_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 1

Растет в молве укорененный, Укорененный в языке.

И небылица былью станет, Коли певец ее помянет, Коль имя ей умел наречь.

Отступит море, — дуб не вянет, Пока жива родная речь.

27 января 1944

ВЕЛИСАРИЙ-СЛЕПЕЦ

Марку Спаини

Нищий, в даре вижу чудо, В чуде — длани Божьей дар. На серебряное блюдо Падает хрустальный шар.

Медь деньги по меди брякнет (Старику до похорон Благостыня не иссякнет) — Сферы слышу тонкий звон.

Видит ангелов и землю Взор угасший в хрустале...

Так бесславие приемлю, Велисарий, на земле.

Верх и низ в тебе, как спицы В колесе, Небесный мяч, С той поры как на зеницы Мне покой пролил палач.

17 февраля 1944

** *

Хирурги белые, склонясь к долине слез, О неба действенные силы,

Вы плоть нам режете, бесчувствия наркоз Вливая в трепетные жилы.

И, гнойник хульных язв, растленный Человек, Пособник Дьявола злорадный,

Исток отравленный несущих скверну рек, Не брошен вами Смерти жадной.

Целите вы, чтб тварь Творцу дает целить, И мнится вам, что недостанет

Христовой Крови всей — смоль мира убелить, Но капать Кровь не перестанет.

22 февраля 1944

ДВА ВОРОНА

Со двух дубов соседних Спор о судьбах последних Два ворона вели.

С потопа числят годы; Пред ними сходят роды В покоища Земли.

Пророчил черный вод возврат, А белый граял: «Арарат».

Хвалились: — «Белизною Я полюбился Ною; Он отпер мне ковчег.

В волнах не сыщешь зерен; От мертвой снеди черен Стал этих перьев снег».

— «Я в радуге небесных врат Стал, черный, бел, как Арарат».

Со двух дубов соседних О временах последних

Два врана спор вели, Два вещих сторожила, Два пламени светила Над забытьем Земли.

Пророчил черный вод возврат, А белый славил Арарат.

24 февраля 1944

♦♦ ♦

Себя надменно не кори, Что бблыпего не совершил; О том, чтб мог, не говори,

Коль не нашлось на дело сил.

Кто стан свой знает, сердцем прост? Не тот же ль твой, как ни тянись, Останется природный рост?

За тенью славы не гонись.

Тень за тобой, не ты за ней; Порой короче тень, чем ты, Порой протянется длинней — Чтоб исказить твои черты.

Будь слуха страж: твоя струна (Звал душу лирою Платон), Всегда ль равно напряжена, И верен ли звучанья тон?

Искусство ангельской руки В целительном наитьи сна Так нагнетет твои колки, Чтобы не лопнула струна.

16 марта 1944

** *

Зверь щетинится с испугу; В холе, неге шерсть гладка. Входит злобы ветр в лачугу, И постель забот жестка.

Страх и скорбь, нужда, разруха, Опыт бегства и конца Все ж участливей сердца Делают, и чутким ухо.

Темей дух. Бьгть может, в нас Только трубы роковые Родники любви, впервые, Разомкнут — в последний час.

22 апреля 1944

** *

Различны прежде были меры Владыки, воина, жреца, Пирата, мастера, гетеры, И земледельца, и купца.

Теперь один запас понятий, Один разменочный язык

Равняют всех в гражданстве братий; Обличья заменил ярлык.

Бьют тем же шаром те же кегли Бунтарь, епископ и король, Клейма фабричного избегли Вы, чья не обуяла соль!

Мир плоско выравнен, а духа Единомысленного нет; Летит Эриния — Разруха — За колесницею побед.

24 апреля 1944

** *

Зачем, о дали, голубея, Вы мне сулите чудеса, —

Что там, за краем, нежно млея, Дол претворился в небеса?

Куда бы дух ни узывало Желанье инобытия, В лазоревое покрывало Облачена любовь моя.

Земля все ту же власяницу Влачит, и моря гул уныл — Ьезде, какую б ты границу Ни перешел, ни переплыл.

А вы, на грани голубея, Сулите, дали, впереди Успокоенье Элизея И небо на земной груди.

13 мая 1944

** *

Европа — утра хмурый холод

Ихмурь содвинутых бровей,

Ив серой мгле Циклопов молот,

Итень готических церквей.

Россия — рельсовый широкий По снегу путь, мешки, узлы; На странничьей тропе далекой Вериги или кандалы.

Земля — седые океаны

Игорных белизна костей,

И— как расползшиеся раны По телу — города людей.

23 мая 1944

** *

Вечный город! Снова танки, Хоть и дружеские ныне,

Удверей твоей святыни,

Ина стогнах древних янки

Пьянствуют, и полнит рынки Клёкт гортанный мусульмана, И шотландские волынки Под столпом дудят Траяна.

Волей неба сокровенной Так, на клич мирской тревоги, Все ведут в тебя дороги, Средоточие вселенной!

28 июня 1944

* * *

Едва медовый справлен Спас, Светает Спас Преображенский. Спас третий — с вечери успенской. Иванов день: всему свой час. Крест, свет нагорный, Лика чудо, С главой усекновенной блюдо: Страстных святынь иконостас.

Мед с краю, горечь в сердце кубка. Путь к обновленью естества Доколе будет — с оцтом губка, Усекновенная глава?

В юдоли слез трех райских кущей, Как Петр восторженный, ищу. Покинутый, к Мимоидущей Тянусь и — сирота — ропщу,

Что лишь в нетварном убеленье Земля завидит свой Фавор,

Над полым фобом уж Успенье Величит ангельский собор.

Преображеныо праздник смежный, Ты, риза белая души, Ты, в зное вихрь Марии Снежной, Пожар чистилища туши

И, след стопы лелея нежной, Остылый пепл запороши.

5 августа 1944

** *

Лесов мутнеющий свинец Застлали под вечер метели. Бежит на запад гурт овец, Роняя серые кудели.

Влохмотьях огненный пастух Окрай земли костер разводит. Ушел за край. Костер потух.

Впотемках вьюга колобродит.

О, снежных вьюг в ночи завой! О, север негостеприимный! Не сговор ли тоски взаимной Мне в снах являет образ твой?

9 ноября 1944

ГАРМОНИЯ СФЕР

Юрию Николаевичу Шлейферу-Ратькову

Сползая, медленно ль истают Иль мир оденут ледники, О том Природу не пытают Платоновы ученики.

Умрем, — как от земли далеким Себя почувствуем, когда Взойдет над глетчером глубоким Меня позвавшая звезда.

Гул сфер наполнит слух бесплотный...

Из гармонических пучин Расслышу ль гор язык немотный — Глухие грохоты лавин?

1949

Ни Рим, где слава дней еще жива, Ни имена, чей самый звук — услада,

Тень М екки, и Дамаска, и Багдада, —

Мне не поют заветные слова, — И мне в Париже ничего не надо,

Одно лишь слово нужно мне: Москва.

15 октября 1920

ПРОСВЕТЫ

Блеснув мгновенным серебром, В реке плотица в миг опаски Сплетет серебряные сказки.

Телега грянет за холмом, Домчится песня, улетая,

Ив сердце радость молодая.

Игрусть. И отчий манит дом. В душе растает много снега, Ручьем заплачет в сердце нега.

Илуч пройдет душевным дном,

Ибудешь грезить об одном,

О несравненном, о родном.

30 декабря 1920

КРЕЩЕНИЕ СВЕТОМ

Отвеяв луч Луны рукою чаровницы, Перекрутив его и закрутив узлом, Она, сдвигая мглу, пошла лесным холмом,

И по пути ее, проснувшись, пели птицы.

Закрученный узор горел, как свет денницы. Она спустилась вниз и, постучав в мой дом, Сказала мне: «Проснись. На таинство идем».

Я в чащу к ней пришел к воде лесной криницы.