Методология_Литература / droizen

даже бракосочетание; государственное сообщество сра> зу же старается сформулировать национальность, исхо> дя из понятия государства, таким образом натурализо> ваться. Но любая из сфер, едва достигнув институцио> нальности, переходит в стагнацию. Ибо ее истина есть не покой постоянства, а непрерывность движения, не непрерывное развертывание установленного природой, которое, сохраняя себя, меняется, а диалектика проти> воположного в себе, которое сохраняется, неустанно меняясь, т. е. которое чувствует противоречие в себе, примиряясь с ним и в своем примирении обновляет его, чтобы затем его снова сгладить.

Ибо — и это другая сторона — таким же мощным, как и стремление к институциональности, является здесь и стремление к идеальности. Идеи истинного, доброго, прекрасного всегда претендуют на то, чтобы быть настоящим содержанием этого реального мира, стать в нем осуществленными и признанными. И в той мере, как развивается тяга к институциональности, высвобождаются идеальные факторы, выступая про> тив уже возникшего, увещевая, требуя, не давая покоя; они не успокоятся до тех пор, пока не проникнут снова в порядки, не пройдут их насквозь и не изменят их.

Это трудное, но бесконечно важное понимание того об> стоятельства, что в тех сферах, о которых мы говорим, здоровое начало не допускает чрезмерности ни того, ни другого, напротив, идеальное находит смысл только в реальном бытии, реальность же только в идеальном со> держании. Как отдельный человек имеет нравственную задачу своего существования не в эмансипации плоти, не в аскетизме и самоистязании, а в том, чтобы быть све> жим, здоровым и сильным душой и телом, и готовым творить всяческое добро. Кто же сетует на весьма силь> ные трения действительности, кто не понимает, что борьба и шум действительного мира есть бесконечно со> держательнее и оказывает более освежающее воздейст> вие, чем любая тихая институциональность или скуч> ные китайские тени идеалов, тот либо слишком молод, либо слишком стар для исторического мира.

354

Я должен сделать еще одно предварительное замеча> ние. Я до сих пор намеренно редко употреблял — или во> обще не употреблял — слово «свобода». Не потому, что я не знаю или не признаю, что свобода представляет собой одновременно и семечко, и плод нравственной истории. Ибо свобода есть самоопределение духа в себе, самораз> вертывание его сущности в волении. В первой сфере есте> ственных общностей свобода еще была связана, спрята> на под субстанциональной природой нравственных от> ношений, которые сложились в этой сфере. В естествен> ных общностях индивидуум был лишь их членом, как рука, нога, лишь при этом теле являются рукой, ногой. Но целое было единством, имманентным всем единич> ным моментам: духу семьи, народа и т. д. В свою очередь

видеальных сферах было, конечно, полнейшее самооп> ределение духа. В священные моменты, когда индиви> дуум жил целиком во власти этих идей истинного, свя> того, он чувствовал себя бесконечно свободным в себе. Но сущность свободы требовала большего, а не только пре> краснодушия бесконечных чувств и тихого пожатия руки единодушной восторженности. И точно так же, как

вэтих идеальных сферах идут вперед к созданию произ> ведений, к институализации и т. п., точно так же стано> вится очевидным, что лишь с границы начинается про> верка и испытание на прочность свободы.

Эта граница встречается в реальных сферах на каж> дом шагу. Она заключается в равной свободе других, которую приходится признавать, в общности всех, ко> торой вынуждены подчиняться, желают они того или нет. Здесь имеет место не так, как в естественных сфе> рах, любовь и одинаковое чувство целого, не так, как в идеальных сферах упоение равным стремлением, пре> умножением и притоком сил в соревновании воодушев> ленных одной идеей, а прежде всего торможение и до> кучная необходимость, ибо того, что достается одному, лишается другой; чего один пытается достичь, то вызы> вает одновременно зависть другого. Именно в этом пункте присутствует постоянная опасность, что власть, интерес, формальное право угрожают истинной свобо>

355

де, т. е. правам других нравственных сфер; и все же че> ловек, чтобы быть ко всему причастным, не должен служить и следовать только одной нравственной сфере. Тогда бы началась bellum omnium contra omnes,41 если бы в нравственной власти общностей не была заложена принудительная граница. И в этом подчинении самооп> ределения общему состоит отличие свободы от произво> ла, возникает свободная воля, признающая одновре> менно свою меру и сущность во внешней границе, ра> зумная воля, разумная постольку, поскольку она по> знает как таковые нормы нравственной идеи, которым она подчиняется, и признает их не потому, что они яв> ляются законом извне, а потому, что она признала их как справедливые и благие.

Таким образом, здесь под контролем реального мира возникает свобода, развертывая всю свою нравствен> ную энергию. В ней вырабатывается конкретный тип самоопределения, т. е. личность, характер.

Теперь, переходя к обсуждению этих сфер в частно> стях, мы должны вспомнить, что нам придется рас> смотреть их с исторической точки зрения, т. е. они, как

ивсе прочие нравственные сферы, в любой момент сво> ей реализации менее всего думают об исторической зна> чимости своих деяний. Напротив, они преследуют оп> ределенную, как мы бы сказали, техническую задачу, и только особое исследование понимает эти деяния в кон> тексте их становления, с точки зрения их истории. Нет никакого правового отношения, никакого государства

ит. д., которое не имело бы в себе существенного момен> та, способствовавшего его возникновению. Но частное правовое отношение касается технически лишь этого определенного субъекта и объекта. Производство опре> деленных вещей кормит стольких>то рабочих и пред> принимателей. Государство имеет те или иные текущие дела, доходы, общественные организации. Одним сло> вом, отдельные моменты, когда эти нравственные общ> ности появляются и реализуются, представляют собой дела, каковые на первой ступени были порядками, на следующей — задачами. То, что эти дела, как малые,

356

так и великие, являются пульсом истории, как прави> ло, не осознают те, кто их совершает. Ибо они соверша> ют их не ради истории, а в интересах момента, в зависи> мости от условий и мотивов, являющихся именно сей> час определяющими. В текучке дел их обобщают в со> вершенно ином аспекте, и уж никак не с исторической точки зрения.

Исторический подход совсем иной. То, ради чего про> изошло любое частное событие, его цель в глазах дейст> вующих лиц кажется истории уже не целью, а средст> вом, условием и т. д., благодаря чему реализовали этот момент, важный в контексте становления. Целью Александра, когда он завоевывал Азию, не была элли> низация Азии; быть может, она ему была нужна для его смелых и честолюбивых планов мирового господства. История же говорит с улыбкой: то, что было целью его тщеславия, в моих глазах представляется лишь истори> ческим средством эллинизации Азии. Если г. Перэр изобрел Crédit mobilier,42 и все богачи доверили ему свои жиро, то у них не было ничего иного в мыслях, кроме желания наживы, но при этом они совершили не> слыханный переворот, сломав финансовую монополию Ротшильдов. Историческому рассмотрению мало дела до алчных целей этих банкиров. Оно познает, как гото> вилось крупное изменение в денежном обороте и как алчность некоторых умных финансистов вызвала ката> строфу. И так повсюду.

а) [Сфера общества], б) Сфера общественной пользы

В сфере общественной пользы мы имеем дело с беско> нечным разнообразием общностей, основное свойство которых, в конечном итоге, всегда одно и то же. Ибо в сущности личности заключено прежде всего свойство соотносить себя и все с собой. Первым выражением сво> боды является эгоизм, стремление к обладанию и на> слаждению. И поскольку в любом индивиде повторяет>

357

ся с равным основанием одно и то же стремление, по> скольку любой в своем себялюбии все же ограничен в средствах, связан пространством и временем, посколь> ку он как раз в этой своей потребности обладания и на> слаждения всегда зависим от целой бесконечности бы> тия вне его, развивается взаимность, конкуренция, бес> конечное увеличение, с одной стороны, труда, чтобы наслаждаться, а с другой — своего бессилия, своей не> состоятельности, чтобы иметь.

Прежде всего нам необходимо установить, в чем от> личие сферы общественного блага и потребностей от сферы идеальных общностей. Ибо и в последних дают о себе знать потребности, благо.

Обе сферы отделены друг от друга, скажем, неопреде> ленной межевой линией, отличаются часто отнюдь не только по форме их проявления.

В поступательном развитии сначала только плотские потребности доходят до изысканных духовных возбуж> дений, а духовные нисходят до самой низшей точки це> ликом земной сущности — отношение, которое следует учитывать и оценивать, чтобы не ошибиться в явлени> ях, с одной стороны, в материальной, а с другой — ду> ховной и интеллектуальной жизни, и правильно толко> вать как те, так и другие в их конечных проявлениях.

Единственно достоверным критерием является их исходный пункт. Он есть, впрочем, совершенно проти> воположного вида. Ибо в одном разряде есть и остается определяющей особенностью стремление к наслажде> нию, хорошему самочувствию, эвдемонизму. В другом разряде основной идеей является идея одухотворенно> сти и идеализма, которая, познавая, одушевляя, моде> лируя, стремится пронизывать все вплоть до самого низшего.

Из этого противопоставления становится ясно, поче> му мы можем обобщить одну из этих двух сторон в идее блага. Впрочем, исходным пунктом является прежде всего потребность индивида, мощный инстинкт эгоиз> ма, стремление иметь и наслаждаться. Нравственным моментом в нем является, во>первых, то, что личность,

358

чтобы реализовать себя, должна создать и иметь сферу своей воли, в которой она царит безусловно, с которой она может обращаться как с вещью. Ибо, не имея такой сферы своей воли, она сама превратилась бы из субъек> та в объект. Во>вторых, в том, что вследствие ограни> ченности отдельной личности эта сфера воли есть огра> ниченная, односторонняя и не соответствует бесконеч> ной энергии экспансии свободы, нуждается для своего восполнения во многих других и поэтому вступает с ними в общность труда, общения, материальной жиз> ни, в зависимость, в которой личности проходят испы> тание на прочность, но их сфера воли всегда использу> ется для того, чтобы сгладить субъектное и объектное в их взаимном определении друг друга. Но цель этой общности есть благо, т. е. все обновляемое и восстанав> ливаемое чувство личности, определенной и удовлетво> ренной в своей сфере воли.

Как видим, моментами, которые здесь важны, явля> ются труд — ибо он, физический или умственный, или и тот и другой вместе, приобретая, производя или полу> чая, создает сферу воли,— затем взаимное желание идти друг другу навстречу, осуществляющееся в беско> нечно разнообразных формах.

Любая нравственная сфера может быть понята в ас> пекте субъективных деятельностей, следовательно, труда и компенсации, или как объективная структура идеи блага, которая здесь складывается. Объективная структура идеи блага есть гражданское общество. Само собой разумеется, что оно имеет не один только аспект, в котором оно соприкасается с государством. Но оно не ограничено государством, оно не ограничивается им, его общности выходят далеко за пределы государства, и чем более развита материальная жизнь, тем больше; как гласит известное выражение: торговля — космопо> литична, а у денег нет отечества, и т. д.

Всего этого, наверное, достаточно, чтобы наметить подходы, в пределах которых должна двигаться наша наука в этой сфере. И она должна здесь решать задачи, которых может не видеть и игнорировать только слепое

359

упорство, утверждая, что только государство представ> ляет интерес для истории. Хотя бы суммарно я должен их обозначить.

1. Прежде всего труд. Здесь важным является, с од> ной стороны, применение человеческой энергии, с дру> гой — на что она употребляется.

Труд есть также нечто специфически человеческое, как мышление и вера. И животное прилагает усилия, чтобы удовлетворить свои потребности, свои инстинк> ты. Но все его усилия сводятся к удовлетворению, у него нет цели, которая выходила бы за пределы этого, нет продвижения к цели, нет истории. Для человека труд тем большее удовольствие, чем больше он развива> ет свою свободу, свое нравственное самоопределение, удовольствие в обуздании произвола своих движений, как духовных, так и физических, в определении их цели. Можно сказать, история труда есть история сво> боды и ее поступательного движения. Она охватывает все стадии, лежащие между бесконечным разделением труда в цивилизации и почти животноподобным само> довольством, инертностью и тупостью, каковые можно еще увидеть и сейчас у самых грубых народов. Она по> казывает бесконечный прогресс от нелепой привиле> гии, освобождающей от физического труда в античном мире, к нравственному признанию труда в христиан> ском мире. И здесь потребовалась сначала глубокая Ре> формация, чтобы возвысить труд как дело чести, эман> сипировать его. Свободный труд стал блестящим ре> зультатом великого движения Просвещения XVIII в.

В истории труда заключается сущность сословий. Ибо они возникают на основе противопоставления труда и праздности, различия умственного и физического, об> щественного и частного труда, на основе его общности. Сословная система установлена не государством, напро> тив, в этой форме общество имеет свою определяющую долю в формировании и преобразовании государства. Как в античности бытовало представление, что варвары рождены рабами, так и сословное рвение стремится к тому, чтобы вообще сословно зафиксировать различия

360

труда, рассматривая их как естественное предназначе> ние. Известно, как широко распространено было это в Древнем Египте и Индии; и в наши дни претензия дво> рянской крови есть, в принципе, ничуть не лучше и глубже, чем те древние тупость и высокомерие, и она никак уж не согласуется с духом христианства.

Другой подход к пониманию трудовых сил должен ответить на вопрос, в какой мере они свободны или свя> заны. Они растут постольку, поскольку они свободны, и становятся тем свободнее, чем больше разделяется труд, т. е. чем теснее становится общность потребно> стей. Лишь на этом пути возникает тесная связь обще> ства, в котором каждый необходим другому, каждый определяет другого и определяется им. Возникает тот спокойный уровень производства и потребления, пред> ложения и спроса, который допускает лишь незначи> тельные колебания цен, когда прежде были неизбежны голод и внезапное разорение. И чем свободнее становит> ся труд и разделение труда, тем надежнее застраховано внешнее благополучие рода.

Другой аспект, как было сказано, есть то, на что употребляются силы. Труд должен удовлетворять бес> конечный ряд потребностей, начиная от самых низких, материальных до самых высоких, духовных. И в про> цессе удовлетворения растет число и приумножается интенсивность и нравственная ценность труда. Древнее проклятие «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Бы> тие, 3, 19) обернулось для человечества благословени> ем. Любой ребенок ныне знает, что уровень труда лишь иное выражение уровня культуры.

Об умственном труде мы не будем здесь говорить; мы учитываем много видов труда, которые обращены на природу частично для того, чтобы направить представ> ляемые ею материалы по их назначению. Это две круп> ные отрасли производства: изготовление и добыча сы> рья и его обработка.

Я не останавливаюсь на народном хозяйстве: земле> делии, скотоводстве, лесном деле и т. д., на его техниче> ских условиях, на формах его производства с использо>

361

ванием свободного и несвободного труда и т. д. Все эти материи до сих пор рассматривались разве только с точ> ки зрения народного богатства или технического совер> шенства. Вероятно, не за горами то время, когда почув> ствуют необходимость рассмотрения этих вещей с исто> рической точки зрения, и тем самым необходимость ов> ладения ими в полном объеме. Тогда станет понятным то обстоятельство, что Италия со времени Пунических войн перешла от землепашества к скотоводству, от кре> стьянской усадьбы к латифундиям. Тогда станет понят> ным развитие Франции во время революции, разруше> ние аграрной, деревенской общины в России, начиная от царствования Петра Великого.

Я перехожу к производству. Оно создает из материа> лов либо продукты питания и поддержания жизни, либо орудия дополнения и преумножения человеческой энер> гии, продолжения и расширения возможностей челове> ческих органов. Чем дальше вперед продвигается куль> тура, тем меньше доля производства, которое направле> но на добычу сырья, на поддержание плоти. Во все вре> мена, вероятно, знали, что органы тела можно допол> нить и расширить с помощью инструментов, которые частично могут увеличить их силу, частично усовершен> ствовать ее применение. Удар дубины тем тяжелее, чем больше диаметр ее размаха, чем дальше кулак удален от плеча; и острота ножа придает руке энергию, которая по> зволяет разрезать глубже, чем забивая гвоздь. Каким не> свободным был труд, пока он был связан только с силой и органами человека. С появлением любого нового инстру> мента, новой машины экономились силы человека, и их можно было употребить для лучших целей, и человече> ский ум, шагая вперед гигантскими шагами, научался вместо рабского труда древних времен строить для себя рабочих гигантов из дерева и металла, которым дает крылья ветер, сила воды или пламя. Паровые машины в тысячи миллионов лошадиных сил, работающие теперь в культурных странах, представляют собой масштаб ве> ликого исторического движения в этих областях, возве> дение в степень господства человека над природой.

362

Это не только свидетельство триумфа естествознания, в этом процессе одновременно участвует множество факто> ров: государственный строй, объединение сил на соответ> ствующую цель, просвещенный взгляд на мир, который низложил тысячу оков глупости и инерции, предрассуд> ка и привычки. И чем больше энергия таких побудитель> ных причин, тем выше действия, которые в свою очередь сами становятся порождающими причинами, точно так же, как и повсюду нравственно действующий момент в каком>либо направлении сразу же оказывает всесторон> нее освобождающее и возвышающее воздействие. Книга Рошера43 «Система народного хозяйства» (изд. II, 1857) особенно в этом аспекте является в высшей степени по> учительной и богатой историческим материалом.

2. Компенсация. То, что труд производит и изготов> ляет, представляет собой экономические товары, они становятся подвижными и подлежащими обмену бла> годаря взаимной потребности, получая новую, обмен> ную стоимость.

Из этих моментов развивается торговля в своем не> обозримом разнообразии, развивается понятие денег как самой ходкой обменной стоимости, которая именно поэтому может выступать как всеобщий эквивалент и мерило цены. Таким образом, товарооборот выходит за пределы непосредственного обмена; в качестве обмен> ной стоимости выступает также кредит, уверенность в будущей ответной услуге; появляется целый ряд новых комбинаций и форм, основанных на кредите: банки, го> сударственные бумаги, акционерные предприятия.

Другой аспект всех этих образований есть аспект эко> номических общностей. Уже семья есть таковая и при> том естественная. Дальнейший прогресс ведет к общи> нам, сельским и городским; далее объединения по инте> ресам в цехах, городские союзы, акционерные общест> ва и т. д. Уже в разряде этих отношений видно, что по мере развития экономический характер выступает во все более чистом виде.

Я не буду вдаваться в подробности, рассматривая эти широкие сферы народного хозяйства и материальной

363