35589645

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

в эти сделки. Представьте себе, что мы опрашиваем электроны, убегающие от атомного ядра после столкновения с ним, и по результатам этого опроса строим модель ядра. Именно это делают физики, причем, как показывают практические результаты, весьма плодотворно. Почему же этот прием невозможен в науках о человеке?

Опыт науки показывает, что необязательно входить в контакт с объектом изучения, чтобы эффективно изучать его. Напомним, что ни один астроном не был ни на одной звезде, и ни один физик не видел в глаза ни одной элементарной частицы (только следы ее перемещения в пузырьковой камере). Относясь к сетованиям Алатаса о длине цикла развития коррупции, можно вспомнить, что та же астрономия изучает цикл жизни звезд, хотя история развития звездной астрономии — миг по сравнению с жизнью даже самой захудалой звезды. Биологи изучают эволюцию видов, геологи — движение материков и т.п. При этом все они не движутся вместе с материками и не эволюционируют вместе с видами. Они просто решают научные проблемы, а не ищут причины, по которым эти решения невозможны.

Собственно, нечего ломиться в открытую дверь. Социология успешно изучает сенситивные (чувствительные) проблемы: наркоманию, проституцию, сексуальное поведение людей, девиантное поведение и т.п. Нет ничего проблематичного и в изучении коррупции социологическими методами. Более того, мы убеждены: вопрос стоит не о возможности или невозможности изучения коррупции инструментами социологии, а о неизбежности такого изучения. Сетовать можно только на то, что мы, как обычно, запаздываем. Впрочем, необходимо с гордостью сказать, что у нас в стране есть замечательные предшественники. Это, конечно, исследование Игоря Клямкина и Льва Тимофеева1. Оно вдохновляло нас, прежде всего, когда мы внедряли в наши проекты исследования коррупции качественные социологические методы, в первую очередь — глубинные интервью.

ЧТО МОЖЕТ ДАТЬ СОЦИОЛОГИЯ

Ответив положительно на вопрос о возможности привлечения социологии к изучению коррупции, мы вправе задать следующий вопрос: что это может нам дать? Мы намерены выйти за пределы банального ответа, вроде: «Наука всесильна». Тезис столь же очевиден, сколь и бессодержателен. Тем более, что,

1Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневая Россия: Экономико-социологическое исследование. М.: РГГУ, 2000.

60

ВВЕДЕНИЕ

отвечая на поставленный вопрос, мы обязаны расшифровать наши собственные намерения, связанные с данной работой. Поэтому ниже, говоря о возможностях применения социологии к изучению коррупции, мы будем одновременно иметь в виду и задачи данной книги, в разной степени реализации, конечно.

1.Измерение коррупции. Настоящая наука начинается там, где начинается измерение. Это общеизвестно, и в подобных афористических выражениях повторялось неоднократно. Следовательно, намереваясь обуздать коррупцию и понимая, что для этого ее надо изучить, мы должны научиться ее измерять.

Измерение — не просто некоторая процедура приписывания чисел чемулибо. Измерение — это наиболее распространенный и фундаментальный вид моделирования с помощью чисел и их свойств. Поэтому есть скептики, которые говорят: можно ли доверять процедурам измерения, если они не основаны на глубоком понимании изучаемого явления и соответствующих моделях? Ответ очевиден — можно. Более того, вся история науки — это параллельное

ивзаимосвязанное развитие как инструментов измерения, так и теорий измеряемых явлений. Скажем, измерять время мы научились давно, но до сих пор слабо понимаем его природу. Кулон проводил свои опыты по измерению электричества задолго до построения первых количественных моделей электрических явлений. Измерение и теоретическое моделирование не наследуют друг другу, они тесно переплетены.

Задача измерения коррупции нетривиальна не только потому, что мы еще слабо понимаем это социальное явление. Трудность состоит в его многоплановости, многоаспектности. Вспомним из школьного курса физики, что для электричества мы имели такие измерители как заряд, напряжение, сила тока, мощность, сопротивление проводника, разность потенциалов. Если выйти за пределы школьного курса, то появится еще множество дополнительных показателей. Теперь можно себе представить, сколькими различными показателями можно характеризовать такое сложное социальное явление, как коррупция в ее различных аспектах и проявлениях! Поскольку мы рассматриваем коррупцию как часть социального мира, то и средства для ее измерения мы изыскиваем в социологии.

Итак, одна их важнейших задач данного исследования — изучить возмож-

ности измерения коррупции.

2.Анализ коррупционных практик. Кто дает? Кому дает? Сколько дает? За что дает? Почему дает? При каких обстоятельствах? Что из этого получается? Вот примерный (возможно — неполный) перечень вопросов, касающихся практики взяткодательства. Проблема в том, что ответы на них можно получить (если мы остаемся в рамках социологии, а не уголовного расследования), только обратившись к сторонам коррупционных взаимодействий. Законодательство многих стран предусматривает наказание как за получение, так и

61

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

за дачу взятки. Однако культура и традиции таковы, что здравый смысл и мораль трактуют взяткополучателя как преступника, а взяткодателя как жертву. Например, в русском языке слово «взяточник» относят исключительно к взяткополучателю. По этой причине как в России, так и в других странах не принято спрашивать чиновников «Когда вы последний раз брали взятку?» даже в научных целях. А вот тем, кто может давать взятки, такие вопросы обращают в некоторых социологических опросах.

Существует два подхода к постановке вопросов о коррупционной практике. Первый — «оценочный». Второй — «личный». Вот типичный пример оценочного вопроса из анкеты Всемирного банка1: «On average, what percent of total annual sales do firms like yours typically pay in unofficial payments/gifts to public officials after?» (В среднем, какой процент годового оборота тратят на неофициальные платежи чиновникам фирмы вроде Вашей).

А вот примеры вопросов второго типа из практики Фонда «Общественное мнение»2:

«Бывает ли, что, нарушив правила дорожного движения, вы даете деньги сотруднику ГИБДД напрямую, без квитанции? И если бывает, то часто или редко?»;

«Вам приходилось или не приходилось неофициально платить врачам в бесплатных медицинских учреждениях?»;

«Сталкивались ли вы лично за последние год-два с тем, что какой-нибудь государственный служащий (должностное лицо) просил или ожидал от вас неофициальную плату, услугу за свою работу?».

Оценочные вопросы обладают преимуществом деликатности. Однако они могут иметь неизвестное смещение, которое не позволит использовать результаты обработки ответов на оценочный вопрос как адекватные индика-

торы коррупционной практики. Этот тезис будет подтвержден ниже в § 7.3.

Личные вопросы, относящиеся к личной коррупционной практике респондентов, сенситивны, а потому высок риск отказов и неискренних ответов. Существующая практика использования таких вопросов не учитывает этого обстоятельства.

Мы считаем оправданным использование личных вопросов, но только в том случае, если они используются комплексно. Это значит, что задается комплекс вопросов о личной коррупционной практике, и, кроме того, задаются контрольные вопросы, позволяющие компенсировать негативные эффекты сенситивности. В случае применимости такого подхода может быть получена более надежная информация о коррупционных практиках.

3. Социальная география коррупции. Коррупция, как можно предположить, неравномерно распределена в социальном пространстве. Те или иные особенности коррупционных практик могут быть по-разному представлены в разных социальных группах; те или иные социальные позиции — образова-

1Gray Ch., Hellman J., Ryterman R. Anticorruption in Transition 2: Corruption in Enterprise-State Interactions in Europe and Central Asia 1999–2002. The World Bank, 2004.

2http://bd.fom.ru/report/map/

62

ВВЕДЕНИЕ

ние, доход, место жительства и т.п. — могут влиять на коррупционное поведение людей. Социальная география (мы будем применять также термин социальный рельеф), ее выраженность, контрастность является важной характеристикой социальных практик и диспозиций. Например, хождение на концерты симфонической музыки или катание на скейтборде имеет отчетливую социальную географию, а пользование мобильными телефонами более размыто по социальному пространству. Было бы полезно узнать, на что больше похожи коррупционные практики — на катание на скейтборде или на пользование мобильным телефоном.

4.Изучение диспозиций. Поведение людей сложным образом взаимосвязано с их ценностями, представлениями, предпочтениями, оценками — всем тем, что в социологии называют установками, или диспозициями (осознавая определенную теоретическую погрешность, мы будем использовать оба эти термина наравне). Диспозиции являются отражением социальных практик и, одновременно, средством влияния на них. Поэтому их изучение в связи с коррупцией интересно не только с академической, но и с практической точки зрения.

5.Причины коррупционного поведения. Изучение коррупции через взяткодателей имеет одно практически непреодолимое ограничение: почти невозможно изучать причины, способствующие коррупционному поведению взяткополучателей (правда, для этого есть другие подходы). Однако, не менее важны причины, побуждающие людей к взяткодательству. «Почему они дают взятки?» Вопрос не так банален, поскольку допускает, как минимум, выбор из следующих альтернатив. Первая: дают потому, что такова природа людей. Вторая: дают потому, что таковы обстоятельства. От того, как соотносятся эти две возможные причины, зависит выбор стратегии противодействия коррупции. Мы попытаемся в нашем исследовании дать ответ и на этот вопрос.

6.Анализ неформальных практик. Коррупционные отношения и коррупционное поведение существуют не изолированно, но взаимодействуют с другими социальными отношениями и практиками. Как правило, это неформальные отношения и практики. Коррупция — их внешнее проявление, что позволяет через коррупцию «добраться» до них. А это предельно важно.

Суть в том, что обычно модернизация происходит в процессе переноса политических, правовых и экономических институтов западных демократий

на принципиально иную социальную почву. Предполагается, что новые фор-

мальные нормы, задаваемые этими институтами, должны влиять на изменение укоренившихся норм.

Однако реальная жизнь демонстрирует, что импортируемая нормативная модель уродуется и отторгается, реформы буксуют или их эффекты получаются противоположными. Вдруг оказывается, что нормы, предназначенные для поддержки многопартийности, помогают созданию черного рынка торговли депутатскими креслами, институт банкротства превращается в орудие терро-

63

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

ра против успешных предприятий; открытие рынка инвестиций физическим лицам становится одним из инструментов «недружелюбного поглощения» чужого бизнеса и т.п. И все перечисленные эффекты сопровождаются ростом коррупции или выражаются в этом росте. Как справедливо отмечал нобелевский лауреат Дуглас Норт, «хотя формальные правила можно изменить за одну ночь путем принятия политических или юридических решений, неформальные ограничения, воплощенные в обычаях, традициях и кодексах поведения, гораздо менее восприимчивы к сознательным человеческим усилиям»1. Одновременно он полагал, что новые нормы влияют на старые, «подтягивают» их. Однако реальность оказывается сложнее2.

Проблема в том, что формальные институциональные изменения приводят к двум эффектам. Первый — старые неформальные нормы и практики сопротивляются внедрению новых формальных норм. Второй — появляются новые неформальные нормы и практики, которые помогают первому эффекту: сопротивлению внедряемых новых формальных норм и институтов. Таким образом, старые неформальные нормы и практики не пассивно ждут благотворного воздействия новых формальных норм, но, напротив, активно сопротивляются последним. Именно в зазор между новыми формальными нормами и старыми неформальными нормами и практиками внедряется коррупция как инструмент указанного выше сопротивления. Чем масштабнее институциональные перемены и, следовательно, чем больше зазор между «старым» и «новым», тем больше простор для роста новых форм коррупции.

Таким образом, коррупция в переходных странах становится индикатором

неэффективности институциональных реформ. Следовательно, изучение коррупции и связанных с ней неформальных отношений — важнейшая задача социологии коррупции. В данной книге мы будем в меньшей степени касаться этой проблемы, хотя она составляет предмет других исследований Фонда ИНДЕМ.

7.География коррупции. Речь не о социальной, а о реальной географии,

орегиональных особенностях коррупции. Россия здесь предоставляет уникально интересный материал в силу разнообразия ее регионов. Среди регионов нашей страны есть мусульманские и православные, весьма патриархальные и находящиеся в постиндустриальной фазе развития; есть почти полностью аграрные, промышленно развитые или похожие на нефтяные эмираты; субтропические и заполярные, горные и равнинные и т.д. и т.п. Наши регионы отличаются друг от друга не менее чем в 400 раз по площади

1Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики \Пер. с англ. М.: Фонд экономической книги «Начала». 1997. Стр. 21.

2Подобные проблемы обстоятельно описаны в книге: Полтерович В.М.. Элементы теории реформ. М.: ЗАО «Издательство “Экономика”», 2007.

64

ВВЕДЕНИЕ

(при этих сравнениях мы отбросили «экстремальные» в социально-экономи- ческом плане регионы), не менее чем в четыре раза по среднедушевым доходам, не менее чем в 300 раз по доле сельского хозяйства в ВРП и даже не менее чем в 25 раз по числу убийств (на десять тысяч жителей). Этот перечень кардинальных различий можно продолжать почти неограниченно. Можно ожидать, что подобное разнообразие приводит к различиям в уровне и структуре коррупции в регионах. Важно описать и объяснить их. Связь региональных различий с различиями в коррупции в этих регионах может стать источником откровений о причинах и последствиях коррупции. А это, в свою очередь, может давать важные сведения для формирования антикоррупционной политики.

Приведенный выше список задач, которые могут решаться средствами социологии коррупции, наверняка неполон. Но даже он демонстрирует немалый масштаб возможного фронта работ. Решение большей части этих задач будет представлено в данной книге.

КАК МЫ ЭТО ДЕЛАЕМ

Предлагаемая вашему вниманию книга подготовлена на основе использова-

ния данных серии исследований, проводившихся в Фонде ИНДЕМ на протяже-

нии периода с 2001 г. по настоящее время. Подробнее они будут описаны ниже. Все исследования основаны на применении двух техник. Первая — глубинные интервью. Они представлены здесь в меньшем масштабе. В докладе «Диагностика российской коррупции…»1 мы применили метафорический анализ при изучении корпуса текстов интервью. Результаты этой новации подробно описаны в докладе и не вошли в данную книгу2. Главным образом, здесь представлены результаты анализа количественных исследований. Именно в этой сфере с 1990 г., когда начали реализовываться наши первые социологические исследования, мы стали развивать свои методологические подходы, которые в максимальной степени эксплуатируются в наших проектах, представленных в книге, и которые мы обязаны описать.

1Диагностика российской коррупции: социологический анализ. Аналитический доклад. М.: Фонд ИНДЕМ, 2001 (http://www.anti-corr.ru/awbreport/index.htm).

2Подробнее об этом направлении нашей работы можно познакомиться в брошюре:

А.Н. Баранов, О.В. Михайлова, Е.А. Шипова. Некоторые константы русского политического дискурса сквозь призму политической метафорики («взаимоотношения бизнеса и власти», «коррупция»). М.: Фонд ИНДЕМ, — 84 с. и в статье Баранов А.Н. Метафорические грани феномена коррупции // Общественные науки и современность. 2004 г. № 2, стр. 70–79.

65

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Ключевой тезис исповедуемого нами подхода звучит достаточно очевидно.

Тезис 1. Ответы респондентов на отдельный вопрос анкеты не могут, как правило, служить основой для самостоятельных выводов.

Тезис, вообще говоря, неоднократно высказывавшийся. Однако он крайне редко становится основой методологического подхода. Отчасти это объясняется тем, что вслед за этим тезисом обычно не формулируется другой, теснейшим образом связанный с первым и значительно менее банальный.

Тезис 2. Как респондент в массовом опросе является случайно вы-

бранным представителем из генеральной совокупности граждан, кото-

рую мы изучаем, точно так же вопрос анкеты является случайно

выбранным вопросом из генеральной совокупности возможных вопро-

сов, потенциально пригодных для решения одной и той же исследовательской задачи.

Мы с необходимостью приходим к этой формуле, как только задумываемся о воспроизводимости результатов социологических опросов, о том, что было бы, если бы заказчик разместил заказ в другом социологическом агентстве, и анкету составлял бы другой коллектив исследователей. Тут, конечно, работают различные соображения. Первое — зависимость реакций респондентов от нюансов формулировки. Второе — влияние контекста (в этом смысле вопрос — это не только формулировка, но и контекст). О том, сколь велико может быть такое влияние, написано немало1.

Но есть третье, возможно, более важное соображение. Для его формулировки воспользуемся терминологией, вводимой Садменом и Брэдберном2.

Они различают программные (исследовательские) вопросы и анкетные вопро-

сы. В первом случае речь идет о вопросе, который ставит «перед природой» исследователь. Например, «Как люди делятся на категории по их готовности к активным политическим действиям». Во втором случае речь идет о конкретном вопросе анкеты, который исследователь конструирует и вставляет в анкету, поскольку полагает, что ответы на этот вопрос могут служить индикаторами, позволяющими находить ответ на программный вопрос. Программному вопросу из приведенного выше примера мог бы соответствовать примерно следующий анкетный вопрос: «Какие из перечисленных ниже форм политической активности вы считаете для себя приемлемыми? Выберите не более трех ответов».

1Множество интересных примеров можно найти в двух следующих книгах:

Садмен С., Брэдберн Н., Шварц Н. Как люди отвечают на вопросы. Применение когнитивного анализа в массовых обследованиях / Пер. с англ. — М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003.

Цаллер Дж. Происхождение и природа общественного мнения / Пер. с англ. — М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004.

2Садмен С., Брэдберн Н. Как правильно задавать вопросы: введение в проектирование опросного инструмента / Пер. с англ. — М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2002. Стр. 24.

66

ВВЕДЕНИЕ

Теперь третий тезис можно сформулировать так.

Тезис 3. Между программными и анкетными вопросами может существовать только неоднозначное вероятностное соответствие.

Втом или ином виде данный тезис также появлялся в социологической литературе. Однако крайне редко он становился основой для развития адекватных ему методологических и технологических разработок.

Вдальнейшем нам понадобятся еще некоторые понятия, связанные с обсуждаемой проблемой. Мы будем говорить о латентных и явных свойствах, характеристиках, признаках, переменных. Процитируем научного редактора перевода упоминавшейся выше книги Садмена и Брэдберна Д.М. Рогозина, который, комментируя понятие «программный вопрос», писал так, фактически излагая в других терминах приведенный выше тезис 3: «Программный вопрос направлен на выявление латентного признака, который можно обнаружить лишь в особой реальности, называемой теорией. Анкетные вопросы предназначены для распознавания данного признака в эмпирическом пространстве. Поэтому ответы на анкетные вопросы никогда не совпадают с ответами на программные вопросы, что является основной эпистемической проблемой любого исследования»1.

Вработах, посвященных проблемам измерения, часто используют категории первичного измерения и производного измерения. Ясный пример: первичное измерение — степень отклонения стрелки на шкале амперметра; производное измерение — сила тока, о которой мы судим по отклонению стрелки. Производные измерения имеют дело с латентными характеристиками. Таковой

является и сила тока. Хотя она определяется весьма практично: «число элек-

тронов, пересекающих за единицу времени единицу сечения проводника», еще ни одному физику не удавалось разместиться в единице сечения с секундомером в руках, подсчитывая пролетающие мимо электроны. При анкетировании ответы на вопросы — первичные измерения, аналог отклонения стрелок амперметров. Но далее неким образом мы должны перейти от первичных измерений к производным, от вербальных реакций респондентов на вопросы анкеты к суждениям в терминах программных вопросов, от явных ответов к латентным сущностям.

Прежде чем объяснить, как мы осуществляем указанный переход, требуется пояснение относительно вопросов разных типов. Все вопросы анкеты можно разбить на три группы следующим образом:

1) вопросы относительно социальных позиций респондентов (позиционные вопросы), например, вопрос об образовании;

2) вопросы относительно социальных практик респондентов, например, «Когда вы последний раз сталкивались с должностным лицом?» или «За кого вы голосовали на последних парламентских выборах?»;

1Садмен С., Бредбери Н. Цит. соч., стр. 25.

67

РОССИЙСКАЯ КОРРУПЦИЯ: УРОВЕНЬ, СТРУКТУРА, ДИНАМИКА. ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

3)вопросы относительно установок респондентов (диспозиционные вопросы), например, «Когда уровень коррупции в нашей стране был выше?».

На позиционные вопросы обычно не распространяются те соображения, которые приводились выше. Обычно мы полагаем, что респондент не будет вводить в заблуждение интервьюера относительно своего пола или возраста (в противном случае это не относится к сфере социологии). Вопросы, касающиеся социальных практик, менее отягощены проблемами связи с латентными свойствами. Здесь, как правило, выплывают проблемы неискренности респондентов, когда вопросы сенситивны. Эти проблемы решаются с помощью комплекса проверочных перекрестных вопросов или другими методами вроде вопросов-лотерей. А вот диспозиционные вопросы как раз и предназначены для выявления латентных установок (диспозиций респондентов). Далее мы будем говорить именно о них.

Все предъявленные выше предварительные соображения о соотношениях между латентными свойствами и их непосредственными индикаторами — вопросами — порождают три следующих тезиса уже технологического свойства.

Тезис 4. Все изучаемые латентные свойства должны быть описаны

явным образом.

Тезис 5. С каждым латентным свойством должна быть связана группа

вопросов.

Тезис 6. Связь между латентным свойством и сопряженными с ним вопросами должна быть описана явным верифицируемым образом.

Эти три тезиса реализуются в наших исследованиях различными способами. Первый из них предполагает априорное описание латентного свойства. Например, оно задается в виде классификации. Предполагается, что изучаемая генеральная совокупность индивидов может быть разбита на несколько классов. Каждый из этих классов получает свое вербальное описание. Оно верифицируется экспертами на предмет ясности и однозначности описания. Совокупность этих классов образует типологию, связанную с некоторым латентным свойством — диспозицией респондентов (примеры: «Лояльность к власти», «Понимание коррупции» и т.п.). Предполагается далее, что есть некоторые вопросы, в ответах на которые может проявляться принадлежность респондентов классам данной типологии. Индивиды, принадлежащие

одному классу, с большей вероятностью выбирают одни ответы, а принад-

лежащие другому классу — другие ответы. Вероятностная связь между принадлежностью респондентов классам типологии и выбором ответов на вопросы устанавливается посредством специально организованной экспертизы. Далее, по полученным от экспертов матрицам условных вероятностей и ответам респондентов на вопросы анкеты можно определять принадлежность респондентов классам типологии. Такие типологии мы будем называть синтетическими типологиями, а сам метод в немногочисленных

68

ВВЕДЕНИЕ

публикациях1, посвященных ему, фигурирует под названием «экспертноопросный метод». Подробнее он будет описан в главе 1.

Второй способ реализации тезисов 4–6 основан на противоположном подходе. В этом случае латентная переменная (например — классификационная) строится в процессе статистического анализа ответов респондентов на серию вопросов. Т.е. исследователь заранее отбирает эту серию вопросов, имплантирует ее в анкету, а сама латентная переменная становится результатом анализа структуры данных, образованных совокупностью ответов на эти вопросы. Обычно это вопросы, образующие некоторую однородную совокупность.

Другой пример — вопрос с множественным выбором ответа (мультивариантный вопрос) вроде следующего:

Как бы вы описали свои ощущения от того, что вам пришлось дать взятку? Выберите, пожалуйста, не более 3-х ответов.

1Презрение к себе

2Ненависть к чиновнику

3 Страх, что могут схватить за руку

.........................................................................................................................................................................................................

15Ничего не чувствовал, уже привык

16Недовольство нашей государственной системой, ставящей людей в такие обстоятельства

1 Сатаров Г.А. О новом подходе к построению обобщенных социологических переменных // М.: Полития. 2000, №4.

Blagoveschensky Yu. N., Satarov G. A. A New Approach to Building Fuzzy Classifications

in Sociological Research with Survey Data, Studies in Computational Intelligence (SCI) 4, 349–356.

69