в системе

функц.-стилевой дифференциации лит. языка занимает особое место, т.к. в отличие от других не связан с профессиональной деятельностью человека, используется только в неофициальной сфере общения и не требует для его применения специального обучения: им овладевают с раннего детства.

Ярче всего специфика Р. с. проявляется в непринужденном непосредственном общении, а потому она тесно связана с устной формой речи. В результате наиболее используемый термин — разговорная речь. Однако Р. с. реализуется не только в разг. (устной) речи и в ее стилизации в письменных худож. текстах (стилизованная разговорная речь), но и в бытовых письмах, в том числе и через Интернет, в дневниковых записях.

Ряд исследователей разговорной речи (Е.А. Земская, Е.Н. Ширяев и др.) считают ее особым языком, а не одним из функц. стилей. Другие (например, Е.А. Лаптева) видят черты разговорной речи в любой устной форме речи, противопоставляют не разг. и науч., публиц. и другие стили, а устную и письменную разновидность лит. языка в целом.

При всей дискуссионности вышеперечисленных точек зрения рационально сосредоточить внимание на тех характерных чертах разг. стиля, которые споров не вызывают: 1) Р. с. усваивается с детства; 2) Р. с. используется только в персонально адресованном не публичном общении или при стилизации такого общения в худож. литературе, реже в СМИ; 3) Р. с. выполняет прежде всего функцию общения в прямом смысле этого слова, функции сообщения (передачи информации) и воздействия отходят в нем на второй план; 4) Р. с. характеризуется наибольшей свободой в выражении мыслей и чувств, т.е. его доминантой, организующей речь, является минимум заботы о форме выражения (важно ЧТО, а не КАК); 5) нормы Р. с. носят узуальный характер, кодификация норм в Р. с. действует только в пределах общелитературных норм, но даже в этих случаях наименее жестко; 6) в Р. с. велика доля окказиональной и персо- нально-личностной составляющей (говорю и пишу как хочу), но одновременно очень существенна доля автоматизма речи, приводящая к сглаживанию «идиостильных» различий между людьми (авторство худож. текста установить легче, чем разговорного) и к широкому использованию в нем стереотипных оборотов, к лексической бедности, бездумному (особенно в устной форме) употреблению выражений, усвоенных в семье, навязанных рекламой и СМИ. Этим объясняются и «узкоколлективные» словечки типа семейных названий блюд, часто посещаемых магазинов (напр.: зайди в три ступеньки вниз, в длинный, в наш и т.д.) и победное шествие в конце XX в. ненужных рус. языку иноязычных слов (тинейджер, шопинг, маркет).

Как правило, в Р. с. передаются не только мысли, но и чувства, отсюда его эмоциональная насыщенность (в устной форме прежде всего интонационная). В нем широко используется эмоциональная лексика, восклицательные предложения, в худож. текстах при стилизации Р. с. — оборванные предложения, парцелляция, в пунктуации — тире и многоточие.