Гос.политика и администрирование / 02.Учебники РФ / Якунин В.Качество и успешность гос.управления

Представляет интерес предпринятый группой американских исследователей расчет индекса способности государств к войне, проецируемый на двухсотлетнюю шкалу исторического времени (рис. 6.10.3–6.10.4)30. Сильной стороной предложенного показателя является факторный учет, наряду с собственно военными параметрами, значимых компонентов тыловой инфраструктуры. Характерна тенденция возрастания корреляционной связи индекса способности России к войне с КГУ по мере осовременивания исторического процесса: на интервале 1816–1916 гг. — минус 0,82; на интервале 1917–2001 гг. — плюс 0,85; на интервале 1970– 2001 гг. — плюс 0,96.

Такая изменчивость показателя корреляции имеет объяснение. Историческая модификация парадигмы ведения войны обусловила возрастание значимости фактора тыла. Для конфликтов XIX столетия он еще не имел того принципиального значения, которое приобрел с началом индустриальной эпохи. Победа в войне стала определяться не столько полководческим искусством, сколько интегральной мощью государства.

30 Singer J.D. The Correlates of War. Testing some Realpolitik Models. New York, 1980.

311

Рис. 6.10.5. Отношение индекса способности России к войне к усредненному индексу способности к войне ведущих западных стран (США, Великобритании, Германии, Франции)

312

Показательно фактическое совпадение значения корреляционной связи с КГУ результатов сравнительного расчета состояния оборонной политики России: соотнесение расходов на оборонную сферу к уровню США (0,54) и соотнесение индекса способности к войне к уровню ведущих стран Запада (0,52) (рис. 6.10.5).

6.11. Политика, относящаяся к компетенции служб безопасности

Измерить качество управленческой деятельности государственных органов, связанных с реализацией функции обеспечения безопасности, весьма затруднительно. В круг их профессиональных задач входит максимальная конспирация. Поэтому речь в данном случае может идти лишь о косвенных индикаторах. По отношению к советскому периоду в качестве такого рода показателя выступает динамика численности лиц, осужденных за преступления политического характера. Шла холодная война, оценка оппозиционного инакомыслия (диссидентства) производилась через пнятие «пятой колонны» Запада. В значительной части случаев это, естественно, не соответствовало действительности. Но, вместе с тем, как в любую эпоху, существовал круг лиц, выполнявших объективно подрывную роль в отношении жизнеспособности советского государства. Выявить эти персоналии и максимально снизить эффективность их деятельности составляло прямую обязанность органов госбезопасности.

В 1958–1959 гг. был осуществлен переход к новому Уголовному кодексу, и потому в целях сопоставимости данных по политическим преступлениям рассматривается временной интервал 1960–1991 гг. (рис. 6.11.1)31.

Полученные результаты вступают в протворечие со сложившимся стереотипом о существовании в постсталинские времена устойчивого тренда снижения масштабов репрессий. В действительности динамика имела скорее не линейный, а колебательный характер. Показательно, что подъемы приходятся на различные в идеологическом отношении периоды: начало 1960-х гг., конец 1960-х — начало 1970-х гг., первая половина 1980-х гг. Следовательно, динамика осуждений по политическим преступлениям определялась не столько идеологией, сколько, вероятно, действительным состоянием закулисного противоборства сверхдержав.

31 Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. М., 2005. С. 373–374.

313

Рис. 6.11.1. Динамика судебных приговоров за политические преступления в СССР

Особого внимания в контексте разработки новых технологий геополитической борьбы государств заслуживает период 1980-х гг. Рост числа политических осужденных в первую половину десятилетия отражал процесс реального расширения антисоветской подпольной сети. А вот последовавшая затем перестроечная минимизация соответствующего показателя означала для органов госбезопасности принятие стратегии уступок. Установившийся с 1988 г. нулевой уровень осуждений за политические преступления оказался совмещен в итоге с распадом советской модели государственности.

Корреляция рассматриваемого показателя с КГУ доказывает значимость для страны реализации государством функции защиты от идеологически подрывных в отношении существующей государственной системы сил. Другое дело, что тактика и технологии этой борьбы могут быть различны, не обязательно сводясь к использованной в СССР практике судебных преследований за инакомыслие (рис. 6.11.2).

В настоящее время очевидной функцией органов госбезопасности является предотвращение преступлений, связанных с террористической угрозой и незаконным оборотом наркотиков. Эффективность решения этих двух задач может быть оценена по динамике соответствующих преступных эксцессов. В обоих случаях в 2000-е гг. удалось достичь перелома в возрастающей после распада СССР динамике негативных показателей. Правда, затем, с 2006 г., началась новая активизация наркоторговли

314

в России. Несмотря на провозглашенные «успехи» в борьбе с незаконной торговлей наркотиками, Российская Федерация не дошла не только до планки советского времени, но даже до показателей 1990-х гг. Сегодня по числу зарегистрированных преступлений в соответствующей сфере она превышает уровень РСФСР в 14,2 раза.

Рис. 6.11.2. Корреляция обвинительных приговоров по политическим преступлениям и КГУ (R = 0,57±0,06, α = 0,1)

Эффект перелома 2000-х гг. в значительной степени достигнут за счет существенного перераспределения бюджетных расходов в пользу статьи «правоохранительная деятельность и обеспечение безопасности государства». Надо понимать, что средства, которые поступили в структуры ФСБ и МВД, были изъяты из других сфер. Достигнутые показатели качества госуправления в соответствующей политике явно не соотносятся с масштабом осуществляемого финансирования, не позволяя говорить об эффективности работы современных служб национальной безопасности (рис. 6.11.3–6.11.4)32.

32 Российский статистический ежегодник. 2008. Стат. сб. М., 2008.

315

Рис. 6.11.3. Динамика числа преступлений террористической направленности

Рис. 6.11.4. Динамика количества преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков

316

6.12. Военная политика

Как адекватно оценить состояние боеспособности вооруженных сил государства? Качественность военной политики проверяется, как известно, в войне. Естественные ограничения обусловливают необходимость воспользоваться вторичными индикаторами. К таковым прежде всего относится численность вооруженных сил и единиц боевой техники.

Численность людских ресурсов далеко не всегда определяет победу

ввойне. Однако исключить факторную значимость численности армии

ввоенных успехах было бы неоправданным. Для России численные параметры контингента вооруженных сил имели дополнительное значение ввиду необходимости рассредоточения по периметру крупнейшей в мире государственной территории (рис. 6.12.1–6.12.2)33. Как

вРоссийской империи, так и в СССР военное руководство на уровне генштаба следовало стратигеме поддержания численности армии на уровне, превышающем совокупные силы, которые способны выставить суммарно государства-противники. Сформировавшаяся исторически как государство-цивилизация Россия утверждала свое существование

впреимущественно враждебном окружении, находясь перманентно под угрозой цивилизационных войн.

Рис. 6.12.1. Динамика численности вооруженных сил России

33 Mitchell B.R. International Historical Statistics: Europe, 1750–2000. New York, 2003.

317

Показательно в этом плане соотношение воинского контингента России к сумме армий четырех ведущих западных государств (рис. 6.12.3–6.12.4). В императорский период русская армия превосходила их совокупную численность в периоды правлений Александра I и Николая I. Либеральная эпоха Александра II проявилась в резком сокращении вооруженных сил — как в сравнительном измерении, так и по абсолютным показателям. В этот период был достигнут исторический минимум рассматриваемого соотношения в дореволюционной истории России.

Вновь превзойти совокупный армейский контингент западных государств удалось лишь в сталинское послевоенное десятилетие. Далее последовала хрущевская волна либерализации, продолжавшийся в течение 10 лет процесс сокращения советского воинского контингента. Очередное достижение численного приоритета СССР пришлось на начало 1970-х гг. и сохранялось вплоть до горбачевского демонтажа структур Организации Варшавского договора. На постсоветском временнóм интервале численность российской армии стабилизировалась на уровне, не только уступающем совокупному вооруженному контингенту четырех западных государств, но и отдельно — Соединенным Штатам Америки.

318

Рис. 6.12.3. Отношение численности вооруженных сил России к совокупной численности вооруженных сил США, Великобритании, Германии и Франции

319

Не только по численности войск, но и по количеству единиц боевой техники СССР в ходе гонки вооружений достиг перевеса над потенциальным противником. К моменту самоликвидации Организация

320