35589645

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

коррупции. Участие в коррупции в качестве взяткодателя может порождать когнитивный диссонанс, который преодолевается формированием нейтральной или позитивной установки на коррупцию.

В сфере деловой коррупции выяснилось, что положительная установка на коррупцию корреспондируется с повышенной оценкой уровня коррупции. Этот факт можно оценить как нетривиальный; ведь здравый смысл подсказывают простую модель: те, кто против коррупции, должны переоценивать ее уровень. Попытки объяснить выявленную нетривиальную зависимость привели к следующему. Бизнесмены-респонденты имеют различные модели социального порядка. Спектр этих моделей различает их таким образом, что на одном полюсе располагается модель, в которой мир видится светлым и справедливым, а на другом — злым и несовершенным. Часть бизнесменов исповедуют именно такое представление о мире. В нем масштабная всепроникающая коррупция — вполне естественная часть такой модели мира. С другой стороны, в этой модели коррупционное поведение — норма, следовать которой вполне естественно, непредосудительно, разумно, правильно. Это соответствует позитивной или хотя бы нейтральной диспозиции в отношении коррупции.

Отдельные синтетические переменные (типологии) строились для описания предпринимателей, попавших в сети наших опросов, и их бизнеса: «Успешность бизнеса», «Зависимость бизнеса от власти», «Вовлеченность в коррупцию». Это способствовало получению нетривиальных и поучительных результатов. За анализируемый период почти вдвое увеличилось число «проблемных» предприятий (убыточных и одновременно бесперспективных). Было установлено, что успешность бизнеса не зависит от степени монополизма на соответствующем рынке. В период с 2001 по 2005 г. успешность бизнеса начала мигрировать из мегаполисов в менее крупные города. Если раньше успешность была более или менее равновероятно распределена в бизнесах разного уровня, то теперь она стала больше тяготеть к крупному бизнесу (шанс быть успешным у крупного бизнеса почти в два раза больше, чем у малого. Зато последний в шесть раз чаще, по сравнению с крупным, оказывается проблемным). Эти две закономерности, казалось бы, противоречат друг другу (в мегаполисах крупный бизнес представлен более внушительно). Однако они отражают две различные, но сопряженные тенденции. Первая —

практики захвата бизнеса распространяются из центра на периферию, от

контроля над крупным бизнесом вниз. Одновременно очевидно, что разложение институтов, отражаемое ростом коррупции, бьет прежде всего по малому бизнесу.

За период анализа с 2001 по 2005 гг. несвязанность бизнеса льготами и заказами (независимость) снизилась. Выяснилось, что есть значимая связь между зависимостью бизнеса от власти и практикой захвата государства. Так, например, в группе активно занимающихся захватом государства зависимые фигу-

10

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

рируют в два раза чаще, чем в группе не прибегающих к практике захвата государства. Установлено также, что зависимые от власти имеют больше шансов доминировать на рынке своей продукции. Установленный результат кажется вполне естественным. Можно мыслить две основные стратегии занятия доминирующего положения на рынке. Первый — нормальная конкуренция. Вторая — использование неформальных административных рычагов. Выясняется, что вторая стратегия в условиях российской экономики более эффективна. Однако следует подчеркнуть, что не выявлено взаимосвязи между зависимостью от власти и успешностью бизнеса.

Распределение бизнесов по классам типологии «Вовлеченность в коррупцию» не претерпело значимых изменений за четыре года между двумя нашими диагностическими исследованиями. Естественно ставить вопрос о том, влияет ли вовлеченность в коррупцию на успешность бизнеса. Сопоставление соответствующих типологий не выявляет такой зависимости ни в 2001, ни в 2005 гг. Этот результат является крайне важным. Может возникнуть естественная гипотеза, согласно которой зависимость между коррупционными стратегиями и успехом могут проявляться для разных видов бизнеса. Чтобы проверить эту гипотезу, был проведен анализ сопряженности между вовлеченностью в коррупцию и успешностью бизнеса внутри групп респондентов, образованных разными значениями следующих переменных: «Тип населенного пункта», «Число работающих», «Доминирование на рынке», «Оборот фирмы», «Зависимость от власти». Нигде не была выявлена сопряженность, хоть отдаленно намекающая на наличие значимой статистической зависимости.

Отсутствие зависимости доказать труднее, чем ее наличие. Но, тем не менее, общий итог проведенного анализа дает основание сделать следующее заключение: российский бизнес может быть эффективным и успешным,

не изыскивая властных льгот и не прибегая к коррупции. Это утверждение расходится с обыденными представлениями и потому нуждается в обосновании. Отсутствие этой зависимости объясняется скорее всего довольно универсальной причиной — действием компенсаторных механизмов. Такие механизмы могут проявляться там, где есть хоть какая-то свобода выбора направлений и инструментов достижения успеха. Рыночная экономика (даже в том зачаточном и одновременно угнетаемом состоянии, в котором она находится в нашей стране) обладает необходимыми степенями свободы, которые позволяют про-

являться компенсаторным механизмам. В данном конкретном случае они

реализуются, как минимум, двумя способами. Первый: отсутствие монополизма или льгот, достигнутых коррупционным влиянием, компенсируется стандартным повышением конкурентоспособности бизнеса. Второй: под давлением конкурентов, располагающих ресурсами, добытыми коррупционным путем, бизнес меняет рынки и сферы деятельности. Однако эти механизмы работают, если коррупционное давление на бизнес не слишком велико. Поэтому признаки появления зависимости между успешностью бизнеса и его вовлеченно-

11

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

стью в коррупцию, слегка проявившиеся в 2005 г., могут быть свидетельством того, что коррупционное давление нарастает (что подтвердилось ниже на данных о коррупционных рынках). Порочность этой ситуации, если наше предположение верно, состоит в том, что масштабная коррупция создает дополнительные условия для ее роста, формируя дополнительные стимулы для коррупционного поведения.

3. КОРРУПЦИОННЫЕ РЫНКИ

Общее положение на рынке бытовой коррупции можно признать стабильным. Это выражается в умеренном росте абсолютных индикаторов вроде размера средней взятки или объема рынка. Такой рост корреспондируется с экономической динамикой в целом. Если учесть последнее обстоятельство, то видно постепенное уменьшение значений относительных индикаторов. Однако эта стабильность является равнодействующей двух разнонаправленных процессов. С одной стороны, с 2001 по 2005 г. риск коррупции (доля случаев попадания в коррупционную ситуацию, когда гражданин сталкивается с государством в связи с той или иной своей проблемой) вырос с 25,7 % до 35,0 % (более чем на треть). И этот показатель характеризует власть. С другой стороны, спрос на

коррупцию (доля случаев, когда средний гражданин дает взятку, оказавшись в

коррупционной ситуации) упал с 74,7 % до 53,2 % (чуть менее, чем на треть). А этот показатель характеризует граждан. Таким образом, мы наблюдаем рост коррупционного давления на граждан и их одновременное бегство от коррупции. Данный вывод подтверждается, во-первых, значимым ростом доли случаев, когда инициативу в коррупционной сделке проявляли чиновники. Во-вторых, весомо выросла доля респондентов, которые, оказавшись в коррупционной ситуации и отказавшись дать взятку, смогли решить свою проблему легальными методами. Эта динамика изменила свой характер в промежутке с 2001 по 2005 г., но общая тенденция на медленное снижение относительного уровня бытовой коррупции сохранилась.

Нет стабильности и на специальных рынках бытовой коррупции. Некоторые из них демонстрируют относительную стабильность (вроде рынка высшего образования или рынка регистрационных процедур), другие стремительно растут, третьи сжимаются. Самая внушительная динамика обнаружена на рынке военных комиссариатов. Сначала мощный рост, а затем — после 2005 г. — уменьшение.

Иное дело — коррупционный рынок ГИБДД. Здесь зафиксировано падение оборота в два раза за счет оттока взяткодателей при некоторой стабильности

12

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

среднего размера взятки. Это объясняется не только отмеченным выше падением спроса на коррупцию, которое коснулось и этого рынка. Здесь произошли важные институциональные изменения: появился институт мировых судей, активно вовлеченных в разрешение споров между гражданами и ГИБДД, что и привело к дополнительному оттоку клиентуры от ГИБДД. Затем, после 2005 г., произошло восстановление доходов, что было достигнуто за счет разнообразных законодательных инноваций, создававших дополнительные условия для коррупции.

Анализ распределения значений показателей коррупционных рынков в пространстве социальных позиций (социального рельефа бытовой коррупции) позволяет подтвердить ранее сделанный вывод о тенденции, направленной к выравниванию этого рельефа. Это касается практически всех позиционных переменных.

Для объяснения коррупционного поведения очень важна переменная «Установка на коррупцию». В 2001 г. мы наблюдаем следующую картину: группа с установкой «Активное принятие» выделяется повышенной, по сравнению с остальными почти вдвое, интенсивностью коррупции; группа с установкой «Смирение» расплачивается за свою установку самыми высокими взятками. Интересно, что при этом различия в спросе на коррупцию статистически не значимы. В 2005 г. картина меняется: исчезают существенные различия в интенсивности коррупции; наибольшие потери в выплатах взяток приходятся на полярные группы установок «Активное принятие» и «Активное неприятие». Но самое интересное состоит в том, что деформировалась ранее равномерно распределенная по группам с разными установками готовность давать взятки. Самое стремительное уменьшение — более чем в два раза — пришлось на группу с установкой «Активное неприятие». И в целом видна тенденция: чем сильнее антикоррупционная установка, тем значительнее уменьшение готовности давать взятку. Интересно, что на группу носителей установки «Активное неприятие» приходится самое высокое значение среднего размера взятки. С учетом резкого падения в этой группе готовности давать взятку можно предположить, что представители этой группы отказывались, прежде всего, от рутинных ситуаций с небольшими взятками. А рост среднего размера взятки вызван тем, что они платили все-таки в исключительных тяжелых ситуациях, в которых «цена вопроса», как правило, возрастает. Таким образом, мы

видим здесь ясное свидетельство влияния установки на коррупционное пове-

дение граждан и его динамику в сфере бытовой коррупции.

Совсем иную картину мы обнаруживаем, анализируя данные, описывающие сферу деловой коррупции. Прежде всего бросается в глаза стремительный рост объема рынка, обусловленный практически полностью ростом среднего размера взятки с 11 до 137 тыс. долларов. Понятно, что одновременно росла экономика, обороты фирм, наличествовала инфляция. Поэтому рост среднего размера взятки можно оценить по динамике ее покупательной способности.

13

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Если использовать официальные статистические данные о средней по стране цене одного квадратного метра на первичном рынке жилья, то выяснится, что с 2001 по 2005 г. количество метров, которые можно купить на взятку среднего размера, выросло с 30 до 209 квадратных метров. Т.е., покупательная способность взятки выросла в семь раз. Поскольку одновременно падало среднее число взяток в год, выплачиваемых предпринимателями, рост объема рынка деловой коррупции был чуть менее устрашающим.

Следует подчеркнуть, что зафиксированный рост деловой коррупции обеспечивался тремя процессами. Первый: примерно в два раза вырос процент от месячного оборота, отчисляемый фирмами на выплаты взяток (имеется в виду совокупный оборот — легальный и теневой). Второй процесс: с 5% до 25% выросла доля крупных взяток в общем массиве взяток. Третий: рост полных оборотов фирм. По нашим данным медиана распределения фирм по месячному обороту выросла более чем в три раза. Мы утверждаем, что главный вклад в это вносит рост теневого оборота, опережающий рост легального оборота.

Очевидно, что объем рынка деловой коррупции в 318 млрд. долларов и его соотношение с официальным выпуском производит шокирующее впечатление и вызывает естественное возражение: «Откуда у бизнеса столько денег!». Недоумение оправданное, но оно не учитывает два обстоятельства. Первое — существенная недооценка официальной статистикой теневой компоненты экономики. Наши расчеты показывают, что в предположении справедливости полученных оценок масштаба коррупции и при соответствующем реальном учете теневой экономики мы можем определить вполне правдоподобную оценку масштаба теневого оборота — 80% от легального оборота (или 40% в общем обороте). Второе обстоятельство — полученные нами оценки объема коррупционного рынка являются, по существу, оценками годовых коррупционных доходов взяткополучателей. Годовые потери бизнеса меньше, поскольку часть коррупционных доходов возвращаются на внутренний рынок для теневого потребления и возвращаются бизнесу. Расчеты показывают, что если, к примеру, половина коррупционных доходов возвращается в течение года для потребления, то доля чистых коррупционных потерь к общему доходу фирм составит только 3,6%. Приведенные соображения превращают полученные нами оценки в существенно более реальные. Для нас важно и другое: эти

соображения открывают новые перспективы для анализа аномальных эконо-

мик с большой долей теневого рынка и масштабной коррупцией, превращающейся в доминирующую отрасль теневого бизнеса.

В результате статистического анализа не выявлено существенных зависимостей между характеристиками коррупционных практик и переменными, описывающими особенности бизнеса: масштаб, форма собственности. А те несущественные, которые наблюдались в 2001 г., как правило сглаживались к 2005. То же касается результатов анализа взаимосвязей с диспозиционными харак-

14

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

теристиками респондентов-предпринимателей. Это позволяет выдвинуть предположение, нуждающееся в дальнейшей обстоятельной проверке: коррупция является в большей степени социальным явлением, нежели экономическим (при этом не игнорируется влияние экономических, политических, культурно-исторических и прочих факторов). Причем, чем больше масштаб коррупции, тем в большей степени она является социальным явлением, социальный рельеф сглаживается, коррупция превращается из специфического, экзотического поведения в образ жизни, разновидность фоновых практик наравне с чисткой зубов.

4. ПРАКТИКА БЫТОВОЙ КОРРУПЦИИ

Поскольку коррупция появляется при взаимодействии представителей власти и представителей общества1, необходимо понимать, как потребляются государственные услуги. Эта задача решалась только в исследовании 2005 г., поэтому оценками динамики мы пока не располагаем. Прежде всего, бросается в глаза статистически значимая взаимосвязь следующего характера: лица с низкими доходами реже, чем обеспеченные, потребляли государственные услуги. Можно предположить, что органы государственной власти тем самым

все больше напоминают обычную коммерческую организацию, которая

поставляет услуги тем, кто платит, а не тем группам населения, которым эти услуги полагаются по закону. Это подтверждает общий тезис, согласно которому коррупция имеет одним из своих следствий несправедливое перераспределение общественных благ. Наиболее часто потребляемые услуги: медицинская помощь, оформление и перерасчет социальных выплат, услуги по ремонту и эксплуатации жилья. Только четверть респондентов вполне удовлетворена качеством государственных услуг (по результатам последнего контакта). Наименее качественными являются, с точки зрения респондентов, государственные услуги, оказываемые налоговой службой, милицией и коммунальными службами. Как ни странно, государственная услуга по регистрации граждан по месту пребывания (месту жительства) является одной из наиболее качественных (в сравнении с прочими). Вероятно, возымели эффект инициативы по внедрению принципа «одного окна», которые внедряются в разных регионах с разной интенсивностью. Тем более, что, по материалам исследования 2001 г., оформление регистрации было в середине списка государственных услуг, ранжированных по качеству их оказания. Так же высоко

1Мы не рассматриваем здесь коррупцию в фирмах.

15

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

оценивается качество процедур поступления и перевода в высших учебных заведениях, школах и дошкольных учреждениях. Но если в случае с регистрацией качество признается высоким в связи с целым рядом попыток оптимизировать процедуру регистрации и внедрить современные технологии оказания государственных услуг, то в случае c образованием и здравоохранением причиной удовлетворенности скорее является удовольствие от умения хорошо встроиться в коррупционный механизм и решить свои проблемы с его помощью. На повышение удовлетворенности государственными услугами влияет наличие механизмов обратной связи, возможность эффективного обжалования неправомерных действий должностных лиц. Чем выше социальный интеллект респондентов, там ниже они оценивают качество государственных услуг.

Аобнаружение себя в коррупционной ситуации резко понижает оценку. Интересно, что в группе респондентов, оказавшихся в коррупционной ситу-

ации и вместе с тем удовлетворенных такой ситуацией взаимодействия с властью, доминируют молодые хорошо обеспеченные люди с установкой на коррупцию. Можно предположить, что тут мы видим результат огромной коррумпированности вузов, породивших новое поколение, полагающее, что коррупция — естественный эффективный инструмент решения проблем.

Выясняется тем самым, что широкое использование коррупционных механизмов обеспечило высокий уровень частичной удовлетворенности граждан оказываемыми государственными услугами. В то же время, ряд параметров коррупционного рынка государственных услуг, такие как ненадежность и высокая цена взятки, обуславливают крайне низкую оценку качества этих услуг. Именно поэтому минимизация коррупции должна сопровождаться внедрением новых, эффективных механизмов оказания государственных услуг, которые смогли бы конкурировать с теми механизмами, которые используются в настоящее время. Общее удорожание коррупционных методов решения проблем открывает «окно возможностей» для модернизации системы оказания государственных услуг: можно прогнозировать, что такие мероприятия будут поддержаны общественным мнением. Тем самым, существующая в настоящее время ситуация снимает возможные аргументы против реформ, сводящиеся к указанию на выгодность коррупции и нежелание граждан от нее отказываться.

Наше исследование позволяет отдельно изучать граждан, занимающих различную позицию относительно использования коррупции. Первая группа —

«невинные» — это те, кто ни разу не попадал в коррупционную ситуацию. В ней

повышена концентрация сельских жителей, пожилых, с невысоким уровнем образования, рабочих или технического персонала; они крайне редко сталкиваются с государством, слабо адаптированы, не обладают высоким социальным интеллектом, плохо понимают, что такое коррупция, и оценивают ее уровень в стране как низкий.

Вторая категория — «отказники» — это респонденты, которые при последнем коррупционном взаимодействии с властью отказались давать взятку. Она

16

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

вцелом по своим характеристикам напоминает первую группу, но портрет выражен менее контрастно. Однако очень важно, что в 2005 г. эту группу начинает отличать выраженная антикоррупционная установка. Причем наш анализ показывает, что «Установка на коррупцию» является теперь самостоятельной диспозицией, влияющей на поведение граждан, чему раньше не находилось подтверждения.

Этот факт весьма примечателен, поскольку открывает возможность продуктивного пропагандистского влияния на коррупционное поведение через формирование антикоррупционных установок. При анализе причин отказа от дачи взятки установлено (по данным 2005 г.), что лидирующей причиной является «Я могу добиться своего и без взяток, другим путем» (28,7%). Это указывает, видимо, на живучесть традиций использования блата, связей и других неформальных методов. На втором месте ответ «Для меня это было слишком дорого». И на третьем — «Я принципиально не даю взяток, даже если все это делают». За четыре года в два раза упала частота выбора ответа «Я не знаю, как это делается, неудобно», что подтверждает тезис о распространении коррупции как рутинной общепринятой практики. Последнее место (1,1%) занимает ответ «Я боялся, что меня поймают и накажут», что может восприниматься как приговор и общественной морали, и правоохранительной системе в России.

Входе опросов выяснялось также, удалось ли респондентам, отказавшимся платить взятку в коррупционной ситуации, решить свою проблему без взятки. Здесь выявилась крайне показательная динамика. В 2001 г. удалось решить свою проблему 49,8% отказавшихся платить взятку. А в 2005 г. таких респондентов оказалось уже 68,3%. Рост в 37% от начального уровня. Это значит, что граждане не только бегут от коррупции, но также в большей степени, нежели раньше, научаются обходиться без коррупции в коррупционных ситуациях. На способность решать проблемы без взяток в коррупционной ситуации влияет предустановка и осведомленность. Показательно, что среди тех, кто выбрал ответ о причине отказа «Я могу добиться своего и без взяток, другим путем», доля сумевших решить проблему равна 92,6% — высокая эффективность знания. На возможность решать проблемы без взяток существенно влияет важное ситуационное обстоятельство: при решении какой проблемы респондент оказался в коррупционной ситуации. Труднее всего обойтись без взяток в судах и при контактах с представителями ГИБДД. В два раза это легче сделать при получении паспор-

та и в других подобных ситуациях.

Интересные данные получены при изучении коррупционного поведения респондентов в коррупционной ситуации. Установлено, что увеличилась частота проявления чиновниками коррупционной инициативы при контактах с гражданами. В 2001 г. она проявлялась в 17,4% случаев; граждане проявляли инициативу чуть чаще — в 20,3% случаев. В 2010 г. картина стала обратной: чиновники стали проявлять инициативу в 29,3% случаев, а граждане —

в18,0%. Чаще всего вымогательство обнаруживается в милиции, а граждане

17

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

чаще всего проявляют инициативу в школах. Интересно, что в 2001 г. чаще других проявляли инициативу в коррупционной ситуации носители патриархального сознания, немолодые, с невысоким социальным интеллектом. Они не воспринимают представителей власти как исполнителей их политической воли, нанятых на их налоги. В 2005 г. каких-либо специфических зон социального пространства, в которых наблюдалась бы повышенная концентрация той или иной формы инициативы при коррупционных взаимодействиях, не выявлено. Это подтверждает тезис об укоренении коррупции как рутинного социального явления. Однако задача пропаганды правильного представления о роли и месте власти в современном обществе не перестает быть актуальной.

Естественно, что получение взятки меняет отношение чиновника к просителю. В этом смысле данные 2001 и 2005 гг. не показали каких-либо различий. А вот от ситуации к ситуации отзывчивость чиновников меняется существенно. Гордые судьи не сходят с пьедестала и после получения взяток; душек-военных, собирающих свою мзду в военкоматах, и сердобольных служащих собесов характеризует довольно выраженный условный рефлекс: благотворительность в ответ на взятку. Точно так же держат марку сотрудники ГИБДД, отстаивая честь самой легендарной и самой отзывчивой отрасли бытовой коррупции. Как и в любом деле, в коррупции важна эффективность: бессмысленно платить взятку, если проблема не решается. За четыре года эффективность в целом выросла, но незначительно. Выяснилось, что самые необязательные коррупционеры в милиции, а самые обязательные их коллеги в погонах из ГИБДД.

В целом установлено, что типовая коррупционная сделка в сфере бытовой коррупции выглядит следующим образом: размер взятки известен заранее; факт необходимости передачи взятки заранее подразумевается обеими сторонами; сделка дает положительный результат для взяткодателя. Ясная картина развитой сферы услуг.

К наиболее важным рынкам коррупции следует относить сферы высшего образования, здравоохранения и судебную власть. Их отличает специфическая совокупность качеств, в которую в разных сочетаниях входят распространенность и степень тяжести последствий. Когда наши респонденты оценивали степень негативных последствий коррупции для общества, коррупцию в судах они помещали на второе и третье места в списке из 15 ситуаций. А вот коррупция в образовании и здравоохранении явно недооценивалась. Не исключено,

что она так вошла в повседневную практику, что ее недооценка стала нормой,

первоначально служа способом снятия когнитивного диссонанса. Очень опасно, что коррупцию в образовании оценивают как крайне вредную реже всех респонденты студенческого или постстуденческого возраста из семей со средним доходом. Более того, получение экзаменационной оценки за взятку находится в нижней части списка ситуаций, относимых респондентами к коррупции вообще. И реже всех оценивают взятку за получение оценки как коррупцию респонденты в возрасте студентов или их родителей из среднеобеспе-

18

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

ченных семей. Это подтверждает высказанное выше предположение об обнаружении опасного симптома: вузы не только выпускают недоучек, поступающих и получающих оценки за взятки, но и формируют поколение людей, воспринимающих коррупцию как норму жизни. Риск коррупции в сфере образования рос в соответствие с общей тенденцией; причем в средней школе рост существенно опережал общий уровень. Почти в два раза вырос средний размер взяток, взимаемых в школах. Одновременно падала готовность давать взятки.

Статья 43 Конституции РФ гарантирует каждому гражданину право на образование, устанавливая при этом обязательность основного среднего образования, его общедоступность и бесплатность в государственном или муниципальном образовательном учреждении, а также возможность на конкурсной основе бесплатно получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении. Коррупция в сфере образования постепенно отменяет действие этой статьи. Она способствует определенной дискриминации российских граждан по их социальному статусу и уровню жизни, нарушая конституционный принцип равенства и общедоступности соответствующих услуг. Такой дискриминации подвергаются, в первую очередь, наиболее бедные граждане, проживающие вдалеке от крупных образовательных и культурных центров, мегаполисов, выходцы из непривилегированных социальных групп и некоторые другие. Преодоление коррупции в России во многом осложняется тем, что в системе образования коррупция стала нормой жизни, а в некоторых случаях и единственной возможностью получить номинально бесплатные услуги, которые государство обязано предоставлять своим гражданам. Вместе с тем, без преодоления коррупции в системе образования невозможно надеяться на существенное снижение общего уровня коррупции в нашей стране.

Коррупция в сфере здравоохранения бьет, прежде всего, по малообеспеченным слоям населения. Это видно, например, по тому, как респонденты квалифицируют соответствующие ситуации со взятками. В целом по выборкам видно увеличение терпимости и привычности к ним. Снижается квалификация таких ситуаций как коррупционных и опасных по своим социальным последствиям. И только в группе малообеспеченных граждан отчетливо видна противоположная тенденция. Это не случайно. Еще в исследовании 2001 г. мы уста-

новили, что не менее 20 миллионов граждан страны вынуждены отказываться

от медицинских услуг вообще, поскольку взятки в сфере бесплатного здравоохранения слишком дороги для них. Что же говорить о нынешней ситуации, когда размер взяток вырос!? Это происходит на фоне общего старения населения страны и фиксируемого нашим исследованием ростом спроса на медицинские услуги.

Предоставление бесплатных медицинских услуг в государственных и муниципальных учреждениях также гарантировано Конституцией. Как и в случае

19