Избранное Кругликова

юридической техники, что можно проиллюстрировать на примере глав одного из разделов – о преступлениях против личности. Во-первых, не всегда выдерживается единство критерия классификации: например, третья группа посягательств, обычно выделяемая в рамках главы 16 в теории и обособляемая также законодателем (преступления, ставящие в опасность жизнь или здоровье), не согласуется с критерием, по которому выделяются две другие группы (преступления против жизни; против здоровья): здесь им выступает объект посягательства, и поскольку по нему выделяют группы преступлений внутри глав, его целесообразно именовать групповым. Во-вторых, иногда наблюдается отступление в законе от правила описания – внутри глав – норм по группам. Так, в УК 1996 года изменилась конструкция состава заражения венерической болезнью – он стал материальным (см. ч. 1 ст. 121), а не формальным, как это было в прежнем УК; подобное же произошло с составом неоказания помощи больному (см. ч. 1 ст. 124). Между тем эти составы описаны по-прежнему в ряду преступлений третьей группы, а не второй, как это бы следовало ожидать. Оценивая с тех же позиций компоновку норм главы 19, отметим, что лишь одна из групп – преступления против социальных прав и свобод (ст. 143147) – расположена в упомянутой главе компактно. Этого нельзя сказать о двух других группах: преступления против личных прав и свобод описаны в ст. 136-140, 148, а преступления против политических прав и свобод – в ст. 141-1421, 149 УК.

Заметим, что той же непоследовательностью характеризуется структура глав 21 и 22 Уголовного кодекса. Скажем, изложение группы хищений в главе 21 казалось бы заканчивается статьей 162, поскольку далее идет описание вымогательства как корыстного преступления, не являющегося хищением (ст. 163), однако ст. 164 вновь возвращает нас к первой группе – излагается состав хищения предметов, имеющих особую ценность. К сожалению, еще более пеструю картину представляет в этом плане гл. 22.

3. Нет единообразия и в расположении преступлений внутри групп: в одних случаях деяния ранжированы по принципу “от более опасного – к менее опасному виду” (см., например, группы норм о посягательствах на жизнь, здоровье). В других –

421

по противоположному принципу: от менее опасных деяний к более опасным (подобное, в частности, характерно для группы хищений). Таким образом, несмотря на заметные подвижки в изложении системы норм Особенной части Уголовного кодекса, остается в силе сделанное почти три десятилетия назад замечание В. Н. Кудрявцева о том, что совокупность норм Особенной части “не может рассматриваться как завершенная логическая система, построенная по одним и тем же правилам”5.

Конечно, явление это ненормальное, однако вряд ли приемлем предлагаемый в теории уголовного права вариант обеспечения единообразия: располагать массив норм внутри глав по принципу «от большего к меньшему» в зависимости от строгости уголовно-правовых санкций; именно они должны лежать в основе структуры глав6. При этом оказывается не имеющей значения групповая принадлежность нормы и состава преступления, важны лишь категории преступлений. Соответственно, как считают сторонники упомянутого принципа, вначале должны излагаться особо тяжкие и тяжкие посягательства, затем – средней тяжести и т.д.7

Нас не убеждает в данном случае ссылка ни на требования целесообразности (в основе которых якобы лежит категория общественной опасности), ни на психологический момент (место, занимаемое нормой, настраивает на то, что это – главное, все остальное, следующее за ним, имеет второстепенное значение). Во-первых, вовсе не замечается изменение позиции законодателя в УК 1996 г. относительно правил построения санкций: наказания в них расположены по принципу «от менее строгого – к более строгому», а не наоборот (в том же плане изложена система наказаний в ст. 44 УК). Во-вторых, в случае следования изложенной рекомендации в одной «куче» оказываются преступления с разными групповыми объектами (например,

5Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999. С. 126-127.

6См., например: Кригер Г. Л. Некоторые вопросы построения Особенной части Уголовного кодекса //Проблемы совершенствования уголовного закона.

М., 1984.

7См.: Бавсун М. В. Указ. соч. С. 135-136.

422

хищения и нехищения). В-третьих, привносится конъюнктурный момент – как определил законодатель на данный момент максимальный размер санкции, а это может влечь в последующем свои проблемы.

Например, отталкиваясь от санкций, существовавших на момент формулирования упомянутого выше подхода, посягательства гл.21 предлагается расположить в следующей последовательности: хищение предметов, имеющих особую ценность; разбой; причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием; угон транспортного средства без цели хищения; грабеж; кража; мошенничество; присвоение или растрата; умышленное и неосторожное уничтожение или повреждение чужого имущества8.

Налицо эклектика: хищения перемежаются с корыстными и некорыстными преступлениями против собственности, и все это ради соблюдения критерия «категории преступлений». Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием оказывается на третьей позиции – вслед за хищением предметов, имеющих особую ценность, и разбоем, а причина кроется в ошибочно указанной законодателем в ч. 1 ст. 165 УК санкции в виде 6 лет лишения свободы9. Представим себе, что законодатель расположил составы в рекомендуемой последовательности, а затем ошибочность установленной санкции была им осознана и внесены должные коррективы – максимальный размер лишения свободы снижен с 6 до 2 лет10. Как далее следует ему поступить, уточняя месторасположение данного состава: сменить всю нумерацию статей главы? Неуместность ориентации на принцип целесообразности в свете изложенной жизненной ситуации становится, на наш взгляд, очевидной.

4. Важным средством дифференциации наказуемости в уголовном праве выступают квалифицирующие обстоятельства. В настоящее время их доля превысила 66%, что свидетельствует о

8Там же. Вовсе не нашлось места в предлагаемой системе составу вымогательства.

9См.: Собрание законодательства РФ. 2003. № 50. Ст.4848.

10См.: Собрание законодательства РФ. 2004. № 30. Ст.3091.

423

все большем внимании законодателя к использованию такого важного средства дифференциации наказания в Особенной части УК, как квалифицирующие (и привилегирующие) обстоятельства. Учитывая насыщение норм такого рода обстоятельствами, утверждается, что настала пора «более активно использовать вынесение квалифицирующих признаков в Общую часть уголовного закона»11.

С данной позицией трудно согласиться, ибо природа квалифицирующих обстоятельств двойственна: они входят в совокупность признаков состава преступления и в то же время выступают своеобразным «привеском», используются для определения в законе новых, измененных пределов наказуемости12.

Квалифицирующие признаки как средство дифференциации уголовной ответственности:

современное состояние*

Использование квалифицированных составов – прием, который весьма часто используется в российском уголовном законодательстве для дифференциации ответственности и наказания. В УК РФ их доля возросла почти до 65%, а с учетом изменений и дополнений по состоянию на 1 мая 2007 г. превысила 68%, что свидетельствует о все большем внимании законодателя к использованию такого важного средства дифференциации наказания в Особенной части УК, как квалифицирующие (и привилегирующие) обстоятельства.

11Лесниевски-Костарева Т. А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М., 2000. С. 243. См. также: Бавсун М. В. Указ. соч. С. 141

12См. об этом подробнее: Кругликов Л. Л. Правовая природа квалифицирующих обстоятельств как средства дифференциации уголовной ответственности // Уголовная ответственность: проблемы содержания,

установления, реализации. Воронеж, 1989.

* Вестник Ярославского государственного университета. Вып. 4. Ярославль:

ЯрГУ, 2006.

424

Таблица квалифицирующих признаков и частоты их упоминания в УК РФ (по состоянию на 1 мая 2007 года)