Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

ворного произведения с точки зрения набора, отбора и специфики структурирования в нем языковых единиц, а также с точки зрения поэтики. Это анализ поэтической формы, дающий ключ к мотивированной интерпретации смысла стиха. Иными словами, данный вид анализа ХП предстает как «анализ и систематизация элементов языковой организации текста, воплощающих «образ мира» и «образ автора» с позиций определенного эстетического идеала» (Болотнова, 2001, с. 48). Очевидно, поэтому лингвопоэтическому разбору (гораздо более, чем другим видам Л. а. х. т.) свойственно вторжение в литературоведческий анализ.

Лингвопоэтический разбор текста включает в себя следующие необходимые компоненты исследовательских действий: 1) определение места произведения в творчестве поэта; 2) интерпретация жанровых и тематических особенностей текста; 3) определение идеи произведения; 4) эмоциональной тональности; 5) ритмики, стихотворного размера, особенностей рифм; 6) описание художественных приемов и их роли в произведении; 7) анализ языковых средств в их соотнесенности с образным строем.

В качестве специфического инструментария Л. а. х. т. служат текстообразующие категории (см. Текстовая категория). Среди текстовых категорий можно выделить универсальные и соотнесенные с ними (неуниверсальные). Так, к универсальным категориям относятся: целостность (план содержания) и связность (план выражения), вступающие друг с другом в отношения дополнительности.

Целостность (или цельность) текста (см.) как пространственное и временное единство содержательной организации, направленное на решение определенной внеречевой задачи (Гальперин, 1981, с. 84—85), связана с содержательным планом, смыслом произведения, или, иначе, с худож.-эстетической концепцией писателя/поэта. Следовательно, эта категория соотносится прежде всего с ментально-эмоциональными особенностями чтения, с особенностями восприятия читающим худож. информации и реализуется в интерпретационной деятельности адресата как его стремление объединить в единое смысловое целое отдельные части произведения. Отсюда ясно, что целостность является категорией больше психологической, чем собственно лингвистической (Сорокин, 1982).

Как явление психолингвистическое, цельность не может возникать «на выходе» (при завершении чтения) автоматически. Она обеспечивается денотативным пространством текста и конкретной ситуацией его восприятия, а также способностями воспринимающего: кто воспринимает текст, где, когда, зачем? Это говорит о потенциальности и ситуативности цельности ХТ. Кроме того, противоречивость цельности заложена самой природой ХТ — его линейно-нелинейным (дискретно-не- прерывным) характером изложения. Таким образом, целостность худож. текста носит парадигматический характер.

Однако важно, что «на входе» автор, понимая (интуитивно или осознанно) сложность в достижении целостного восприятия текста читате-

лем, стремится так или иначе заложить условия для возникновения именно такого восприятия в сознании адресата, стремится сформировать целостность в общих и конкретных чертах, используя для этого различные языковые и речевые средства, в том числе и средства, относящиеся к другим (неуниверсальным) категориям ХТ.

Связность (см.) — это взаимосвязь и взаимообусловленность всех элементов текста, иначе, это его системность на всех уровнях, когда изъятие из общего континуума даже незначительной части приводит к разрушению целого (Гальперин, 1981). В рамках целого текста связность реализуется как расчлененность содержательно-смыслового пространства на предопределяющие друг друга и зависимые друг от друга компоненты. В отличие от целостности эта категория более лингвистична, поскольку материализуется на поверхностном уровне текста с помощью синтагматики слов, предложений, текстовых фрагментов.

Л.Г. Бабенко выделяет интенциональную и синтагматическую связность. Интенциональная связность обусловлена замыслом автора и создается по его воле как особое, специфическое для конкретного художника и конкретного произведения членение континуального смысла на компоненты. Интенциональная связность реализует в ХТ интрасвязность текста, т.е. обеспечивает содержательный план концептуальной (внутренней) связностью. Синтагматическая связность — это связность, имеющая внешнее, собственно лингвистическое выражение, она реализует в ХТ его экстрасвязность, т.е. взаимосцепление звуков, слов, предложений, композиционных частей текста и т.п. Эти два проявления связности взаимообусловлены, но не жестко, поэтому можно говорить об их относительной независимости (Бабенко, 2000). Таким образом, связность ХТ может быть реализована на пространстве текста семантическими, смысловыми или структурно-языковыми средствами.

Эти две фундаментальные текстообразующие категории притягивают к себе и формируют вокруг себя категории, соотнесенные с ними. Так, целостность ХТ обеспечивается категориями информативности, интегративности, завершенности, хронотопа (текстового времени и текстового пространства), категориями образа автора и персонажа, модальности, эмотивности и экспрессивности; связность ХТ обеспечивается семантическими, структурно-языковыми и смысловыми повторами, континуумом, когезией, ретроспективной и проспективной направленностью высказывания (Гальперин, 1981).

Кроме указанных текстовых категорий ХТ, в научной литературе называются и некоторые другие универсальные свойства текста, которые следует учитывать при Л. а. х. т. К ним относятся: а б с о л ю т н а я а н т р о п о ц е н т р и ч н о с т ь ХТ (Гончарова, 1983), связанная с тем, что худож. текст «зиждется» на трех центрах: авторе — создателе ХП; действующих лицах — образах ХП, в качестве которых выступают чаще всего люди; читателе, выступающем в качестве «сотворца» ХП. Таким образом, ХТ насквозь антропоцентричен. С о ц и о л о г и ч н о с т ь ХТ — это его, с одной стороны, связь с определенным временем, эпохой, соци-

203 Лингвостилистический анализ художественного текста

альным устройством общества, а с другой — способность самостоятельно выполнять социальные функции (Бахтин, 1994; Гюббенет, 1991). С этим свойством связаны понятия «вертикального контекста», т.е. контекста воссозданной в произведении эпохи, и «фоновых знаний», под которыми понимается совокупность общих для коммуникантов сведений. Д и а л о г и ч н о с т ь ХТ — свойство, связанное, с одной стороны, с бесконечностью, открытостью его содержания, не допускающими однозначного толкования смысла произведения, в связи с чем ХТ не теряет своей актуальности на протяжении многих лет; с другой — с соотнесенностью с другими текстами, как более ранними, уже существующими, так и последующими, на данном конкретном историческом этапе развития литературного процесса лишь потенциальными. Теория диалогичности ХП была разработана в трудах М.М. Бахтина (Бахтин, 1975, 1979). Н а п р я ж е н н о с т ь т е к с т а — это динамическая плотность его содержания, способная держать читателя в эмоционально-интеллекту- альном напряжении от начала произведения до самого конца (Адмони, 1994). Это его психологический накал, развивающийся по нарастающей от завязки к кульминации и далее — к развязке, а также, в некоторых случаях, эпилогу. И др. универсальные свойства ХТ.

Н.С. Болотнова определила некоторые специфические качества, порождаемые эстетической функцией ХП: э с т е т и ч е с к и о б у с л о в л е н - н а я п р а г м а т и ч н о с т ь — способность текста вызывать эстетический эффект всей системой средств и приемов; э с т е т и ч е с к и о р и е н т и - р о в а н н а я к о н ц е п т у а л ь н о с т ь — неповторимость творческой индивидуальности автора и его отношения к действительности; о б р а з - н о с т ь — способность ХТ вызывать в читательском восприятии систему представлений.

Одной из характерных черт ХТ является его и н т е р п р е т и р у е - м о с т ь — принципиальная неоднозначность понимания, толкования, раскрытия смысла произведения. Множественность интерпретаций обусловлена тем, что худож. текст является психо-эстетическим феноменом, «ибо он создается автором для выражения своих индивидуальных представлений о мире, знаний о мире при помощи набора языковых средств и направлен читателю» (Бабенко, 2000, с. 63). Читатель, пытаясь проникнуть в концептуальный мир писателя, выступает не пассивным воспринимающим, а активным деятелем, т.е. «с о т в о р ц о м» худож.-образной системы. При этом структурно-языковая и композиционно-смысловая организации ХП являются основой объективности его интерпретации, а коммуникативно-прагматическая природа текста и социальные характеристики читателя (возраст, пол, образование, уровень культуры и т.п.) допускают неоднозначность интерпретации всего того, что объективировано в языковой и глубинной ткани текста.

В заключение следует отметить, что Л. а. х. т. является достаточно молодой лингвистической дисциплиной, при этом тесно связанной с такими недавно оформившимися направлениями, как лингвистика текста, психолингвистика, герменевтика, стилистика, прагматика, теория

коммуникации и некоторые др. Очевидно, поэтому в теории Л. а. х. т. пока еще больше вопросов, чем ответов.

Лит.: Л о т м а н ђЮ.М. Структура художественного текста. — М., 1970; Е г о ж е: Анализ поэтического текста. — М., 1972; Е г о ж е: Внутри мыслящих миров: Человек — текст — семиосфера — история. — М., 1996; Л а р и н ђ- Б.А. Эстетика слова и язык писателя. — Л., 1974; Щ е р б а ђЛ.В. Избранные работы по русскому языку. — М., 1975; Б а х т и н ђМ.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. — М., 1975; Е г о ж е: Эстетика словесного творчества. — М., 1979; Ч е р н у х и н а ђИ.Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста: Факторы текстообразования. — Воронеж, 1977; Е е ж е: Элементы организации художественного прозаического текста. — Воронеж, 1984; Е е ж е: Общие особенности поэтического текста. — М., 1987; И в а н ч и к о в а ђЕ.А. Синтаксис художественной прозы Достоевского. — М., 1979; Н о в и к о в ђЛ.А. Лингвистическое толкование художественного текста. — М., 1979; Е г о ж е: Художественный текст и его анализ. — М., 1983; В и н о г р а д о в В.В. Избранные труды: О языке художественной прозы. — М., 1980; О д и н ц о в ђВ.В. Стилистика текста. — М., 1980;К у п и н а ђН.АЛингвис.- тический анализ художественного текста. — М., 1980; Е е ж е: Смысл художественного текста и аспекты лингвистического анализа. — Красноярск, 1983; Г а л ь п е р и н ђИ.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М., 1981; Г о р ш к о в ђА.И. Языкпредпушкинской прозы. — М., 1982; Е г о ж е: Русская словесность: От слова к словесности. — М., 1996; К а р а у л о в ђЮ.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. — М., 1981; З о л о т о в а ђГ.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М., 1982; С о р о к и н ђЮ.А. Текст, цельность, связность, эмотивность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. — М., 1982; Е г о ж е: Текст и его пространство // Категоризация мира: пространство и время. — М., 1997; Н о в и - к о в ђА.И. Семантика текста и ее формализация. — М., 1983;Д о л и н и - н ђК.А. Интерпретация текста. — М., 1985;К о в т у н о в а ђИ.И. Поэтический синтаксис. — М., 1986; К у х а р е н к о ђВ.А. Интерпретация текста. — М., 1988; Ш а н с к и й ђН.М. Лингвистический анализ художественного текста. — Л., 1990; Б е л я н и н ђВ.П. Психолингвистический и концептуальный анализ художественного текста с позиций доминанты // Логический анализ языка. Концептуальный анализ. — М., 1990; М а к с и м о в Л.Ю. Лингвистический анализ художественного текста. — М., 1992; Л и х а - ч е в ђД.С. Концептосфера русского языка. Изв. АН СССР. Сер. ЛиЯ. — 1993. Т. 52. — № 1; Б а р а н о в А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. — Ростов н/Д., 1993; Б а б е н к о ђЛ.Г.,В а с и л ь е в ђИ.Е., К а з а р и н ђЮ.В. Лингвистический анализ художественного текста. — Екатеринбург, 2000; Б о л о т н о в а ђН.С. Анализ текста. — Томск, 2001.

Н.В. Данилевская

ЛИТЕРАТУРНО-РАЗГОВОРНЫЙ СТИЛЬ (тип) речи (разговорная речь) — 1) Функц. разновидность лит. языка, употребляемая в условиях неофициального, непринужденного общения и противопоставленная в пределах лит. языка как дихотомической системы стилю книжному (см.). Лит.-разг. стиль в данном значении рассматривается вне системы функц. стилей и может быть обозначен термином не с т и л ь, а т и п языка. Основная форма реализации Л.-р. с. (т.) р. — устная речь (см.), однако он функционирует и в некоторых жанрах письменной речи (см.): записках,

частных письмах, дневниковых записях. Экстралингвистическими факторами (ориентацией прежде всего на устную форму речи, использованием в неофициальной обстановке, преимущественно — в частно-быто- вом, обиходном общении, реже — в служебной и социально-культурной сфере, но тоже в ситуациях неподготовленного, неофициального общения) обусловливаются основные стилевые черты Л.-р. с. (т.) р. — непринужденность, конкретность, экспрессивность, субъективная оценочность. Эти черты находят яркое и последовательное отражение в составе употребляемых

вЛ.-р. с. (т.) р. языковых единиц и особенностях их функционирования.

2)Один из функциональных стилей лит. языка (см. Разговорный стиль).

3)Индивидуальная манера речи с «налетом» разговорности, или «фрагментарным» использованием способов и средств Л.-р. с. (т.) р. в первом значении (см. п. 1), т.е. это стиль непринужденного изложения, возможный в различных функц. стилях и жанрах, в т.ч. в письменной форме (ср., напр., индивидуальный стиль некоторых ученых). Данная разновидность речи является книжно-разговорной, или «олитературенной» разговорной, следовательно, нормативной, но характеризующейся более свободной формой выражения, чем собственно книжная речь.

4)Намеренное использование средств разг. речи (непринужденной, может быть, даже фамильярной) — сигналов разговорности (разг.-просто- речной лексики, разг. порядка слов, неполных предложений и т.д.) — для получения разг. окраски в неразг. жанрах. Это, во-первых, стилизация разг. стиля и самого процесса говорения в худож. литературе, когда разговорность выступает в качестве эстетической категории; во-вторых, употребление разг. элементов с целью достижения простоты, доступности, эмоциональности речи, создания впечатления меньшей официальности в ораторском искусстве, СМИ, научно-популярном изложении (особенно в устной публичной речи, но также и в письменной), разговорность проявляется при этом как риторическая категория (О.Б. Сиротинина). Указанное значение Л.-р. с. (т.) р. близко к предыдущему (см. п. 3), поскольку и в том и

вдругом случае разговорность характеризует индивидуально-авторский стиль. Однако в последнем случае (в отличие от предыдущего) это качество речи достигается осознанно, усилия автора специально, с определенной целью направлены на передачу особенностей разг. речи.

Если применительно к первому значению (п. 1) более уместен термин «тип языка», а во втором случае имеется в виду функциональный стиль (п. 2), то в последних значениях (п. 3 и 4) зафиксировано понимание стиля, идущее от традиций рус. словесности XIX в.

К числу наиболее общих лингвистических признаков разг. речи (разг. системы общения) относятся следующие: активность некнижных средств языка (со стилевой окраской разговорности и фамильярности), средств субъективно-модального и эмоционально-оценочного характера на всех уровнях языка; употребительность языковых единиц конкретного значения; неполноструктурная оформленность синтаксических конструкций.

В лексике широко используются единицы бытового, конкретного содержания (т. н. бытовизмы): чайник, кастрюля, расческа, шкаф, куртка

и мн. др. слова, специализирующиеся на повседневном обиходе, образующие лексико-семантические поля еда, дом, одежда и т.п. Ограничен состав абстрактной лексики, книжных слов, терминологии, необщеизвестных слов иноязычного происхождения. Подавляющее количество слов в разг. речи относится к нейтральной общеупотребительной лексике (напр., нейтральное говорить используется гораздо чаще, чем болтать). Используются оценочные слова (балбес, растяпа, дрыхнуть). Отрицательную или (реже) положительную оценку в контекстах разг. речи приобретают слова нейтральные (собака, корова, орел и др.). Экспрессивная окраска имеет широкий диапазон — от дружески фамильярной до грубо фамильярной и бранной.

Разг. речь богата фразеологизмами: экспрессивно окрашенными разговорными (заговаривать зубы, палка о двух концах, рвет и мечет), просторечной окраски (ни в зуб ногой, ни в какие ворота не лезет, курам на смех), бранными (ну их к черту, ко всем чертям, шут гороховый и др.). Говорящие (независимо от уровня образованности) видят во фразеологизмах единицы с постоянной экспрессией, готовые выразительные средства и легко употребляют их в спонтанной речи.

Словообразовательные особенности Л.-р. с. (т.) р. связаны прежде всего с его экспрессивностью и оценочностью. Активны суффиксы субъективной оценки: лапушка, мамуся, кисонька, холодина, слабак, хитрюга, злюка; суффиксы с функциональной окраской разговорности: -к- (тетрадка, известка), -ик (ножик, дождик), -ун (говорун, крикун), -яг(а) (работяга, трудяга) и др. Употребительны бессуффиксные образования (хворь, пляс), словосложения (вертихвостка, лежебока, пустомеля), существительные, образованные способом универбации — на базе словосочетания (сгущенка — сгущенное молоко, маршрутка — маршрутное такси), способом усечения (комп — компьютер, диссер — диссертация). Оценочное значение получают не только имена существительные, но и прилагательные, в основном благодаря суффиксам: очк-астый, кус-ачий, худющий, бедн-енький, высоч-енный и т.д., и глаголы, среди которых пре- фиксально-суффиксальные образования (по-шал-ивать, при-говар-ивать), префиксальные (под-устал, при-купить), суффиксальные (штраф-ануть, здоров-еть). В целях усиления экспрессии используется удвоение основы, иногда с дополнительной префиксацией или суффиксацией (чудесныйрасчудесный, огромный-преогромный, штопано-перештопано, лежмя лежит).

В области морфологии в Л.-р. с. (т.) р. специфично соотношение частей речи. В разг. сфере нет обычного для языка преобладания существительных над глаголами: в рус. разг. речи глагол является самым употребительным среди знаменательных слов. Значительно повышенную частотность демонстрируют личные местоимения и частицы, в числе последних активны разговорные ну, ведь, вот. Употребительны притяжательные прилагательные (Колин отец, Димкина кассета, бабушкино лекарство).

Напротив, почти не встречаются причастия и деепричастия. Ограничен круг кратких прилагательных, в основном это предикативы, очень редко употребляемые в полной форме или вообще не имеющие ее (должен,

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК — основная форма существования национального языка, принимаемая его носителями за образцовую; исторически сложившаяся система общеупотребительных языковых средств, прошедших длительную культурную обработку в произведениях авторитетных мастеров слова, в устном общении образованных носителей национального языка. Функциональное назначение и внутренняя организация Л. я. обусловлены задачами обеспечения речевой коммуникации в основных сферах деятельности всего исторически сложившегося коллектива людей, говорящих на данном национальном языке. По своему культурному и социальному статусу Л. я. противопоставляется народно-разг. речи: территориальным и социальным диалектам, которыми пользуются ограниченные группы людей, живущих в определенной местности или объединенных в сравнительно небольшие социальные коллективы, и просторечию — наддиалектной некодифицированной устной речи ограниченной тематики. Между формами национального языка существует взаимосвязь: Л. я. постоянно пополняется за счет народно-разг. речи.

Л. я. присущи след. основные признаки, выделяющие его среди других форм существования национального языка:

1.Нормированность. Языковая норма — общепринятое употребление, регулярно повторяющееся в речи говорящих и признанное на данном этапе развития Л. я. правильным, образцовым. Лит. нормы охватывают все стороны (уровни) языковой системы и поэтому сами представляют собой определенную систему: лексических, фразеологических, морфологических, синтаксических, словообразовательных, орфоэпических, правописных норм. Наличие языковых норм является условием всеобщности Л. я. «Быть общепринятым, а потому и общепонятным» — основное свойство Л. я., которое «в сущности и делает его литературным» (Л.В. Щерба).

2.Кодифицированность. Кодификация — научное описание норм, закрепление их в грамматиках, справочниках, словарях; наиболее эксплицитная и объективированная форма признания нормативности языкового явления. Кодификация лит. норм обновляется по мере изменений как в самом языке, так и в оценках его средств говорящими. В совр. обществе кодификация лит. норм происходит при активном участии научной, педагогической, писательской общественности, СМИ.

3.Относительная стабильность (историческая устойчивость, традиционность). Без этого качества Л. я. был бы невозможен обмен культурными ценностями между поколениями. Стабильность Л. я. обеспечивается, во-первых, действием общеобязательных кодифицированных языковых норм, во-вторых, поддержанием стилевых традиций благодаря письменным текстам, т.е. связана еще с одним признаком Л. я. — наличием его письменной фиксации. Стабильности рус. Л. я. способствует также его целостность, отсутствие существенно различающихся местных вариантов.

4.Полифункциональность. Основными формами Л. я., представляющего собой дихотомическую систему, являются разговорно-литератур-

ная и книжно-литературная речь (см. литературно-разговорный стиль речи, стиль книжный), противопоставленные друг другу как наиболее крупные функционально-стилевые сферы. В свою очередь книжная речь демонстрирует функционально-стилевое расслоение на речь научную, официально-деловую, публицистическую, художественную. Понятия «Л. я.» и «Язык худож. литературы» нетождественны. Первое шире в том смысле, что объединяет несколько функционально-стилевых разновидностей языка, второе является более широким в другом отношении — в худож. произведения включаются, помимо лит. языковых средств, элементы народно-разг. речи (диалектизмы, жаргонизмы и др.). Кроме того,

Л.я. ориентирован на всеобщность, а худож. язык — на творческое индивидуальное своеобразие.

5.Развитая вариативность и гибкость, что обеспечивает параллельные способы выражения и языковую свободу личности. Формирование разнообразных средств выражения в сфере лексики, фразеологии, словообразования, грамматической вариантности в процессе эволюции Л. я. способствовало расширению его функций. Постепенно он начинает обслуживать все сферы человеческой деятельности, и этот процесс сопровождается функционально-стилевым расслоением Л. я. Многообразие пополняющих Л. я. стилей порождает богатую синонимику языковых средств в пределах единого Л. я., делает его сложной, разветвленной системой функц. разновидностей, представляющей интерес как для теории Л. я., так и для стилистики, областью взаимодействия данных языковедческих дисциплин, пересечения их проблематики. Стилистическое (экспрессивно-стилистическое, функционально-стилистическое) богатство Л. я. составляет стилистический аспект Л. я., источник формирования и развития стилистики как науки.

Л. я. проходит в своем становлении несколько этапов, связанных с историей народа. В развитии рус. Л. я. выделяются две главные эпохи: донациональная, которая заканчивается в XVII в., и национальная. Более детальная периодизация Л. я. может быть представлена в след. виде: 1) Л. я. древнерусской народности (XI—нач. XIV в.); 2) Л. я. великорусской народности (XIV—XVII вв.); 3) Л. я. периода формирования рус. нации (от середины—2-й пол. XVII в. до Пушкина); 4) совр. Л. я. (от Пушкина до нашего времени). В более узком понимании термином «совр. рус. Л. я.» обозначается язык XX—XXI в. (с 1917 г.). Еще более узкое толкование —

Л.я. новой России (постсоветского периода).

Л.я. — понятие историческое, поскольку на разных этапах развития

Л.я. меняются его признаки. В отношении рус. Л. я. эти изменения состояли в следующем: 1. Л. я. возник как письменный (лат. littera — буква, письмо). Под древнерусским Л. я. понимается тот язык, который дошел до нас в письменных памятниках XI—XIII вв., принадлежащих к различным жанрам, а именно: жанрам светской повествовательной литературы (литературно-худож. произведение «Слово о полку Игореве», летописные повествования и др.), деловой письменности (свод законов «Русская правда», договорные, купчие, жалованные и другие грамоты), цер-

ковно-религиозной литературы (проповеди, жития). Рус. Л. я. функционировал только как письменный на протяжении всего донационального периода. 2. Л. я. донациональной эпохи не был единым: существовало несколько его типов, среди которых сформированные не только на основе языка древнерусской народности, но и на основе церковнославянского языка. 3. В истории рус. Л. я. претерпевал изменения такой существенный признак Л. я., как норма. Нормы в донациональный период имели стихийный характер, не были кодифицированными (до появления первых рус. грамматик), строго обязательными. Для каждого типа Л. я. (напр., народно-литературного или церковно-книжного) складывались свои нормы. Они имели отношение только к письменной форме языка, поскольку и сам Л. я. был письменным. 4. Л. я. донационального периода отличался узостью употребления и своих функций. Им владела ограниченная часть общества — представители высших кругов и монахи. Л. я. был прежде всего языком оф.-дел. общения (некоторые исследователи, напр. А.И. Горшков, не считают, что на ранних этапах развития Л. я. деловой язык можно признать Л. я.); кроме того, использовался в худож. литературе и летописях. Становление системы функц. стилей в рамках единого Л. я. происходит позже, в конце XVIII—нач. XIX в. Постепенно формируются закономерности использования языковых единиц в зависимости от целей общения в той или иной функц. сфере (см. Функциональный стиль, Историзм стиля).

Вистории Л. я. большую роль играет творчество выдающихся мастеров слова. Так, А.С. Пушкин, руководствуясь принципами соразмерности и сообразности, достиг в своем творчестве смелого синтеза всех жизнеспособных элементов Л. я. с элементами живой народной речи и положил начало совр. рус. Л. я.

Вкачестве основной тенденции в развитии рус. Л. я., действующей начиная с пушкинского периода, исследователи называют тенденцию к демократизации Л. я. Однако демократические процессы в рус. языке имели разную направленность, особенно в ХХ в. Для первых послереволюционных лет характерно вовлечение в общественно-политическую жизнь широких слоев населения, которые не владели или не вполне владели нормами Л. я., в результате чего сами нормы получили активное развитие, расширение. В тоталитарно-административную эпоху были по многим позициям отброшены назад процессы демократизации (см. Тоталитарный язык), однако в противовес жесткой регламентации языка возникали новые демократические тенденции: стремление освободиться от

т.н. новояза, творческое освоение языка, появление газет, журналов, радио- и телепередач с собственным стилем во времена «хрущевской оттепели». В период стагнации (брежневский период) наблюдается попытка возродить (в ослабленных, иногда пародийных формах) тоталитарное мышление и новояз — официальный язык тоталитарной эпохи. В период перестройки и постперестройки в развитии Л. я. возрождается демократическая доминанта. Характерные тенденции — усиление в речи личностного начала, диалогичность, стилистический динамизм. Наибо-