Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Макаров_М._Основы_теории_дискурса_2003.doc
Скачиваний:
272
Добавлен:
22.02.2016
Размер:
1.88 Mб
Скачать

1.1.2 «Человеческое пространство»

Любому исследователю необходимо установить си­стему координат, с помощью которой локализуются объекты исследования. В старой онтологии эту роль играют пространственно-временные рамки: какая-либо сущность идентифицируется и описывается по своему месту в простран­стве и времени, причем в данный момент времени она может быть только в одной точке пространства; нечто, занимающее другую точку в пространстве в тот же самый момент времени, даже обладая абсолютно теми же свойствами, рассматривается уже как другая сущность.

Для дискурсивных изысканий физическое время и место феномена обще­ния, хотя и играют роль (заметим, опосредованную языковой, точнее, комму­никативной проекцией), решающего значения не имеют: когда что-то сказа­но, намного важнее знать, кто это сказал, кому, как, о чем, с какой целью. Слово (в самом общем смысле) «в равной степени определяется как тем, чье оно, так и тем, для кого оно» [Волошинов 1929: 102]. Дискурсивные явления имеют место и время в качественно иной среде: социально-психологическом «человеческом пространстве» [people-space — Harré, Gillett 1994: 31], которое конституируется общающимися индивидами, играющими соответствующие коммуникативные, социальные, культурные, межличностные, идеологические, психологические роли. Здесь уместно вспомнить понятие коммуникативно-социальное поле [ср.: Сусов 1979: 95; Романов 1988: 28], родственное идее гештальта в психологии и не лишенное феноменологических импликаций.

1.1.3 Дискурс и речевой акт в новой онтологии

С теоретической, да и с практической точек зрения необходимо выделить сущности, которые, собствен­но, и составляют объект анализа. В механистической онтологии Ньютона это предметы, вещи, «материя», с одной стороны, и события, явления, «силы», с другой. Соответствующими единицами в новой онтологии стали дискурс и речевой акт. Отметим сразу, что последняя категория содержательно не совпадает с единицей, послужив­шей основанием теории речевых актов, хотя и подчеркнем методологическое значение главной идеи Дж. Остина [Остин 1986; Austin 1962], заключавшейся уже в самом названии знаменитого курса лекций «How to Do Things with Words», буквально указывающем на то, что «слова» как «действия» занимают в онто­логии место «вещей» [ср.: «What People Say They Do with Words» — Verschueren 1985; 1987].

17

Выделение в сложной структуре высказывания совокупности действий за­ставило многих пересмотреть свое отношение к анализу языка и особенно — его коммуникативной функции. Именно взгляд на высказывание в качестве атомарного факта социального мира в аналитической философии, а затем и в прагматике обусловил этот теоретический прорыв: анализ дискурса как пос­ледовательности или комплекса актов принципиально отличен от граммати­ческого анализа языковых форм, «овеществляющих» эти акты, и от семантического анализа актуализованных в них пропозиций по признаку истинности — ложности.

Следует напомнить, что такой поворот во взглядах на язык новым можно назвать лишь с известной долей условности: деятелъностное представление языка, восходящее к идеям В. фон Гумбольдта [см.: Постовалова 1982: 67; Чупина 1987], было неотъемлемой частью теоретических рассуждений мно­гих отечественных лингвистов. Например, Л. В. Щерба [1974: 102] последова­тельно доказывал тезис о том, что «язык есть деятельность человека, направ­ленная всякий раз к определенной цели, к наилучшему и наиудобнейшему выражению своих мыслей и чувств...» Л. П. Якубинский [1986: 17] также был уверен, что «язык есть разновидность человеческого поведения ... есть факт психологический (биологический), как проявление человеческого организма, и факт социологический, как такое проявление, которое зависит от совмест­ной жизни этого организма с другими организмами в условиях взаимодей­ствия». Из этого неизбежно следовал вывод об онтологии языка: «Язык жи­вет... в конкретном речевом общении, а не в абстрактной лингвистической системе форм языка...» [Волошинов 1929: 114].

Обобщая сказанное выше, можно воспользоваться хрестоматийной фра­зой Роя Харриса: «Language is, undeniably, a type of activity» [Harris 1981: 4; cp. : Ромашко 1984]. В традициях социально-психологического, деятельностного подхода к языку категории речевой акт и дискурс взяли на себя роль сущнос­тей в новой онтологии.