_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 1
.pdf3. Гиппиус |
81 |
РАВНОДУШ ИЕ
...Он пришел ко мне, а кто — не знаю, Он плащом закрыл себе лицо.
1906
Он опять пришел, глядит презрительно,
Кто — не знаю, просто он в плаще...
1918
Он приходит теперь не так. Принимает он рабий зрак.
Изгибается весь покорно И садится тишком в углу Вдали от меня, на полу,
Похихикивая притворно.
Шепчет: «Я ведь зашел, любя, Просто так, взглянуть на тебя,
Мешать не буду, — не смею...
Посижу в своем уголку, Устанешь — тебя развлеку,
Я разные штучки умею.
Хочешь в ближнего поглядеть? Это со смеху умереть!
Назови мне только любого. Укажи скорей, хоть кого, И сейчас же тебя в него
Превращу я, честное слово!
На миг, не навек! — Чтоб узнать, Чтобы в шкуре его побывать...
Как минуточку в ней побудешь — Узнаешь, где правда, где ложь, Все до донышка там поймешь,
А поймешь — не скоро забудешь.
Что же ты? Поболтай со мной...
Не забавно? Постой, постой, И другие я знаю штучки...»
Так шептал, лепетал в углу, Жалкий, маленький, на полу,
Подгибая тонкие ручки.
82 |
3. Гиппиус |
Разъедал его тайный страх, Что отвечу я? Ждал и чах,
Обещаясь мне быть послушен. От работы и в этот раз На него я не поднял глаз,
Неответен — и равнодушен.
Уходи — оставайся со мной, Извивайся, — но мой покой
Не тобою будет нарушен...
И растаял он на глазах, На глазах растворился в прах
Оттого, что я — равнодушен...
ВЕЕР
Смотрю в лицо твое знакомое, Но милых черт не узнаю. Тебе ли отдал я кольцо мое
Ивверил тайну — не мою?
Яне спрошу назад, что вверено, Ты не владеешь им, — ни я: Все позабытое потеряно, Ушло навек из бытия.
Когда-то, ради нашей малости И ради слабых наших сил,
Господь, от нежности и жалости, Нам вечность — веером раскрыл.
Но ты спасительного дления Из Божьих рук не приняла И на забвенные мгновения Живую ткань разорвала...
С тех пор бегут они и множатся, Пустое дление дробя...
И если веер снова сложится, В нем отыщу ли я тебя?
Когда-то было, меня любила Его Психея, его Любовь.
Но он не ведал, что Дух поведал Ему про это — не плоть и кровь. Своим обманом он счел Психею,
Своею правдой — лишь плоть и кровь. Пошел за ними, а не за нею, Надеясь с ними найти любовь.
Но потерял он свою Психею, И то, что было, — не будет вновь, Ушла Психея, и вместе с нею
Я потеряла его любовь.
1943
Париж
НАДЕЖДА МОЯ
Надежда моя, не плачь.
С тобой не расстанемся мы. Сегодня меня палач В рассвет поведет из тюрьмы.
Бессилен слепой палач. Зарей зеленеет твердь. Надежда моя! Не плачь.
Мы вместе сквозь смерть — за смерть.
1921
Висбаден
ТРОЙНОЕ
Тройною бездонностью мир богат. Тройная бездонность дана поэтам. Но разве поэты не говорят
Только об этом?
Только об этом?
84 |
3. Гиппиус |
Тройная правда — и тройной порог. Поэты, этому верному верьте; Ведь только об этом думает Бог:
О Человеке. Любви.
И смерти.
1927
Париж
* * *
В.Злобину
Ябыл бы рад, чтоб это было, Чтоб так оно могло и быть, Но чтоб душа у вас забыла Лишь то, что надо ей забыть.
Не отдавалась бы злословью, Могли бы вы его понять И перестали бы любовью
Томленье, сон и скуку звать.
Яж — ничего не забываю, Томленьем вашим не живу,
Ядаже если сплю — то знаю:
Ятот же весь, как наяву.
1944
О ПРОЩ ЕНИЕ
Армяк и лапти... да, надень, надень На Душу-Мысль свою, коварно сложную, И пусть, как странница, и ночь и день, Несет сермяжную суму дорожную.
В избе из милости под лавкой спит, Пускай наплачется, пускай намается,
3. Гиппиус |
85 |
Слезами едкими свой хлеб солит,
Пусть тяжесть зёмная ей открывается...
Тоща опять ее прими, прими Всепобедившую, смиренно-смелую...
Она, крылатая, жила с людьми,
Ижизнь вернула ей одежду белую.
то
СТИХОТВОРНЫЙ ВЕЧЕР В «ЗЕЛЕНОЙ ЛАМПЕ»
Перестарки и старцы и юные Впали в те же грехи: Берберовы, Злобины, Бунины Стали читать стихи.
Умных и средних и глупых, Ходасевичей и Оцупов Постигла та же беда.
Какой мерою печаль измерить? О, дай мне, о, дай мне верить, Что это не навсегда!
В «Зеленую Лампу» чинную Все они, как один, — Георгий Иванов с Ириною, Ю рочка и Цетлин,
И Гиппиус, ветхая днями, Кинулись со стихами, Бедою Зеленых Ламп.
Какой мерою поэтов мерить? О, дай мне, о, дай мне верить Не только в хорей и ямб.
И вот оно, вот, надвигается: Властно встает Оцуп.
86 |
3. Гиппиус |
Мережковский с Ладинским сливается В единый небесный клуб,
Словно отрок древне-еврейский, Заплакал стихом библейским И плачет, и плачет Кнут...
Какой мерою испуг измерить? О, дай мне, о, дай мне верить, Что в зале не все заснут.
** *
Люблю огни неугасимые, Люблю заветные огни.
Для взора чуждого незримые, Для нас божественны они.
Пускай печали неутешные, Пусть мы лишь знаем, — я и ты, — Что расцветут для нас нездешние, Любви бессмертные цветы.
Ито, что здесь улыбкой встречено, К ак будто было не дано, Глубоко там уже отмечено
Ив тайный круг заключено.
ИВАН БУНИН
СИРИУС
Где ты, звезда моя заветная, Венец небесной красоты?
Очарованье безответное Снегов и лунной высоты?
Где молодость простая, чистая,
Вкругу любимом и родном,
Истарый дом, и ель смолистая
Всугробах белых под окном?
Пылай, играй стоцветной силою, Неугасимая звезда,
Над дальнею моей могилою, Забытой Богом навсегда!
1922
ВЕНЕЦИЯ
Колоколов средневековый Певучий зов, печаль времен,
Исчастье жизни вечно новой,
Ио былом счастливый сон.
Ичья-то кротость, всепрощенье
Иутешенье: все пройдет!
Изолотые отраженья
Дворцов в лазурном глянце вод.
Идымка млечного опала,
Исолнце, смешанное с ним,
Ивстречный взор, и опахало,
Иожерелье из коралла
Под катафалком водяным.
1922
88 |
И. Бунин |
* * *
Вгелиотроповом свете молний летучих
Внебесах раскрывались дымные тучи, На косогоре далеком — призрак дубравы,
Вмокром лугу перед домом — белые травы.
Молнии мраком топило, с грохотом грома Ливень свергался на крышу полночного дома — И металлически страшно, в дикой печали, Гуси из мрака кричали.
1922
ПЕТУХ НА ЦЕРКОВНОМ КРЕСТЕ
Плывет, течет, бежит ладьей, И как высоко над землей! Назад идет весь небосвод, А он вперед — и все поет.
Поет о том, что мы живем, Что мы умрем, что день за днем Идут года, текут века — Вот как река, как облака.
Поет о том, что все обман, Что лишь на миг судьбою дан
Иотчий дом, и милый друг,
Икруг детей, и внуков круг.
Что вечен только мертвых сон, Да Божий храм, да крест, да он.
1922
Амбуаз
ВСТРЕЧА
Ты на плече, рукою обнаженной, От зноя темной и худой,
Несешь кувшин из глины обожженной,
И. Бунин |
89 |
Наполненный тяжелою водой. С нагих холмов, где стелются сухие
Седые злаки и полынь, Глядишь в простор пустынной Кумании,
Вморскую вечереющую синь. Все та же ты, как в сказочные годы!
Все те же губы, тот же взгляд, Исполненный и рабства и свободы,
Умерший на земле уже стократ. Все тот же зной и дикий запах лука
Втелесном запахе твоем,
Ита же мучит сладостная мука, — Бесплодное томление о нем.
Через века найду в пустой могиле Твой крест серебряный, и вновь,
Вновь оживет мечта о древней были, Моя неутоленная любовь,
И будет вновь в морской вечерней сини, В ее задумчивой дали,
Все тот же зов, печаль времен, пустыни И красота полуденной земли.
1922
** *
Душа навеки лишена Былых надежд, любви и веры. Потери нам даны без меры,
Презренье к ближнему — без дна.
Для ненависти, отвращенья К тому, кто этим ближним был, Теперь нет даже выраженья: Нас Бог и этого лишил.
И что мне будущее благо России, Франции! Пускай Любая буйная ватага Трамвай захватывает в рай.
25 августа 1922
90 |
И. Бунин |
** *
Одно лишь небо, светлое, ночное, Да ясный круг луны
Глядит всю ночь в отверстие пустое,
В руину сей стены.
Апо ночам тут жутко и тревожно, Ночные корабли
Свой держат путь с молитвой осторожной Далеко от земли.
Свежо тут дует ветер из простора Сарматских диких мест,
И буйный шум, подобный шуму бора, Всю ночь стоит окрест:
То Понт кипит, в песках могилы роет, Ярится при луне —
И волосы утопленников моет, Влача их по волне.
1923
ДЕНЬ ПАМЯТИ ПЕТРА
«Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия...»
О, если б узы гробовые Хоть на единый миг земной
Поэт и Царь расторгли ныне! Где Град Петра? И чьей рукой Его краса, его твердыни И алтари'разорены?
Хлябь, хаос, — царство Сатаны, Губящего слепой стихией.
Ивот дохнул он над Россией, Восстал на Божий строй и лад —
Искрыл пучиной окаянной