Методология_Литература / droizen

жизни, как бы ни было привлекательным разработать систематику именно с этой точки зрения. Все же я до> бавлю здесь несколько замечаний, которые имеют зна> чение для исследования таких вещей.

Прежде всего само собой разумеется, что все те обра> зования имеют свою историю материальной жизни, обусловлены, собственно говоря, историческим ходом и его результатами. В этой сфере капиталы являются выражением прожитой истории. Ибо капиталы пред> ставляют собой прошлые времена, реализованные в на> стоящем, капиталы, выраженные не только в деньгах, но и в инструментах, материалах, опыте, связях и т. д., но, как я полагаю, к этим вещам можно приложить пре> дикат «исторический» в более широком смысле слова. Как известно, имеется налицо сильная тенденция пере> вода этих вещей в сферу расчета физико>математиче> ского метода, причем обычно похваляются, что при по> мощи этого метода мы можем получить совершенно на> дежные результаты. Еще сегодня бельгийцы, англича> не и французы идут исключительно в этом направле> нии: они проявляют истинное усердие в поисках, как они полагают, статистических законов, в стремлении составить математические формулы для всевозможных комбинаций; они надеются, что таким путем они дос> тигнут, наконец, чтобы здесь исчез момент нравствен> ной свободы, и тогда останется только провести расче> ты. Первым последствием такого подхода будет то, что экономические отношения будут изолированы от всех других нравственных связей, и сторонники такого под> хода будут иметь, как им кажется, перед собой только товары и стоимости, в то время как сами стоимости по> лучают значение лишь благодаря своему отношению к личности, товары же суть всего лишь товары для лю> дей. Другое последствие такого экономического подхо> да есть то, что он действует деморализующе, получая практический доступ,— деморализующе, поскольку он отрицает нравственную природу человека и трактует ее только как экономическое средство. Совершенно ло> гично, что в контексте этих дисциплин дошли до ком>

364

мунизма, каковой развил сначала англичанин Оуэн44 и который во Франции превратился в большую полити> ческую партию.

Выступление немецкой школы против этого безобра> зия имело исключительно большое значение, сначала это сделал Г. Хансен,45 который исходил с человеческой точки зрения, рассматривая, правда, не промышлен> ность, а земледелие, затем к нему присоединились Ро> шер и Книс. Чем дальше, тем больше осознавали, что речь в этих сферах идет об исключительно нравствен> ных, т. е. исторических явлениях; что это сплошная ил> люзия, когда выступает статистика, держа в руках цифры и отношения величин; что так называемые зако> ны представляют собой только наблюдаемые и сформу> лированные аналогии, а не выводы, вытекающие из ма> тематических понятий. Разумеется, там, где постоянно имеют дело с вещественностями, которые, следователь> но, нужно рассматривать с механической, химической, физической точек зрения, те же дисциплины играют самую значительную роль, и именно их участие принес> ло такие большие результаты в производстве и движе> нии товаров. Но это относится к той, как мы ее назвали, технической стороне этих деятельностей. И само собой разумеется, что поскольку все экономические явления движутся в товарах, стоимостях, реальных условиях и т. д., их можно обозначить и расчитывать как раз как величины. Но здесь определяющим являются пусть даже и скрытые, но интеллектуальные и моральные факторы, которые лишь приводят в движение и квали> фицируют те вещественности, и здесь цифры и форму> лы служат только для того, чтобы наглядно предста> вить и упростить комбинации. Впрочем, здесь продол> жают вести расчеты, оперируя всегда названными циф> рами, квалифицированными величинами, индивиду> альными факторами. Я сошлюсь на книгу Книса46 «По> литическая экономия с точки зрения исторического ме> тода» (1853).

Второй подход, на который я хочу указать, касается не менее распространенного заблуждения. Стало обще>

365

принятым относить все экономические вопросы к поли> тике, рассматривая их как бы в зависимости от государ> ства и государственной сферы; говорят о государствен> ной экономике и народном хозяйстве, как будто огра> ничительный атрибут «государство», «народ» связан не чисто внешне и случайно с экономическими отноше> ниями. Верно, что народ имеет тенденцию как в поли> тическом, так и экономическом плане к объединению, но лишь тенденцию; ибо он был бы тем беднее, чем бо> лее он приближался к самодостаточности a|t%rkeia. Движение товаров тем несовершеннее, чем оно более связано, оно имеет неодолимую тенденцию к космопо> литичности. Что касается производства и движения то> варов, то здесь действуют совсем иные, а не националь> ные и политические границы. Выделить экономиче> ские зоны в различных частях света и на мировом океа> не есть одна из самых интересных, хотя еще и не решен> ных задач; точно так же, как смелым и энергичным предприятиям удается выходить за пределы естествен> ных границ, так и небрежность и неудача ведет к потере естественной зоны торговли и т. д. Кёльн до начала XVI в. имел огромную сферу торговли, затем для него наступил период упадка, и эта территория преврати> лась, можно сказать, в одну площадку торговли с окре> стными равнинными землями; с 1815 г. Кёльн вернул> ся на круги своя и теперь является перевалочным пунк> том всего рейнско>южнонемецкого товарооборота и почти полностью отобрал от Гамбурга всю торговлю с югом Германии и Швейцарией и т. д.

Сопоставительный подход состоит в том, что следят за движением товаров, изучая потоки этого движения, на> блюдая за их влиянием, своеобразно будоражащем и вносящем оживление, которое, подобно электричеству, рождающемуся путем трения, постоянно возбуждает и продвигает вперед цивилизацию. Давайте пронаблюда> ем переход от XV к XVI в.: как перемещался на просторы океана торговый поток с бассейнов Средиземного и Бал> тийского морей; далее, как с середины XVIII в., когда хлопок начал вытеснять шерсть и лен, формировался со>

366

вершенно новый торговый поток между Индией и Евро> пой. И когда продукты и фабрикаты, подобно воде, по> текли навстречу друг другу, имея постоянную тенден> цию увеличиваться, то способ выражения стоимости, превратившийся в векселя и ценные бумаги, можно сравнить буквально с потоком воздуха, который огибает земной шар, подвижный, бесконечно летучий, все про> низывающий и обусловливающий, его можно понять только в его, я бы сказал, атмосферной общей жизни.

Именно в этих формах материальная жизнь простира> ется далеко за пределы отдельного государства и народа, и благодаря им она все больше объединяет христиан и язычников, дикие и цивилизованные народы и делает их зависимыми друг от друга.

Понятая в таком широком аспекте система экономиче> ской жизни, конечно, представляется нам значительно иной, чем когда ее рассматривают лишь по количеству произведенных товаров. Она оказывается тем, что она есть, одним из важных факторов в целом нравственного мира. Для любого индивида великим и возвышающим его моментом является сознание: что бы он ни создавал и чем бы он ни пользовался, имел или накопил, в этой все> мирной экономике занимает свое, хотя и весьма скромное место, и все, что бы он ни делал, удовлетворяя сначала свою плотскую и эгоистическую потребность, значит — и должно значить — одновременно нечто бесконечно боль> шее, чем то, что ему сулила судьба, что дало ему повод так поступать; подобно тому, как и в супружестве чисто твар> ный и чувственный момент должен облагородиться и оду> хотвориться благодаря познанной великой взаимосвязи расцветшей на нем нравственной сферы. Сетования по по> воду грубого материализма касаются не материальной жизни как таковой и ее ускоренного роста, а тех, кто жи> вет ею, не познавая ее в ее нравственном значении. Купе> ческое сословие, сословие фабрикантов, сельских хозяев являются обывательскими не из>за их занятия, а они ста> новятся таковыми из>за умонастроения тех их представи> телей, кто не ценит благородства своего дела, кто унижает свою профессию, не понимает ее.

367

И в заключение еще одно замечание. Для всей этой сферы отношений требуется, как мы считаем, истори> ческий метод, в том числе, конечно, историческое изло> жение. Нам можно было бы и не говорить этого, если бы мы придерживались традиционного взгляда, что един> ственный стиль исторического изложения — повество> вательный. Конечно, такой стиль изложения мы будем редко употреблять без каких>либо оговорок; тем чаще мы будем пользоваться исследовательским и дискусси> онным стилем изложения. Следовательно, можно было бы поставить вопрос, относится ли этот круг дисциплин к истории и только к ней. Мы не раз говорили, что исто> рическое рассмотрение отличается от технического, практически делового. Ремесленник может не думать все время о том, на каких математико>механических и физических принципах основывается его мастерство, но добиваться путем проб и ошибок хороших результа> тов в деле усовершенствования приемов труда. Но толь> ко те дисциплины учат взаимосвязи технических средств и приемов. Так же обстоит дело с историческим рассмотрением. Без практических занятий оно может легко обойтись, конечно, при этом не понимая, чего оно тем самым лишается. Обучение техника пониманию математических и физических связей сводится к тому, чтобы он в своих практических занятиях стал умнее. Но только немногие ощущают, что становятся в своем ремесле тем искуснее, чем больше познают их нравст> венную, т. е. историческую связь.

в) Сфера права

§70 (75)

Вэтой сфере довольно распространен предрассудок, что право, как и материальная жизнь в родственных сферах и т. д., существует через государство, что право> порядок берет начало с возникновения государства, или — что одно и то же — что государство есть высоко> развитый результат правовой идеи, правовой филосо>

368

фии, следовательно, государство заключает в себе как моменты все формы правопорядка. Мнение, которое практически приводит к неслыханным беспорядкам, а теоретически к заблуждению, выражающемуся в том, что оно фиксирует один из факторов как исключитель> ный принцип, как если бы физиолог свел все физиоло> гические явления, например, к кровообращению. Госу> дарство, право, экономика и т. д. являются только функциями нравственного мира, который, будучи за> ключен в нравственной природе человека, есть боль> шой макрокосмический организм.

Нравственный аспект в общностях, образуемых иде> ей права, заключается в том, что бесконечная экспан> сивная энергия личности, выражением которой явля> ется сфера воли, чувствует положенную ей границу и признает ее в равных себе личностях и сферах воли и, признавая ее, одновременно предохраняет самое себя. В естественных общностях это было субстанциональное единство любви, родства, народности, заключенными в которых чувствовали себя индивиды. В материальной жизни они чувствуют себя связанными взаимностью условий и личного интереса, в правовой жизни — по> средством общей твердой границы. И в этом ограниче> нии они остаются свободными благодаря тому, что тер> пят эту границу не как нечто навязанное извне, а при> нимают как собственное определение воли. Кто не при> знал бы и не чтил этой границы, тот поставил бы себя тем самым за пределы правового сообщества, и для него

вего волевой сфере прекратили бы свое действие гаран> тии, даже личность его была бы вне закона; и попран> ное право призвало бы власть принудить его включить> ся в правовую общность. Не право есть благодаря дого> вору, а выражение права в отдельном случае, любое правовое отношение есть договор (implicite), и наобо> рот, фактически возникшее отношение между людьми

вматериальной и государственной жизни формируется только путем вступления в формальное право, его при> знают ставшим действительным. Тем более что даже го> сударство в своем отношении к тем, кого оно охватыва>

369

ет, принимает форму права (государственного права), т. е. оно на время отказывается от того, чтобы быть только властью, и принимает границу права, чтобы быть через право тем более уверенной властью. То же самое в супружестве, в семье, правовая форма здесь, как и в государстве, не постигает глубины нравствен> ных моментов, даже не компенсирует их.

Что касается права, то здесь речь идет о двух момен> тах личности и сферы ее воли, которой она свободно правит, чем бы эта сфера воли ни была: собственностью, землей, людьми и т. д., или всего лишь собственной ра> бочей силой, собственным телом.

По>видимому, ясно без дальнейших рассуждений, что личность может располагать только своей сферой воли, но не тем, вместе с чем ее способность распоря> жаться прекратилась бы, т. е. своей личностью. Но во все времена имелось рабство, даже Аристотель считает, что его можно оправдать не по праву более сильного, а по праву лучшего: варвары, по его мнению, рождены рабами. Точно так же и супружеское сообщество снача> ла рассматривали как подчинение женщины; лишь медленно пробивала себе дорогу идея договора, сакра> ментального освящения. Как видим, понятие свободы, личности и тем самым основа всякого права есть ре> зультат более высокой культуры, истории.

Тот факт, что объединения лиц понимаются как пра> вовые субъекты, т. е. как юридическое лицо, является только продолжением фундаментального понятия. Это не фикция, которую изобрели, чтобы перенести право> вое понятие на такие отношения; а в самой сущности природы человеческих общностей заложено, что они соответственно их идее или их понятию цели имеют аналогию с тем, что строит личность. Ибо люди, нахо> дящиеся в общности, поскольку они в ней, являются частью или членами этого целого, которое организова> но именно для этой цели или из этой идеи. Они объеди> нены тем, что они ad hoc выразили свою волю и согласие считаться таковыми либо определенно на основании до> говора, либо безусловно, как, например, ребенок по

370

своему рождению включается в правовую сферу роди> телей. И государство в таком смысле есть правовой субъект со всеми вытекающими из этого последствия> ми; но, конечно, оно так же, как и семья, община и т. д. и даже как отдельный человек, есть, кроме того, еще нечто весьма иное.

Теперь понятно, что разговоры о вечном праве, есте> ственном праве — совершенная бессмыслица. Ибо, ве> роятно, в природе человека заключено то, что он имеет права, или, точнее сказать, что он имеет свое место, это объясняется не абстрактно природой человека, а массой особых моментов, которые присущи именно этому че> ловеку. И вечные права суть бессмыслица, ибо всякое право, как и любая нравственная сфера, находится в не> прерывном движении, есть исключительно историче> ской природы. Но, вероятно, следует сказать, что исто> рические события, пережитые этим народом, этой эпо> хой, создают из того, что есть, право, общее убеждение, которое затем есть убеждение именно этого народа, этой эпохи, что из совокупности нравственных образований складывается норма того, какие граница и порядок должны быть налицо. Позитивное право ищет выраже> ние этого, формирует закон, санкционирует власть в том смысле, что она одновременно за это будет оказы> вать покровительство. Но сущность правовой жизни и правопорядка, как и материальной жизни, есть не че> рез государство, а благодаря истории и ее прогрессу.

Высказанного выше достаточно для общей ориента> ции. Понятно, как здесь, так и повсюду, историческое рассмотрение нормативно. Если Монтескье в «Esprit des lois» исследовал не только сущность законов, но и взаимосвязь законов, правовых условий со всеми дру> гими нравственными отношениями народа или госу> дарственной жизни, то значение его работы состоит в том, что он впервые трактовал историю не только как сборник ученых заметок, но и как наставницу, которую нам необходимо учиться слушать и понимать. Собст> венно говоря, этим был проложен путь большому исто> рическому исследованию правовой сферы. Если Ганс47

371

в своей книге «Наследное право во всемирно>историче> ском развитии» сделал попытку проследить выделен> ную им сферу правовой жизни во всех ее исторических формациях, то он исходил из совершенно верной исто> рической мысли, что идея права проделала большое ло> гически последовательное развитие, в котором каждый последующий шаг вносит что>то новое в познание; он совершил только одну своеобразную ошибку, отнеся поставленную им задачу к философии права, каковая однако в полном смысле слова является исторической. Если Йеринг48 в своем знаменитом исследовании «Дух римского права» делает попытку осмысления правовой жизни этого народа, прошедшего своеобразный путь развития, исходя из индивидуального гения римского народа, то его идея изложить в системе развития рим> ского права периферию, центром которой является как раз этот народный дух, была исторически верной. Тем самым он выступает против привычной манеры изло> жения романистических исследователей, которые счи> тают, что в качестве догмы следует принять и употреб> лять только римское право как образцовое и завершен> ное. Напротив, Йеринг указывает, почему некоторые фундаментальные определения получили более глубо> кое понимание и на все времена вначале в римском пра> ве, точно так же, как, скажем, в Греции появились пер> вые непреходящие откровения об искусстве.

Я не буду обсуждать отдельные аспекты правовой сферы. В ней более очевидно, чем в сфере материальной жизни, что и правовые условия, и правовые формы во> обще, и любая правовая сделка, война законов — исто> рической природы и тем самым являются объектами исторического исследования. И, может быть, самым значительным достижением правоведения за послед> ние полвека есть понимание того, что юридическое об> разование непрерывно, и оно все время идет вперед, оно исторической природы. Понимание, утверждению ко> торого способствовала не только так называемая исто> рическая школа.49 Ибо ей было присуще строго романи> стическое, даже догматическое направление; она от>

372

вергала существование какого>либо иного сложивше> гося права, кроме римского, и отказывала в собствен> ном законотворчестве прежде всего нашему времени (Савиньи). Исследования германистического направле> ния, напротив, привели к более глубокому проникнове> нию в суть права и в конечном итоге открыли путь к по> стижению римского права, не только в догматическом аспекте.

г) Сфера власти

§ 71 (76)

Известно выражение Аристотеля, что человек есть z^on politikÜn, политическое животное. Этим поняти> ем он обозначает присущий человеческой природе мо> мент жизни в государственном сообществе. Это челове> ку органически необходимо, как говорить и мыслить.

Мы уже обсуждали, что эта имманентная потреб> ность в государственности нашла далеко не с самого на> чала соответствующее выражение или, вернее: относи> тельно подходящим выражением была и самая низшая форма, подобно тому, как и неразвитый язык все же яв> ляется относительно достаточным. Ибо государство на этапах прогрессивного развития приходило к более вы> соким организациям, к самостоятельному развертыва> нию моментов, которые заключены в нем, достигло сво> его содержания, притом настолько, что, наверное, мы только теперь постигли его.

Республика Платона, «Политика» Аристотеля поль> зуются заслуженной славой. Но и в той и другой поня> тие государства еще не выходит за пределы рьлйж, город> ской общины. Понятия «государственное» и «комму> нальное» в них еще совершенно слиты, и, исходя из представлений, почти невозможно себе вообразить ка> кое>либо эллинское государство, в котором власть этой народности объединилась бы для защиты родины и от> пора врага. У философов есть для этого лишь понятие ухммбчЯб, объединение многих коммунальных и локаль>

373