Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

КОНТИНУАЛЬНОСТЬ ТЕКСТА — в лингвистике текста грамматическая категория, связанная с понятиями времени и пространства; определенная последовательность фактов, событий, развертывающихся во времени и пространстве, причем развертывание событий осуществляется не одинаково в разных типах текстов. В худож. тексте континуум как текстовая категория, проявляющаяся в разных формах течения времени, пространства, событий, представляет собой особое худож. осмысление категорий времени и пространства объективной действительности, условную хронологическую последовательность событий, вступающую в противоречие с реальным течением времени; поскольку континуум худож. текста обычно основан на нарушении реальной последовательности событий, он предоставляет читателю возможность творчески воспринимать текст: домысливать некоторые факты, устанавливать причинно-след- ственные и определительные отношения между «разорванными» действиями и связывать их между собой, восстанавливая их непрерывность. Временная и пространственная континуальность текста (по И.Р. Гальперину, континуум) вызывает у читателя ощущение движения. Континуум в худож. произведении непрерывен и дискретен; когда он непрерывен, то передает действие, деятельность; когда он дискретен, то выражает состояние или качество. Читатель воспринимает время и движение независимо от того, представлены они в непрерывном или дискретном виде.

Лит.: С а п а р о в М.А. Об организации пространственно-временноґго континуума художественного произведения // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л., 1974; Ч е р н у х и н а И.Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста: факторы текстообразования. — Воронеж, 1977; Т у р а е в а З.Я. Категория времени. Время грамматическое и время художественное. — М., 1979; Г а л ь п е р и н И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М., 1981; М а т в е е в а Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990.

М.П. Котюрова

КОНЦЕПТ — один из наиболее популярных и наименее однозначно дефинируемых терминов совр. лингвистики. Он связан прежде всего с антропоцентрической парадигмой языкознания и когнитивно-прагма- тической методологией и используется наряду с такими ключевыми понятиями, как «дискурс», «картина мира» и др., для репрезентации мировоззренческих, интеллектуальных и эмоциональных интенций личности, отраженных в ее творениях — текстах.

Само понятие К. сформировалось в отечественной лингвистике в последнее десятилетие. В «Философ. энцикл. словаре» (1983) определение К. предельно кратко: «(от лат. сonceptus) — содержание понятия»; в «Лингв. энцикл. словаре» (1990) этот термин не приводится. Первоначально термин появился при переводе работ иноязычных авторов как синоним понятия «сигнификат». Одной из первых лингвистическое содержание К. определила А. Вежбицка: «Это объект из мира «Идеальное», имеющий

имя и отражающий определенные культурно обусловленные представления человека о мире «Действительность»» (цит. по: Фрумкина Р.М., 1992). Однако в настоящее время в языковедении с термином «К.» связывают «весьма различающиеся теоретические построения, что в значительной мере осложняет взаимопонимание между авторами тех или иных публикаций» (Залевская А.А., 2001, с. 31).

Вк о г н и т о л о г и и под К. понимается «оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы

иязыка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике» («Краткий словарь когнитивных терминов», 1996, с. 90). Некоторые ученые полагают, что часть концептуальной информации имеет языковую «привязку», т.е. способы их языкового выражения, но часть этой информации представляется в психике принципиально иным образом, т.е. ментальными репрезентациями другого типа — образами, картинками, схемами и т.п. Как интерпретаторы смыслов К. постоянно уточняются и модифицируются. «Так как люди постоянно познают новые вещи в этом мире и поскольку мир постоянно меняется, человеческое знание должно иметь форму, быстро приспосабливаемую к этим изменениям» (Барсалоу Л.В. Цит. по: «Краткий словарь...…», с. 91).

Термин и понятие К. широко используются и при описании языковой семантики. Нередко значения языковых выражений приравниваются к соответствующим К. Однако такое истолкование соотношения К. и значения не является единственно возможным. «К. — это скорее посредники между словами и экстралингвистической действительностью» («Краткий словарь...…», с. 92). Как перспективное оценивается то направление в семантике, которое придерживается идеи о противопоставленности концептуального уровня семантическому (языковому), поскольку общечеловеческие (если и не универсальные) К. по-разному группируются и поразному вербализуются в разных языках в тесной зависимости от собственно лингвистических, прагматических и культурологических факторов, а следовательно, фиксируются в разных значениях (Там же, с. 92—93).

Вл и н г в о к у л ь т у р о л о г и и К. мыслится как «культурно-менталь- но-языковое» образование, своего рода «сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека… тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, который сопровождает слово» (Степанов Ю.С., 2001). В отличие от многих исследователей, Ю.С. Степанов считает К. и понятие различными сущностями, ср.: «В отличие от понятий концепты не только мыслятся, они переживаются. Они — предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений» (Там же). По мнению этого исследователя, в структуру К., с одной стороны, входит все, что имеет отношение и к строению понятия; с другой стороны, к структуре концепта относится все то, что делает его фактом культуры: исходная форма, сжатая до основных признаков содержания история, современные ассоциации, оценки и т.д. По В.В. Колесову, К. предстает в своих содержательных формах как образ, как понятие и как символ; И.А. Стернин рассматривает К. как комплексный мыслительный образ, являющийся операционной единицей мыш-

183 Концепт

ления и вербализуемый в процессе коммуникации теми или иными речевыми средствами (см. лит.).

Тот факт, что слово и так называемый «культурный концепт» материализуются обычно в одном и том же звуковом / буквенном комплексе, обусловливает необходимость различения внутреннего содержания слова, с одной стороны, и концепта, с другой, а также специфики семантического и концепторного анализа. Концепторный анализ, обнаруживая точки соприкосновения с семантическим, отличен от него прежде всего по конечным целям и анализируемому материалу. Семантический анализ (СА) «направлен на экспликацию семантической структуры слова, уточнение реализующих ее денотативных, сигнификативных и коннотативных значений» (Кубрякова Е.С., 1991). Концепторный анализ (КА) предстает как поиск того общего, что подведено под один знак и предопределяет бытие знака как когнитивного образования. СА связан с разъяснением слова, КА движется к знаниям о мире. Материалом для СА служат реализующие слово речевые контексты. Источниками сведений для постижения К. являются «тексты культуры», в частности, п р е - ц е д е н т н ы е т е к с т ы, х у д о ж е с т в е н н ы е д е ф и н и ц и и (типа Вся наша жизнь — игра; Мир — театр, и люди в нем актеры; Слово есть Бог, и Бог есть слово и т.п.), к о н ц е п ц и и, выработанные в том или ином произведении духовной культуры, например, концепция войны у Л. Толстого, концепция игры у Г. Гессе, концепция рока в древнегреческой трагедии и т.д. (см.: Грузберг Л.А., 2001).

Говоря о внутреннем содержании слова, языковед имеет в виду его семантику. Внутреннее содержание К. — это своего рода совокупность смыслов, организация которых существенно отличается от структуризации сем и лексико-семантических вариантов слова. Соотношение семантики слова и совокупности смыслов одноименного К. многопланово, а иногда и парадоксально. Так, в концепте и г р а отсутствуют смыслы ‘безделье’, ‘несерьезное времяпрепровождение’. В то же время весьма актуальными оказываются смыслы субстанционального характера, а именно осмысление игры в качестве олицетворения высокоинтеллектуальной деятельности и/или аналога сознательной деятельности как таковой. Для многих культурных концептов характерна антиномичность — диалектичное совмещение, гармония противоположностей. В концепте с л о в о, например, отчетливо уловимы такие составляющие, как ‘всесильность — бессилие’, ‘вечность — мимолетность’, ‘спасительность — губительность’. В концепте с м е р т ь отразилось представление о ней как о явлении уг- рожающе-ужасном и в то же время житейски-философски-спокойное отношение к неизбежности ее, характерное для народного сознания.

К осознанию К. как т е к с т о в о й к а т е г о р и и наиболее близка современная п с и х о л и н г в и с т и к а, то ее крыло, которое осуществляет интегративный подход к анализу языковых явлений, предполагающий выход за рамки лингвистики и учет особенностей функционирования языка как одного из компонентов сложного ансамбля психических процессов, без взаимодействия которых пользование языком (в том числе понимание текста) невозможно. Именно такой подход к анализу К.

КОСВЕННАЯ РЕЧЬ — это чужая речь, воспроизводимая не от лица говорящего и введенная автором повествования в форме изъяснительной придаточной части сложноподчиненного предложения. Напр.: Так он без всякого стеснения объясняет Бунину, что не считает его поэтом и

что Гумилев и все аполлоновцы возмущались, когда такая высококвалифи-

цированная типография, как «Голике», отпечатала его «Листопад» (И. Одоевцева).

ВК. р. личные формы глаголов и местоимений употребляются от лица повествователя. Синтаксическим центром, организующим всю конструкцию с К. р., являются вводящие слова автора — это главная часть сложноподчиненного предложения.

Особенно часто К. р. используется в газетных жанрах. Как правило, это клишированные конструкции с набором вводящих слов: заявил, что…;сообщают, что…;передали, что…;пишут, что…. Напр.Вчера: лидер этой партии заявил, что принято решение выставить своего кандидата на выборах (Из газет).

Втаких предложениях-конструкциях отсутствуют элементы экспрессивности, присущие прямой речи: обращения, междометия, некоторые частицы, повелительная форма глагола, просторечные, диалектные, жаргонные слова и проч. Поэтому в ряде случаев прямую речь нельзя преобразовать в косвенную, не изменив существенно ее содержания. Напр.: Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши в руки карты, тотчас же выразил на лице своем мыслящую физиономию <...…>Выходя.

сфигуры, он ударял по столу крепко рукою, приговаривая, если была дама:

«Пошла, старая попадья!», если же король: «Пошел, тамбовский мужик!»

А председатель приговаривал: «А я его по усам! А я ее по усам!» Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения: «А! была не была, не с чего, так с бубен!» Или же просто восклицания: «черви! червоточина! пикенция!» или: «пикендрас! пичурущух! пичура!» и даже просто: «пичук» — названия, которыми перекрестили они масти в своем обществе» (Н. Гоголь).

К. р. очень удобна для краткого пересказа обширных высказываний. При этом она может быть предельно обобщенной, но может и включать фрагменты дословного высказывания.

Языковой смысл К. р., по мнению М. Бахтина, заключается «в а н а - л и т и ч е с к о й п е р е д а ч е ч у ж о й р е ч и. Одновременный с передачей и неотделимый от нее анализ чужого высказывания есть обязательный признак всякой модификации косвенной речи. Различными могут быть лишь степени и направления анализа».

М. Бахтин выделяет две основные модификации К. р. — предметноаналитическую и словесно-аналитическую. В первом случае чужое высказывание воспринимается «как определенная с м ы с л о в а я п о з и ц и я говорящего, и в этом случае с помощью косвенной конструкции аналитически передается его точный предметный состав (что сказал говорящий). <…...> Это достигается лишь ценой известного обезличивания передаваемой речи». Предметно-аналитическая модификация косвенной речи, с точки зрения М. Бахтина, слабо развита в рус. языке. Зато распространена другая — словесно-аналитическая, при которой чужое высказыва-

ние передается «как в ы р а ж е н и е, характеризующее не только предмет речи (или даже не столько предмет речи), но и с а м о г о г о в о р я щ е - г о: его речевую манеру, <…...> его душевное состояние, выраженное не в содержании, а в формах речи (напр., прерывистость, расстановка слов, экспрессивная интонация и пр.), его умение или неумение хорошо выражаться и т.п.».

При помощи К. р. можно передать чужую речь лишь с той или иной степенью точности, что может создать у слушающего (читающего) впечатление вольной или невольной интерпретации высказывания.

Лит.: К о д у х о в В.И. Прямая и косвенная речь. — Л., 1957; М и л ы х М.К. Конструкции с косвенной речью в современном русском языке. — Ростов н/Д., 1975; Т р у ф а н о в а И.В. Способы передачи чужой речи в русском языке. — Елец, 1994; Б а х т и н М.М. Косвенная речь, прямая речь и их модификации // Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. — М., 2000.

О.Н. Емельянова

КРАСНОРЕЧИЕ — см. Риторика; Судебное красноречие.

КУЛЬТУРА РЕЧИ — область духовной культуры, связанная с применением языка; качества речи, обеспечивающие эффективное достижение цели общения при соблюдении языковых правил, этических норм, ситуативных требований и эстетических установок.

Термин К. р. указывает на степень развития, достигнутую обществом в области речевого пользования. В К. р. соединяется язык и общественный опыт применения языка. Традиция речевого пользования (особенно опыт наиболее авторитетных в этой области людей — златоустов, мастеров красноречия) переводится в область ценностных характеристик: одни средства языка и речевые приёмы выделяются и рекомендуются в виде образцов для подражания (становятся литературной нормой), другие не рекомендуются в качестве социально осуждаемых или непрестижных. Т. о., в основе понятия К. р. лежит понятие нормативности.

При освоении культуры родной речи человек имеет четыре крупных ориентира: совокупность норм лит. языка, совокупность этических установлений своего народа, совокупность целей и обстоятельств общения и, наконец, национальное представление о красоте речи (соответственно выделяются языковой, этический, коммуникативный и эстетический факторы и соответственно компоненты К. р.). В каждом конкретном случае говорящему приходится учитывать не один, а все четыре ориентира, так что выбрать одни единицы и отказаться от других, правильно соединить их не так просто и в родном языке. Это тем более так, поскольку каждый из компонентов К. р., соответствующий названным ориентирам, представляет собой обширный свод речевых обычаев и правил, которые приняты в обществе и которых придерживается большинство, они могут изучаться по отдельности. Правило, правильность, норма

— это центральные понятия К. р., действующие во всех ее сферах.

правила предпочтения литературной языковой единицы, а не ее нелитературного языкового конкурента, т.е. круг о б я з а т е л ь н ы х норм лит. языка (правильно класть, а не ложить; инженеры, а не инженера, мн.; который час?, а не сколько время?). Для того чтобы осуществить этот выбор и добиться правильности речи, необходимо иметь представление о делении национального языка на лит. и нелит. разновидности (диалекты, просторечие, жаргоны), об особенностях лит. языка и его составе, а также знать круг фактов, связанных отношениями конкуренции, как в приведённых выше примерах. Вторая часть языкового компонента связана с правилами выбора одного из вариантов в пределах лит. языка — того варианта, который больше соответствует определённой сфере употребления, т.е. круг в а р и а т и в н ы х норм лит. языка (в разговорной лучше сказать картошка: почистить картошку, сварить картошку, в деловой — картофель: закупка картофеля, цены на картофель). Для того чтобы правильно осуществлять такой выбор, нужно иметь представление о функц. стилях речи и эмоционально-экспрессивном расслоении языковых единиц. К этому же компоненту относится полнота понимания языковой единицы, от которой зависит точность речи, и владение законами логики при создании и восприятии текстов, выражающееся в логичности речи.

Э т и ч е с к и й к о м п о н е н т К. р. связан с речевым выражением нравственного кодекса народа и учётом этого фактора. При этом выбор в пользу более эффективной единицы общения осуществляется не только между литературной (правильной) и нелитературной (неправильной), но и между правильными единицами. Напр., и приветствие Здравствуйте, Константин Александрович! (1), и приветствия Здравствуй, Костя!

(2), Привет, Костик! (3) правильны, но в общении взрослых в официальной обстановке или обращении младшего к старшему лучше будет (1), а в неофициальном общении ровесников или приятельском обращении старшего к младшему — (2) или (3). Правильный выбор здесь требует знания культурных традиций и запретов, понимания, что такое

уместность и чистота речи.

К о м м у н и к а т и в н ы й к о м п о н е н т связан с тем влиянием, которое оказывает на речь обстановка общения, внешние обстоятельства, т.е. ситуация. К. р. предполагает, что, владея языковыми нормами и зная культурно-этическую синонимию, нужно ещё и гибко вести себя применительно к ситуации. При одних и тех же отношениях (предположим, со старшим по возрасту официальным лицом) в ситуации «встреча на ходу» приветствие может быть сокращено до одного слова здравствуйте, а присутствие третьих лиц заставит приятелей-ровесников выбрать не обычное для них «Привет, Костяй! — Привет, Андрюха!», а более нейтральный вариант. Ещё сильнее будет влиять на выбор эффективных средств экстремальная ситуация: под ее влиянием многие правила перестают иметь значение. Ситуация определяет и количество речи, необходимое и достаточное в определённом случае. Гибкости требует также приспособление речи к возможностям адресата: изложение информации долж-

но соответствовать речевой эрудиции собеседника. В теории качеств речи данные свойства названы уместностью, лаконизмом, ясностью речи.

Э с т е т и ч е с к и й к о м п о н е н т связан с укоренившимися в отечественной культуре представлениями о том, что красиво и что некрасиво в речи. Эти представления имеют отношение к конкретным внешним качествам речи: высказывание Но и у Анны его не было некрасиво и неудобно за счёт несвойственного рус. языку стечения гласных; в выражении Я знал, что шторм нам не грозит неэстетичен звуковой повтор [што што]. Обобщённо они связаны с понятием о богатстве и выразительности речи.

Таким образом, сфера К. р. — это сфера взаимодействия языка и культуры, языка и неязыковой действительности, применение языка с учётом требований отечественной культуры и обстоятельств общения. Различные коммуникативные качества, естественно, жёстко не разделены, они частично пересекаются и дополняют друг друга.

Науку о К. р. называют так же, как и сам изучаемый ею объект: культура речи, а если нужно подчеркнуть их различие, то теория культуры речи. К. р., обобщённо, изучает характер пользования языком и занимается регламентацией речевой деятельности с нормативных позиций. Данное направление языкознания относится к области лингвистической аксиологии: все языковые и речевые данные, а также разработки всех наук, на которые опирается К. р. (в их числе лингвопрагматика, психолингвистика, социолингвистика, этика, эстетика, лингвострановедение), переводятся в оценочную плоскость на основе понятия нормы, трактуемой в качестве культурной ценности. Кроме того, в задачи данной науки входит прогнозирование изменений нормы на основании суммы внешних и внутриязыковых факторов. Параллельно рассматривается и феномен «антикультуры», как в целом, так и в частностях (коммуникативная агрессия и коммуникативные неудачи), а также коммуникативные помехи.

К. р. как область языкознания складывалась долгое время и в различных вариантах. Она ведёт своё начало от работ М.В. Ломоносова, А.Х. Востокова, Я.К. Грота. Одной из первых специальных работ, повлиявших на дальнейшее развитие К.р., является труд В.И. Чернышева «Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики» (1911). В качестве самостоятельной научной дисциплины К.р. складывается к 20-м годам ХХ в., выделившись на пересечении лингвистики, риторики и стилистики в качестве интегративного прикладного направления науки. В создании теории К. р. и практической нормализаторской деятельности (прежде всего, создании культурно-речевого оснащения толковых словарей) принимают участие крупнейшие учёные: Г.О. Винокур, А.М. Пешковский, Л.В. Щерба, Д.Н. Ушаков, позднее Р.И. Аванесов, С.И. Ожегов, Ф.П. Филин и др. Их трудами сформирована теория нормы и нормативности, выработана систематика языковых норм, заложены основы нормализации. Нормативная отрасль К. р., имеющая столь мощную опору, активно развивалась и в дальнейшем (такими учеными, как К.С. Горбачевич, Л.К. Граудина, В.А. Ицкович, Л.И. Скворцов и др.).

Коммуникативному аспекту К. р. первоначально уделялось меньшее внимание. Однако параллельно на эмпирической основе сложилась такая культурно-речевая по своей сути дисциплина коммуникативной направленности, как практическая стилистика (М.К. Милых, Д.Э. Розенталь). Её основное содержание — обоснованная критика речи на основе теории коммуникативных речевых качеств, систематика которых выполнена ещё в античной риторике, и предложения по совершенствованию речи и текста в соответствии с конкретикой определённой сферы речевого взаимодействия, задачами общения, целеустановкой автора и особенностями адресата. Данное ответвление и сейчас продуктивно используется при подготовке журналистов, учителей-словесников, редакторов (Л.М. Майданова).

Первая целостная концепция в области теории К. р. также возникает на основе практических потребностей при подготовке специалистов-гу- манитариев. Её автор Б.Н. Головин последовательно рассматривает все взаимосвязи речи с неречевыми, внешними по отношению к речи структурами (концепция разрабатывалась в 60—70-е годы ХХ в., в 1976 г. увидел свет первый вузовский учебник по данной проблематике: «Основы культуры речи»). Системные связи между речью и языком, речью и мышлением, речью и действительностью, речью и человеком, речью и условиями общения, по Головину, создают общую координатную сетку речевого общения, что позволяет рассматривать различные качества речи (логичность, точность, ясность, уместность и др.) на едином — коммуникативном — основании и с учётом их взаимной обусловленности в коммуникативном акте. Так же чётко взаимосвязь общих критериев культуры речи с принципами речевого функционирования прослежена в работах А.Н. Васильевой (1990 и др.).

Развитие теории К. р. связано, особенно в последнее десятилетие, с усилением внимания к коммуникативному компоненту, укреплению антропоцентризма и более яркой выявленностью культурологических подходов к материалу. Понятия нормы и нормативности также претерпели некоторые изменения: нормативность как фундамент речевой культуры в настоящее время понимается не только как свойство единиц языковой системы, но и как параметр дискурса и текста. Теоретическую опору данных представлений составляет, прежде всего, типология норм, в соответствии с которой наряду с языковыми (системными) выделяются коммуникативные и стилистические нормы (Едличка и др.). Коммуника- тивно-прагматический аспект культуры речи разрабатывается сейчас наиболее активно, поскольку именно с ним более всего связана успешность и эффективность коммуникации. Современные исследования коммуникативных норм предполагают ориентацию на ценности, выработанные в русском общении (в том числе этические и эстетические) и регулятивы (в том числе связанные с нравственной сферой), т.е. характеризуются этическим и культурологическим наполнением, направленностью на осмысление и распространение толерантного речевого общения в противовес явлениям «антикультуры». Таким образом, в новейших

трудах (Е.Н. Ширяева, Л.К. Граудиной, С.И. Виноградова, Н.Н. Кохтева, Н.И. Формановской и др.) К. р. предстаёт интегративной наукой об эффективности речевого общения, на новом витке развития научного знания сближающейся с риторикой.

Лит.: В и н о к у р Г.О. Культура языка. — 2-е изд. — М., 1929; Р о з е н т а л ь Д.Э. Культура речи. — 3-е изд. — М., 1964; И ц к о в и ч В.А. Языковая норма. — М., 1968; Актуальные проблемы культуры речи / Под ред. В.Г. Костомарова

ного русского литературного языка. —2-е изд. — М., 1981; О ж е г о в С.И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. — М., 1974; Практическая стилистика русского языка. — Ростов н/Д., 1974; С к в о р ц о в Л.И. Теоретические основы культуры речи. — М., 1980; Основы культура речи: хрестоматия / Сост. Л.И.Скворцов. — М., 1984; М а й д а н о в а Л.М. Очерки по практической стилистике. — Свердловск, 1986; Р о з е н т а л ь Д.Э., Т е л е н к о в а М. Практическая стилистика русского языка. — 5-е изд. — М., 1987; Г о л о в и н Б.Н. Основы культуры речи. — 2-е изд. — М., 1988; Е д л и ч к а А. Типы норм языковой коммуникации // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XX. — М., 1988; В а с и л ь е в а А.Н. Основы культуры речи. — М., 1990; Ш и р я е в Е.Н. Культура русской речи: теория, методика, практика. — Изв. РАН. Сер. Л. и Я. Т. 51. — 1992. — № 2; Культура парламентской речи / Под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева. — М., 1994; Культура русской речи и эффективность общения. — М., 1996; Культура русской речи / Под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева. — М., 1998; М а й д а н о в а Л.М. Критика речи и литературное редактирование. — Екатеринбург, 2001.

Т.В. Матвеева