Глава IV. Динамика науки как процесс порождении нового знания 289

разновременности физического (внешнего) и биологического (внут­реннего) времени. Оно делает живые системы надежными и ус­тойчивыми в мире, полном изменений. У человека способность к опережающему отражению перерастает в форму научного пред­видения и прогностики.

В отечественной науке после острого увлечения проблемати­кой бессознательного в ее психоаналитическом варианте новый интерес к ней возник благодаря деятельности Д. Узнадзе (1886— 1950) — грузинского психолога и философа, одного из организа­торов Тбилисского университета, который в качестве альтерна­тивной модели фрейдовского «бессознательного» предложил «те­орию неосознаваемой психической установки». Согласно после­дней, действия, реакции, поступки и мысли человека всегда зави­сят от особого психического состояния — готовности к данному процессу. Кардинальной формой бессознательного оказывается установка, связанная с направленностью личности на активность в каком-либо виде деятельности, общей предрасположенностью к деятельности. Установка возникает при встрече двух факторов: потребности и ситуации удовлетворения этой потребности. Она определяет направление проявлений психики и характер поведе­ния субъекта. Установка обладает сложной структурой, содержит эмоциональные, смысловые и поведенческие аспекты предраспо­ложенности к восприятию или действию в отношении социальных объектов и ситуаций. Д. Узнадзе экспериментально и теоретичес­ки доказал, что установка как неосознаваемая психическая дея­тельность является составляющим элементом любого акта чело­веческого поведения. Особенно велика ее роль в творческих про­цессах, в области межличностного общения, в сфере избиратель­ной целесообразной активности.

Говоря о проблеме включения теоретических представлений в культуру в контекст отечественной философии науки, невоз­можно обойти период деформации института науки в связи с то­талитарным режимом и системой репрессивно-террористическо­го контроля в истории нашей страны, установленного над всеми сферами общества. Угроза давления ненаучных, идеолого-поли-тических принципов и ориентировок нависала над судьбой не толь­ко отдельных ученых, но и целых научных направлений. Широко известный в марксизме тезис о классовой борьбе в науке обер­нулся многообразными акциями разоблачения «вредительства».

10. Основы философии науки

290 Основы философии науки

Классический тип кабинетного ученого был назван чучелом и пу­ галом и подвергался всяческой критике. Лозунги типа: «Догнать и перегнать природу!», «Борьба с природой!», «За революцию в природе!» — выдавали чудовищно агрессивный настрой лженау­ ки. В контексте лженауки — евгеники планировалась и борьба за перестройку собственно человеческой природы. I

Большой урон понесла археологическая наука: прекратили свое I существование Русское и Московское археологические общества, I были арестованы десятки выдающихся археологов, некоторые из I них расстреляны. Широкую практику имели массовые репрессии I среди музейных работников, места которых отдавались воинству-1 ющим невеждам, широко известно дело врачей-отравителей. I Уничтожение культурных ценностей, икон, библиотек, повсеме-1 стное разрушение церквей, соборов и архитектурных памятников ' было атрибутом тоталитарной системы, стремящейся к реализа­ции механизма безусловного подчинения. В качестве критерия истины выступали идеи и замечания «корифея всех наук» и «отца всех народов» — товарища Сталина.

Примечательно, что когда научные конференции, прошедшие в 1947—1948 гг. в стенах МГУ, подвергли сокрушительной кри­тике взгляды Т. Д. Лысенко, его поддержал сам Сталин, и вся мощь научной критики стала недействительной. Бесконечный | страх, переходящий в ужас перед государственной репрессивной I машиной, делал науку угоднической лженаукой. «Отец всех на-1 родов» волюнтаристски определял правильность или ошибочностьЛ направлений многообразных научных исследований. Выдержки из письма Т. Д. Лысенко весьма убедительно иллюстрируют мЯ ханизм развития лженауки: «Дорогой Иосиф Виссарионович! СпгЯ сибо Вам за науку и за заботу, преподанную мне во время ВашепЯ разговора со мной в конце прошлого года по ветвистой пшенице.* Этот разговор я все больше и больше осознаю. Вы мне буквально открыли глаза на многие явления в селекционно-семеноводчес­кой работе с зерновыми хлебами».

Когда же перед Институтом генетики от имени того же «ко­рифея» была поставлена задача «критического пересмотра основ генетики», весь институт мучительно переживал этот период. Ди­ректор института Н. И. Вавилов отказался от подобной програм­мы, заявив, что при таком критическом пересмотре нужно сжечь всю мировую литературу на большом участке биологии, наиболее