Избранное Кругликова

характер (основной состав) или типовую степень (квалифицированный состав) общественной опасности, типичные для преступления соответствующего вида. Именно родовым понятием должно открываться учение о составе преступления, а видовые понятия (основной, квалифицированный, привилегированный составы) – рассматриваться в разделах о видах состава. Поэтому прав был Б.А. Куринов, который считал, что под составом преступления надо понимать систему объективных и субъективных признаков, которые являются необходимыми и достаточными для признания лица совершившим определенного рода преступление21.

Далее. По мнению В.Н. Кудрявцева, признаком состава следует считать такое качество (свойство, черту, особенность) преступления, которое: а) вместе с другими признаками определяет общественную опасность, противоправность, виновность и наказуемость деяния; б) выражает его отличие от других преступлений и правонарушений; в) прямо указано в законе или однозначно вытекает из него при толковании; г) не является производным от других признаков; д) присуще всем преступлениям данного вида22. Здесь также разговор сведен к признакам основного состава преступления. В частности, к квалифицированному виду преступления и его составу неприменимо требование п. «г»: нередко квалифицирующее обстоятельство, упомянутое в Особенной части УК, является производным от основного признака, например, совершение преступления организованной группой – от признака группы лиц, группы лиц по предварительному сговору; особо крупного размера вреда – от признака крупного размера; тяжких последствий – от признака существенного ущерба; и т.д.

Своеобразием в этом плане отличается ст.7.27 КоАП. Согласно ее диспозиции, мелкое хищение чужого имущества влечет административное наказание при отсутствии квалифицирующих признаков ст.158, 159 и 160 УК РФ. Не вдаваясь в вопрос о логичности такого решения, заметим, что, по нашему

21См.: Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984. С.32.

22См.: Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С.95.

451

мнению, в рассматриваемой конструкции квалифицирующие признаки выполняют одновременно две функции: фундаментальную (как один из компонентов основания ответственности, ибо без этих признаков преступления нет) и дифференцирующую (с учетом названных признаков конструируется более опасная разновидность посягательства). В противном случае они (признаки) фигурировали бы как альтернативные в ч.1 статьи. Соответственно составы преступления с подобными признаками являются квалифицированными. Если же их существование в конкретном деле не подтверждается, правоприменитель лишен возможности перейти на ч.1 ст.158, 159 или 160 УК РФ, что с позиции изложенного выше правила не выдерживает критики.

Признаки квалифицированного состава преступления, поскольку они суть признаки состава, не могут не выполнять фундаментальную функцию – служить основанием ответственности. Поэтому они в своей совокупности определяют общественную опасность, противоправность, виновность и наказуемость соответствующего вида поведения. Так, незаконная банковская деятельность, совершенная организованной группой или сопряженная с извлечением дохода в особо крупном размере, – уголовно наказуемое деяние (ст.172 УК), ибо основание ответственности налицо; конечно, оно присутствует и без перечисленных усиливающих наказуемость признаков (ч.1 ст.172), обладая вместе с тем иным уровнем общественной опасности поведения.

Таким образом, правильное относительно ряда признаков квалифицированного состава (в том, что оно в совокупности определяет уголовно значимую общественную опасность, противоправность, виновность и наказуемость) положение неточно в части квалифицирующих признаков состава как правового понятия. Последние в большей мере связаны с выполнением составом его второй функции – как основания применения иного по сравнению с ч.1 данной статьи наказания. «Выражая эту вторую функцию состава, связанную с мерой наказания, закон возводит в элементы состава признаки, устанавливающие не только наличие общественной опасности, но и ее степень»23.

23 Трайнин А.Н. Указ соч. С.77.

452

Квалифицирующие обстоятельства отражают в уголовном законе степень общественной опасности определенного вида поведения – типовую степень кражи, грабежа, фальшивомонетничества, незаконного использования товарного знака, захвата заложников и т.п., свидетельствуя о существенном изменении уровня опасности по сравнению с отраженной при помощи признаков основного состава. Квалифицирующее значение придается лишь тем обстоятельствам дела, «в которых совмещаются наиболее крупные и резкие признаки, могущие характеризовать деяние в качестве наиболее опасного»24 либо менее опасного.

Резюмируя, можно дать следующую дефиницию квалифици-

рованного состава: им является совокупность таких признаков преступления, которые свидетельствуют о резко повышенной или пониженной – по сравнению с отраженной при помощи признаков основного состава – общественной опасности деяния, что обусловливает выделение в законе данной разновидности состава в качестве относительно самостоятельной, с иной – повышенной или пониженной – санкцией. Логическим итогом такого выделения является необходимость новой квалификации деяний, сопровождаемых квалифицирующими обстоятельствами, иной уголовно-правовой оценкой, и ориентация суда на новые пределы назначения наказания.

Признаки же состава преступления как родового понятия – это закрепленные в уголовном законе обстоятельства, в совокупности своей определяющие характер и типовую степень общественной опасности деяния и личности виновного, законодательную оценку вида поведения.

Применительно к квалифицирующим обстоятельствам нуждается в уточнении и сформулированное В.Н. Кудрявцевым требование, согласно которому признак состава выражает отличие соответствующего уголовно наказуемого деяния от других преступлений и правонарушений. Дело в том, что квалифицирующие признаки отражают внутриродовые различия (например, отличие кражи, совершенной по предварительному сговору

24 Замечания редакционного комитета уголовного отделения СанктПетербургского юридического общества на проект Особенной части Уголовного уложения. СПб., 1885. С.27.

453

группой лиц, с незаконным проникновением в помещение или иное хранилище, с причинением значительного ущерба гражданину либо из одежды, ручной клади, находившейся при потерпевшем, от «простой» кражи), то есть отличие одного преступления от другого преступления того же рода, а не вообще от других преступлений. Что же касается их возможности отграничивать преступные посягательства от правонарушений, то ответить правильно на этот вопрос нельзя без уяснения связей основного и квалифицированного составов.

Ряд ученых считает, что между этими составами существует жесткая связь, преемственность, ибо под квалифицирующими признаками понимаются «дополнительные по отношению к основному составу и его признакам обстоятельства»25. Иначе рассуждал А.Н.Трайнин. Он полагал, что, скажем, применительно к краже следует говорить не о едином составе, распадающемся на ряд видов (простой, квалифицированный, особо квалифицированный), а о трех самостоятельных составах, поскольку признаки, их характеризующие, различны26.

Думается, однако, что обе точки зрения страдают определен-

ной односторонностью, ибо не учитывают наличия в российском уголовном законодательстве двух разновидностей конструкций состава. Как уже выше упоминалось, в Уголовном кодексе описано около 280 квалифицированных составов преступлений, которые по общему правилу расположены в части второй соответствующих статей, но нередко и в третьей, и в четвертой

(особо квалифицированные и «особо особо» квалифицирован-

ные – ч.3 и 4 ст.111, 150, 158, 166, 188 УК и др.)27. В таких случаях они действительно по общему правилу выделяются исходя из наличия «дополнительных обстоятельств» – дополни-

25Барков А.В. Значение, понятие, виды и принципы конструирования квалифицирующих признаков преступления //Проблемы совершенствования законодательства и правоприменительной деятельности в СССР. Минск, 1983.

С.285.С.285.

26Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву. М., 1951. С.140.

27В этой связи неточным выглядит утверждение, что УК РФ 1996 г., в отличие от прежнего Кодекса, не содержит «особо особо» квалифицированных составов преступлений (см.: Лесниевски-Костарева Т.А. Указ.соч. С.200; изд.2-е.

С.283.

454

тельных по отношению либо к основному (ч.1), либо к квалифицированному (ч.2) составу, либо к тому и другому одновременно.

Например, признак «совершение преступления организованной группой» (ч.4 ст.188 УК) – дополнительный к основным признакам, предусмотренным в ч.1 ст.188 (контрабанда в крупном размере). В то же время его нельзя считать дополнительным по отношению к признакам квалифицированного состава (ч.3 ст.188), ибо содеянное оценивается по правилам ч.4 и в случаях, когда контрабанде не сопутствуют обстоятельства, названные в ч.3 (совершение преступления должностным лицом с использованием своего служебного положения, с применением насилия).

Нередко признаки «простого» квалифицированного состава дополняют, развивают признаки основного состава, что подчеркивается начальными словами диспозиций их второй части: «Те же деяния, совершенные…». Но если квалифицированный состав слагается из признаков основного состава и квалифицирующих признаков, то можно ли противопоставлять квалифицированный состав основному и утверждать, что налицо самостоятельные составы? Характерной особенностью квалифицированных составов с подобной конструкцией является та, что вменение ч.2, 3 или 4 соответствующей статьи невозможно, если не установлены (помимо квалифицирующих) признаки основного состава. Когда квалифицирующий, особо квалифицирующий и т.п. признак, вмененный виновному, не подтверждается (например, в ходе судебного следствия), он подлежит исключению. Это, однако, не влияет на вывод о природе деяния (оно остается преступным). В подобной ситуации содеянное должно быть переквалифицировано на предшествующую часть (ч.1,2 и т.д.) соответствующей статьи.

Существуют в Особенной части действующего Кодекса и второго рода конструкции, ставящие теорию и практику подчас в крайне затруднительное положение. Сказанное касается, в частности, состава умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества (ст.167 УК). В силу ч.1 статьи деяния лица наказуемы по ней, если они повлекли причинение «значительного ущерба». Повышенная наказуемость установлена за «те

455

же деяния, совершенные … путем поджога, взрыва или иным общеопасным способом…». Возникает естественный вопрос: в тех случаях, когда уничтожение или повреждение имущества осуществляется общеопасным способом, требуется ли наличие всех признаков основного состава? Казалось бы, ответ возможен только один: да, требуется. Именно к такому выводу и пришел в конечном счете Пленум Верховного Суда РФ в абз.1 п.6 постановления от 5 июня 2002 г. №14 «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем». В нем сказано, что уголовная ответственность по ч.2 ст.167 УК возможна «только в случае реального причинения потерпевшему значительного ущерба. Если в результате указанных действий, непосредственно направленных на поджог чужого имущества, предусмотренные законом последствия не наступили по причинам, не зависящим от воли виновного, то содеянное при наличии у него умысла на причинение значительного ущерба должно рассматриваться как покушение на умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества путем поджога»28.

Приведенное разъяснение вместе с тем сомнительно в ряде отношений. Во-первых, неясно, почему в нем речь идет лишь об одной разновидности общеопасного способа – поджоге. Разве при иных разновидностях этого способа (скажем, уничтожении имущества путем взрыва, затопления) подход к уголовноправовой оценке мыслится уже другой? Во-вторых, до этого разъяснения практика по конкретным делам29, да и Пленум Верховного Суда придерживались прямо противоположного мнения: уголовная ответственность за умышленное уничтожение или повреждение имущества, совершенное путем поджога, «наступает независимо от того, является ли причиненный ущерб

28Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2002. №8. С.4.

29В частности, определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ по делу К. гласило: «Для привлечения к ответственности по ч.2 ст.149 УК РСФСР (ч.2 ст.167 УК РФ) не требуется наступления такого последствия, как причинение значительного ущерба» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997 №7.

С.10).

456

значительным»30. Что же произошло? В комментариях и пояснениях к последнему из упомянутых постановлений еще до выхода в свет нового постановления 2002 г. мотивом изменения позиции послужило следующее: «Статья 167 Уголовного кодекса Российской Федерации существенно отличается от статей 98 и 149 Уголовного кодекса РСФСР, действовавших в момент принятия постановления Пленума Верховного Суда СССР от 2 марта 1989 г. В соответствии с частью 1 статьи 167… умышленное уничтожение или повреждение имущества влечет уголовную ответственность лишь в том случае, если эти деяния повлекли причинение значительного ущерба. Поскольку в части 2 этой статьи речь идет о «тех же деяниях», совершенных путем поджога, взрыва или иным общеопасным способом, следует признать, что уголовная ответственность и по части 2 статьи 167…наступает при причинении значительного ущерба»31.

Но так ли это? Прежде всего, путем сопоставления прежнего и ныне действующего кодексов нетрудно убедиться, что конструкции основного состава в них совпадают: в обоих случаях составы материальные, обязательным признаком состава признается причинение значительного ущерба. Неизменной по сути (в интересующей нас части) осталась и конструкция квалифицированного состава: «те же деяния» (ч.2 статьи в действующем УК) – «действия, предусмотренные частью первой» (ч.2 ст.149). О том, что под деянием законодатель имел в виду действие (бездействие), а не описанное в ч.1 ст.167 УК РФ преступление в целом, свидетельствует редакция части 1: «Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти деяния (выделено в тексте нами – Л.К.) повлекли причинение значительного ущерба». Следовательно, говоря в части второй: «те же деяния, совершенные… либо повлекшие…», законодатель имел в виду действие или бездействие, и только это. По мысли законодателя, выходит,

30Пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда СССР №3 от 2 марта 1989 г. «О практике применения судами законодательства по делам, связанным с пожарами» // Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов

СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам с комментариями и пояснениями /Отв. ред. В.И. Радченко. М., 1999. С.277.

31Там же. С.281.

457

общеопасный способ поведения (равно как и хулиганские побуждения, и тяжкие последствия) настолько повышает уровень общественной опасности поведения субъекта, что для констатации посягательства оконченным реального причинения вреда в виде значительного ущерба уже не требуется.

Как относиться к такому законодательному приему, если согласиться с осуществленной выше нами трактовкой ч.2 ст.167 УК РФ? Констатируя факт объективного существования «выпадающей из общего ряда» конструкции ч.2 статьи и предпочтительность иной редакции последней («Умышленное уничтожение или повреждение, совершенное… или повлекшее…»), заметим, что подобный факт в действующем законодательстве не является исключительным. Причем если в первоначальной редакции Кодекса они были все же единичными (об издержках конструкции ст.188 речь пойдет позже), то вносимыми изменениями последних лет в УК РФ сфера применения упомянутого дефектного приема расширяется.

Так, в первоначальном виде диспозиция ч.2 ст.293 (Халатность) выглядела так: «То же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия». В условиях, когда в ч.1, описывавшей также материальный состав, говорилось: «если это повлекло существенное нарушение» прав и интересов граждан, организаций, общества или государства, последствия в основном и квалифицированном составах были сопоставимыми: тяжкие последствия «поглощали» такой возможный вред, как существенное нарушение (в УК 1960 г. обозначение последствий, как представляется, было более точным: «существенный вред»). Внесенными в УК в 2003 году многочисленными изменениями и дополнениями не была обойдена и ст.293, при этом они коснулись обеих ее частей и к тому же появилась дополнительно ч.3, направленная, очевидно, на более глубокую дифференциацию наказуемости предусмотренного ст.293 УК преступления.

Но что получилось в итоге? Был изменен вид последствия в ч.1 статьи – криминообразующим признаком вместо «существенного нарушения» стал «крупный ущерб», что можно бы оценить положительно ввиду конкретизации прежнего оценочного признака, если бы он сводился по мысли законодателя

458

только к имущественным последствиям. Заметно более строгое наказание установлено в ч.2 статьи (лишение свободы на срок до пяти лет вместо ареста по ч.1) за «то же деяние, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью или смерть человека» и еще более строгое (до семи лет лишения свободы) – по ч.3 за «деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». Невозможно спорить (в отличие от ситуации со ст.167 УК), что в ч.2 и 3 ст.293 под деянием понимается только бездействие (полное или частичное), ибо ответственность по ч.2 и 3 может наступить и тогда, когда крупного ущерба от халатности не наступает. Следовательно, мыслимы составы ч.2 и 3 статьи при отсутствии некоторых признаков, указанных в ч.1.

Здесь считать признаки, характеризующие последствия в ч.2 и 3, дополнительными к признакам ч.1 ст.293 было бы неправильным, ибо отсутствие их может одновременно означать и отсутствие состава преступления вообще. А не идет ли речь в двух последних частях статьи о самостоятельных основаниях уголовной ответственности и не надо ли считать обстоятельства, названные в них, признаками самостоятельных основных составов?

По нашему мнению, по замыслу законодателя в этих частях речь идет о квалифицированных видах состава, и в рассматриваемой конструкции квалифицирующие признаки ч.2 статьи выполняют одновременно две функции: фундаментальную (как один из компонентов основания ответственности, ибо без этих признаков преступления нет) и дифференцирующую (с учетом названных признаков конструируется более опасная разновидность посягательства – преступной халатности). В противном случае они (признаки) фигурировали бы как альтернативные в ч.1 статьи. В Особенной части Кодекса квалифицирующие обстоятельства выступают ведущим средством дифференциации наказания, поэтому обстоятельства типа упомянутых в ч.2 и 3 ст.293 УК нужно считать квалифицирующими, то есть обусловливающими новые пределы наказуемости. Соответственно составы преступления с подобными признаками являются квалифицированными. В то же время, использованную законодателем в ст.293 УК конструкцию нельзя признать оптимальной. Во-первых, в

459

материальных составах последствия в ч.1,2,3 и т.д. должны быть однопорядковыми. Во-вторых, квалифицированные их виды как бы «поглощают» те, которые названы в предыдущих частях. Сквозь призму сказанного не вызывает сомнений, скажем, принадлежность состава ч.3 ст.293 к квалифицированному виду по отношению к ч.2. Тем не менее, в диспозиции ч.3 не упоминается о деянии, предусмотренном ч.2 рассматриваемой статьи, а эта часть с большим основанием может претендовать на роль «базовой» (по отношению к ч.3), нежели первая часть ст.293.

Напомним, что в ранее действовавшем УК 1960 г. также встречались необычные варианты конструкций статей. Так, ответственность по ч.2 ст.166 (Незаконная охота) вполне была мыслима и при отсутствии отдельных признаков основного состава преступления (ч.1), а именно: если лицо и не подвергалось ранее мерам административного взыскания за такое же нарушение, но осуществило охоту при обстоятельствах, упомянутых в ч.2 статьи – на территории государственного заповедника, с применением транспортных средств, с причинением крупного ущерба, а также на зверей и птиц, охотиться на которых полностью запрещено. В этих случаях отсутствие квалифицирующих признаков означало одновременно отсутствие и состава преступления в целом. Скажем, в суде выяснялось, что причиненный браконьерством ущерб нельзя считать крупным, то есть не подтверждалось наличие признака, указанного в ч.2 ст.166. В такой ситуации суд не мог механически перейти на ч.1 той же статьи и признать такое деяние преступным (не установив дополнительно признака применения в прошлом мер административного взыскания за такое же нарушение).

Столь же неоднозначное отношение вызывает конструкция некоторых видов хищений. Составы кражи, мошенничества, присвоения и растраты определены законодателем как материальные, криминообразующим признаком в них выступает ущерб собственнику или иному владельцу похищаемого имущества. Размер ущерба в то же время играет роль разграничительного признака между уголовно-противоправными и административно наказуемыми видами поведения. В этой части конструкция ст.158,159 и 160 УК РФ такова, что диспозиции этих статей носят

460