Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 4

.pdf
Скачиваний:
173
Добавлен:
08.03.2016
Размер:
6.47 Mб
Скачать

с

«МЫ ЖИЛИ ТОГДА НА ПЛАНЕТЕ ДРУГОЙ.»

АНТОЛОГИЯ

поэзии

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

1920-1990

(Первая и вторая водна)

В четырех книгах

Составление Е. В. ВИТКОВСКОГО

Биографические справки и комментарии Г. И. МОСЕШВИЛИ

Редакционная коллегия:

К.В. КОВАЛЬДЖИ, И. Д. ШАЛАЕВА, В. П. КРЕЙД (США),

Г.В. МЕЛИХОВ, В. П. НЕЧАЕВ, В. А. СИНКЕВИЧ (США),

Л.А. СПИРИДОНОВА-ЕВСТИГНЕЕВА, Е. М. ТРУБИЛОВА,

ЛМ. ТУРЧИНСКИЙ, В. С. ФЕДОРОВ, Я. П. ХИНРИХС (НИДЕР­

ЛАНДЫ), Е. Г. ЭТКИНД (ФРАНЦИЯ).

«МЫ ЖИЛИ ТОГДА НА ПЛАНЕТЕ ДРУГОЙ

АНТОЛОГИЯ

поэзии

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

1920-1990

(Перваяивторая волна)

Книга четвертая

Московский рабочий

ББК 84Р7—5 М94

Федеральная целевая программа книгоиздания России

М94 «Мы жили тогда на планете другой...»: Антология поэзии русского зарубежья. 1920—1990: В 4 кн. Кн. 4/Сост. Е. В. Витковский.— М.: Моек, рабочий, 1997.— 383 с.

В четвертую книгу антологии вошли произведения самого младшего поколения первой волны и большинство произведений поэтов второй волны русской эмиграции; многие из них продол­ жают жить и работать по сей день. Книга начинается со стихов почетного профессора русской литературы И. Чиннова, сюда вошли произведения самого знаменитого из поэтов второй вол­ ны И. Елагина, а также ныне здравствующих Н. Моршена, И. Буркина, И. Бушман, О. Ильинского.

Издание рассчитано на широкий круг читателей, а также может служить учебным пособием по литературе русского зару­ бежья.

4702010202-66

134-93

ББК 84Р7-5

М172(03)-97

 

 

ISBN 5-239-01672-0

©Е. В. Витковский. Составление, 1997

©Г. И. Мосешвили. Комментарии, 1997

ИГОРЬ ЧИННОВ

** *

Неужели не стоило Нам рождаться на свет, Где судьба нам устроила Этот смутный рассвет,

Где в синеющем инее Эта сетка ветвей — Словно тонкие линии На ладони твоей,

Где дорожка прибрежная, Описав полукруг, Словно линия нежная

Жизни — кончилась вдруг,

И полоска попутная — Слабый след на реке — Словно линия смутная Счастья — там, вдалеке...

** *

Немного рыбы и немного соли На медленном огне — какая скука! Живая рыба корчилась от боли, Старуха злилась, плакала от лука,

Над луком, над стручком засохшим перца, Багровым, как запекшаяся рана, Морщинистым, как маленькое сердце, Увядшее у газового крана

6

И. Чиннов

От жара, холода и равнодушья: Сухое сердце той, худой, убогой, Открывшей, словно рыба, от удушья Бескровный рот и поминавшей Бога...

А дальше что? Что Бог — благой и кроткий, Что грешников поджаривают черти, Что в тишине чадит на сковородке Немного жизни и немного смерти.

** *

Солнечная зыбь на реке, Солнечная рябь на листве. Тени от ветвей на песке, Стая голубей в синеве.

Рыба сторожит червяка, Пестрая сияет река. Тень от моего поплавка Синью отливает слегка.

Может быть, когда я умру, Может быть, тогда я пойму Легкую, простую игру — Солнце, полусвет, полутьму...

** *

Вот опять вдали кряхтенье Жабы. Жабе не до сна. Верно, в прежнем воплощенье Соловьем была она.

Вот кряхтит в ночном просторе. Непонятна речь ее.

Что — выплакивает горе, Горе личное свое?

И. Чиннов

7

Или — заразилась тоже Темной скорбью мировой? Или не сказать не может, Что приятно быть живой?

Или, словно белый лебедь, Плачет, покидая свет?

Или бредит (как не бредить?) Тем, чего на свете нет?

** *

На каменном крыльце чужого дома Бродяга пьяный разложил свой завтрак, Весь в блеске солнца, — и разбил бутылку, И разлилось вино, мешаясь с грязью, По серому асфальту. И тогда

Он быстро опустился на колени, Припал ничком — и начал пить из лужи, Слегка блестевшей темноватым блеском, И солнце нежно золотило лица Торговок, насмехавшихся над ним.

Да, на коленях, как библейский странник, Бездомный, пересохшими губами Целуя грязь земли обетованной,

Как блудный сын, беспутный и прощенный, Прижав лицо к сандалиям Отца...

Посадят ли за Божий стрл? Дадут ли Небесного вина из Божьей чаши?

** *

Палочка мерно взлетает: Музыка, стройно звени! Нотные знаки не знают, Чтб означают они.

8

И. Чиннов

Влиниях нотной страницы Ты, и другие, и я.

Только — недолго продлится Нежная нота твоя.

Всрок прозвучала в концерте,

Иобрывается нить.

Замысла жизни и смерти Нам не дано изменить.

...Или бессмысленно в мире Все — и впустую трезвон?.. Так в опустелой квартире Ночью звонит телефон.

** *

Мы были в России — на юге, в июле,

Ираненый бился в горячем вагоне,

Ив поле нашли мы две светлые пули — Как желуди, ты их несла на ладони — На линии жизни, на линии счастья.

На камне две ящерицы промелькнули, Какой-то убитый лежал, будто спящий.

Военное время, горячее поле, Россия... Я все позабыл — так спокойней, Здесь сад — и глубокое озеро подле.

Но если случайно, сквозь тень и прохладу, Два желудя мальчик несет на ладони, Опять — южнорусский июль на исходе, И, будто по озеру или по саду, Тревожная зыбь по забвенью проходит.

И. Чиннов

9

* * *

Острый угол подушки — Как больное крыло.

Ты — как птица в ловушке, Как на суше весло.

Небо в пене, как море, Дым, как волны, бурлит. Крест на лунном соборе — Словно чайка летит.

Ты уже не в постели, Ты в широком окне: Легкость лунная в теле, Тень крыла на волне.

Ты летишь над аллеей Прямо в лунный прибой, Все смутнее белея

Вглубине голубой.

** *

Человек... мыслящий тростник.

Паскаль

Япомню пшеницу, ронявшую зерна, на пыльной бахче дозревавшие дыни.

Япомню подсолнечник, желтый и черный,

икраски настурций, герани, глициний.

Япомню оливы (в Провансе? в Тоскане?).

Япомню, над Рейном поля зеленели.

Ияблони помню (тогда, на Кубани...)

ив Дании поле. Ответь, неужели

пшеница падет под ударами градин

ичерные кони промчатся, оскалясь,

ибудет растоптан земной виноградник, растоптан тростник неразумный Паскаля?

1963

Канзас

10

И. Чиннов

** *

Уже сливалась с ветром дальних Альп осанна, затихавшая в соббре, благословляла голубую даль, благодарила парус или море.

Был в роще шум, как бы невнятный гимн, был запах роз дыханьем благодати,

идождь прошел, Мариин пилигрим,

ипили мы прозрачное фраскати.

И мы не осмотрели катакомб:

здесь расцветал жасмин залогом рая и птица пронеслась — не с червяком, с масличной ветвью, вечность обещая.

А что стихи? Обман? Благая весть?

— Дыханье, дуновенье, вдохновенье. Как легкий ладан, голубая смесь благоуханья и — благоговенья.

1963

Иллинойс

** *

Увядает над миром огромная роза сиянья, осыпается небо закатными листьями в море, и стоит мировая душа, вся душа мирозданья,

одинокой сосной на холодном пустом косогоре.

Вот и ночь подплывает к пустынному берегу мира. Ковылем и полынью колышется смутное небо.

О, закрой поскорее алмазной и синей порфирой этот дымный овраг, этот голый надломленный стебель!

Или — рукираскинь, как распятье, надтемным обрывом. Потемнели поля, ледяные, пустые скрижали. Мировая душа, я ведь слышу, хоть ты молчалива: прижимается к сердцу огромное сердце печали.

1964

Канзас