Гос.политика и администрирование / 02.Учебники РФ / Якунин В.Качество и успешность гос.управления

%с развитыми странами Запада

Рис. 6.13.6. Корреляция общего коэффициента смертности в России в соотношении

сразвитыми странами Запада и КГУ (R = −0,70±0,07, α = 0,1)

к2000 г. должно было составить 590 млн человек45. Советский Союз по показателю естественного воспроизводства населения на начальной мобилизационной фазе своего развития уверенно опережал Запад. Несмотря на установившуюся в 1960-е гг. тенденцию ухудшения советских демографических показателей, отрыв от западных стран по рассматриваемому параметру оставался по-прежнему существенным. К тому же понижающаяся тенденция была управленчески преодолена в 1980-е гг. Последующий обвал естественного воспроизводства населения вновь перевел Россию в положение отстающей стороны по отношению к странам западного мира. Причем, это отставание оказалось существенно больше того, которое имела в свое время императорская Россия (рис. 6.13.7).

Авот по параметру ожидаемой продолжительности жизни Российская империя так и не смогла достигнуть уровня Запада. Более того, отставание пореформенной России даже нарастало, обозначив первые симптомы угасания жизненной энергии государства. Однако советский модернизационный прорыв с очевидностью проявился и по рассматриваемому факторному показателю. В 1950-е гг. СССР достиг уровня продолжительности жизни, характерного для западного общества. И это — то самое время, которое обличается современными либералами в качестве «человеконенавистнической» системы «тоталитарного социа-

45 Менделеев Д.И. Заветные мысли. М., 1995.

331

180

%

160

140

120

100

80

60

40

20

0 1790 1810 1830 1850 1870 1890 1910 1930 1950 1970 1990 2010

Рис. 6.13.7. Общий коэффициент естественного воспроизводства в России по отношению к показателю развитых стран Запада (усредненный показатель Австрии, Великобритании, США, Германии и Франции)

лизма». Далее, несмотря на рост материального благосостояния народа, показатели продолжительности жизни начали снижаться. Причем это выразилось не только в сравнительной динамике с Западом, но и в абсолютной статистике. Именно витальный подход к государственности, актуализирующий фактор жизненной цивилизационной энергии, дает ключ к разгадке парадоксального феномена снижения продолжительности жизни на поздней фазе развития советского общества. Падение рассматриваемого показателя в соотношении с западным миром не изменилось и в постсоветский период истории России46 (рис. 6.13.8).

Анализ указанного тренда позволяет представить возражения против традиционного «водочного» объяснения сверхсмертности русского мужского населения. Продолжительность жизни женщин имела ту же историческую траекторию, что и у мужчин. Водочный фактор в отрицательной демографической динамике, безусловно, присутствовал, но он не являлся определяющим.

Факторная декомпозиция основных компонентов демографического состояния страны включает фактор крепости института семьи. Он из-

46 Движение населения в Европейской России за 1899–1910 годы. СПб (Пг) 1904–1916; Миронов Б.Н. История в цифрах. Математика в исторических исследованиях. Л., 1991. С. 133; Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811–1913): Статистические очерки. М., 1956; Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века. Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000; Россия и страны мира. 2008. Стат. сб. М., 2008. С. 52–53.

332

Рис. 6.13.9. Коэффициент разводимости в России по отношению к показателю ведущих стран Запада (усредненный показатель Австрии, Великобритании, США, Германии и Франции)

333

мерялся в данном случае по показателю разводимости супружеских пар, взятому в сравнении с рядом ведущих стран Запада. В дореволюционный период наблюдается устойчивое снижение динамики разводов. Стремительный подъем коэффициента разводимости совпал с ценностной инверсией революционного времени. В сталинские годы показатели разводов были снижены. СССР по критерию прочности семьи опережает на этом этапе Запад. Сам по себе достигнутый эффект доказывал принципиальную возможность государственного управления потенциалами семейных отношений. Колебательная динамика показателя разводимости в последующие годы накладывалась на тренд его возрастания. К началу 2000-х гг. фактически был достигнут уровень революционной эпохи с ее характерными идеями половой эмансипации и разрушения буржуазного института семьи47 (рис. 6.13.9).

6.14. Политика в сфере доходов и оплаты труда

Номинальная заработная плата в СССР была существенно ниже, чем в странах «золотого миллиарда». Но оплата труда осуществлялась еще и через общественные фонды перераспределения и потребления. Государство брало на себя часть расходов граждан (образование, медицина, жилье, для ряда категорий лиц — транспорт), которые на Западе погашались из личного бюджета. В абсолютных показателях уровень заработной платы в СССР, пусть не в желаемых темпах, но устойчиво возрастал (рис. 6.14.1–6.14.2). Прецеденты его системного сокращения в советской истории отсутствуют.

При снятии государством с себя социального бремени заработная плата граждан должна, казалось бы, возрасти. Такое перераспределение соответствовало бы пропагандируемой идеологеме отхода от патерналистской модели государственности. Вопреки данному предположению, среднедушевой уровень заработной платы в 1990-е гг. резко сократился. Кроме того, еще и отменен механизм общественных фондов потребления. Национально создаваемая добавочная стоимость с направления оплаты труда переориентирована на прибыль нового собственника. В результате, реальная оплата труда снизалась в 2–2,5 раза48. Именно отсюда произошел один из ударов по благосостоянию российского населения и демографическому развитию России.

47Миронов Б.Н. История в цифрах. Математика в исторических исследованиях. Л., 1991.

С.133; Россия и страны мира. 2008. Стат. сб. М., 2008. С. 50–51.

48Сулакшин С.С., Колесник И.Ю., Багдасарян В.Э. Государственное управление в России и труд. М., Научный эксперт, 2010.

334

долл США 800

700

600

500

400

300

200

100

Рис. 6.14.1. Динамика среднедушевой заработной платы в России, в долл.

Рис. 6.14.2. Корреляция среднедушевой заработной платы и КГУ (R = 0,89±0,01, α = 0,1)

335

В 2000-е гг. зарплата в РФ возросла, номинально превысив соответствующий средний уровень советских граждан. Однако рост реальных доходов населения, ввиду высокой динамики потребительских цен, оказался значительно скромнее, так и не позволив восстановить показатели уровня жизни, присущие СССР.

Другая особенность постсоветского периода развития заключается в резком снижении удельного веса оплаты труда в общей структуре денежных доходов населения. Сегодня она составляет чуть более трети от совокупной доходности. Снизилась доля социальных выплат. Но зато возросли доходы от собственности и предпринимательской деятельности (рис. 6.14.3)49. Таким образом, четко фиксируется тенденция резкого понижения значения труда в качестве источника доходов.

Рис. 6.14.3. Динамика изменения структуры источников доходов

Величина заработной платы есть не только фактор индивидуального благосостояния человека, но и фактор жизнеспособности государственности.

Сравнение динамики зарплаты в России с усредненными показателями западных стран может служить российским властям в качестве своеобразного назидания и даже предупреждения. Характерными явля-

49 Российский статистический ежегодник. 2008. Стат. сб. М., 2008.

336

Б. 1913 г. = 100%

Рис. 6.14.4 (А-Д). Соотношение роста зарплаты и производительности труда в истории России. (1 — рост заработной платы, 2 — рост производительности труда)

337

338

%

200

1

160

2

120

80

40

Д. 1995 г. = 100%

Рис. 6.14.4 (А-Д). Окончание

В современной России высокорангированные призывы или даже установки относительно того, что рост оплаты труда может быть только после повышения производительности труда, свидетельствуют о серьезной недооценке значимости этого фактора устойчивости социальнополитического процесса.

Демонстрируя рост в абсолютных показателях, заработная плата русского рабочего, в сравнении с его коллегами из стран Запада, в течение ряда десятилетий, предшествующих революции 1917 г., устойчиво снижалась. Советский Союз стабилизировал уровень зарплаты в стране в сопоставимых пропорциях по отношению к западному миру. Эта, продолжавшаяся до 1970-х гг., стабилизация явилась, имея в виду многочисленные социальные функции, взятые на себя государством, весьма серьезным достижением. Однако в позднесоветскую эпоху снова наблюдается тренд понижения оплаты труда. Вернее, сама зарплата росла, но рост ее был ниже аналогичного повышения оплаты труда на Западе. Ощущение социального поражения активно внедрялось в общественное сознание советских граждан при межстрановом сопоставлении уровня зарплат. Умело манипулируемое чувство стало одним из недоучтенных факторов обвала СССР. Однако отказ от идеологии социализма к росту заработной платы в России, как известно, не привел. Напротив, именно в 1990-е гг. Россия по рассматриваемому критерию достигла точки

339

60

%

50

40

30

20

Рис. 6.14.5. Отношение заработной платы наемных рабочих в России к заработной плате рабочих стран Запада (усредненный показатель Великобритании, США, Германии и Франции)

минимума за всю свою статистически верифицируемую историю50 (рис. 6.14.5). Сегодня можно с уверенностью говорить об этапе приближения к очередной социальной революции.

6.15.Государственно-управленческая политика

всфере экологии

Экологическая ситуация является не только фактором, но и своеобразным ограничителем развития. Требования экологичности задают некоторый естественный коридор управленческих решений. Реализуя задачу форсированного экономического рывка, человек способен разрушить сложившуюся экосистему, подорвать средовые основы своего собственного существования. Игнорирование критерия экологичности негативно сказывается на жизнеспособности страны. Но происходит это, как правило, не мгновенно (за исключением крупных техногенных катастроф), а с определенным лагом во времени. Эпоха форсированной индустриализации имела фактически для всех без исключения стран соответствующие негативные издержки в плане экологии. Сегодня эти

50 Миронов Б.Н. История в цифрах. Математика в исторических исследованиях. Л., 1991. С. 141.

340